— Да! — вторила другая ведьма-второгодка. — Я вообще не понимаю, почему в пьесах девушки сердятся, когда главный герой из кожи вон лезет, чтобы сделать им приятное. Если бы я нравилась герою, я бы так не поступала.
Гермиона Грейнджер уронила голову на обеденный стол и начала медленно дёргать себя за волосы.
— Ты просто не разбираешься в мужской психологии, — авторитетно возразила ведьма с четвёртого курса. — Грейнджер должна делать вид, будто она загадочным образом способна противиться его обаянию.
* * *
(Ещё позже.)
И вскоре Гермиона Грейнджер вернулась к единственному оставшемуся человеку, с которым она могла поговорить, человеку, который гарантированно мог понять её точку зрения...
— Они все с ума посходили, — заявила Гермиона Грейнджер, энергично шагая в направлении башни Когтеврана. С обеда она ушла пораньше. — Все, кроме нас с тобой, Гарри. В смысле, исключая нас, каждый в замке Хогвартс полностью безумен. И когтевранки в особенности. Я не знаю, что эти когтевранки начинают читать, становясь старше, но я уверена, что им такое читать нельзя. Одна ведьма спросила меня, не связаны ли наши с тобой души, и вечером в библиотеке я собираюсь выяснить, что это вообще значит, но я уверена, что такого точно не бывает...
— Я даже названия не знаю для этого вида ошибочного мышления, — заметил Гарри Поттер. Мальчик шёл с обычной скоростью, из-за чего ему приходилось довольно часто пробегать несколько шагов, чтобы угнаться за её взвинченным от негодования шагом. — Я всерьёз опасаюсь, что если бы это зависело от них, нас бы сию минуту потащили менять фамилии на Поттер-Эванс-Веррес-Грейнджер... Бр-р, я произнёс это вслух и понял, как ужасно это звучит.
— Ты хочешь сказать, твоё имя будет Поттер-Эванс-Веррес-Грейнджер, а моё будет Грейнджер-Поттер-Эванс-Веррес, — сказала Гермиона. — Да, страшно даже вообразить.
— Нет, — возразил мальчик, — Поттеры — благородный дом, так что эта фамилия должна стоять в начале...
— Что? — негодующе воскликнула она. — Кто сказал, что мы...
Внезапно наступившее жуткое молчание нарушалось только звуком шагов.
— Не важно, — поспешно сказала Гермиона, — некоторые из безумных вещей, что мне наговорили за обедом, заставили меня задуматься. Так что я хочу сказать, Гарри, я действительно благодарна за то, что ты спас меня и остальных от избиения. И даже если кое-что сегодня меня расстроило, я уверена, что мы сможем спокойно всё обсудить.
— Э-м-м... — выдавил Гарри со слабой нерешительной улыбкой. В его глазах читалась смесь смущения и опасения. — Это... хорошо, так ведь?
Если точнее, на размышления Гермиону навели слова четверокурсницы: что, раз уж Гарри — злой волшебник, влюбившийся в Гермиону, а Гермиона — чистая невинная девушка, которая может или спасти его или пасть на тёмную сторону сама, то она должна вечно возмущаться всем, что бы Гарри ни сделал, даже если он героически спасает её от неминуемой гибели, чтобы их роман не распался до конца четвёртого акта. А затем Пенелопа Клируотер, о которой Гермиона была лучшего мнения, громко заявила, что по той же причине для Гермионы невозможно просто подойти к Гарри и разумно обсудить с ним причины её страданий. И в любом случае, тёмных магов в девушках привлекает вызывающее неповиновение, а не логика. Услышав эти слова, Гермиона вскочила со скамьи, стремительно подошла к месту, на котором сидел Гарри, и спокойным тоном попросила его пройтись с ней и во всём разобраться.
— Другими словами, — сказала Гермиона как можно спокойней, — я на тебя не слишком обижена, я всё ещё с тобой разговариваю, мы по-прежнему друзья и вместе учимся. Мы не ссоримся. Так?
— Так, — почему-то ещё нерешительнее отозвался Гарри Поттер.
— Отлично! — воскликнула Гермиона. — Итак, мистер Поттер, вы уже вычислили, что вывело меня из себя?
Пауза.
— Ты хочешь, чтобы я не совал нос в твои дела? — осторожно спросил Гарри. — В смысле, я знаю, что ты предпочитаешь всё делать сама. И я стоял в стороне до тех пор, пока не узнал, что на тебя устроили засаду трое малолетних Пожирателей Смерти, чего я, если честно, не ожидал. Профессор Квирелл этого не ожидал. Я начал беспокоиться, не прыгнула ли ты выше головы, и потом, Гермиона, без обид, но засада из сорока четырёх хулиганов — это такая ситуация, с которой никто не справится без помощи. Вот почему я и подумал, что тебе понадобится помощь в этот...
— Нет, здесь всё нормально, — перебила Гермиона. — Мы действительно прыгнули выше головы. Пожалуйста, следующее предположение, мистер Поттер.
— Э... — протянул Гарри. — То, что сделала Трейси... тебя шокировало?
— Шокировало, мистер Поттер? — в её голосе появились ядовитые нотки. — Нет, мистер Поттер, мне было страшно. Я была в ужасе. Я бы не хотела признаться, что боюсь драконов каких-нибудь, — люди могут решить, что я трусиха, — но когда вдалеке звучат голоса, кричащие «Текели-ли! Текели-ли!», и из-под всех дверей начинает рекой течь кровь, вполне нормально испугаться.
— Прости, — сказал Гарри с искренним сожалением. — Я думал, ты поймёшь, что это я.
— И все мы так сильно испугались лишь потому, мистер Поттер, что вы не спросили разрешения! — вопреки её намерениям, Гермиона снова повысила голос. — Ты должен спрашивать меня, прежде чем устраивать такие фокусы, Гарри! Ты должен был сказать совершенно конкретно: «Гермиона, можно я сделаю так, чтобы кровь текла из-под дверей?» В таких делах важно упоминать все мелочи!
Мальчик на ходу потёр шею.
— Я... если честно, я просто подумал, что ты бы наверняка сказала «нет».
— Да, мистер Поттер, я могла бы сказать «нет». В этом весь смысл спрашивать разрешение, мистер Поттер!
— Нет, я в том смысле, что тебе пришлось бы сказать «нет», вне зависимости от того, что тебе хотелось бы сказать на самом деле. А потом бы вас всех избили, и я был бы виноват, потому что спросил разрешения.
Брови Гермионы удивлённо вздёрнулись. Она прошла несколько шагов, пытаясь осмыслить сказанное.
— Что? — наконец спросила она.
— Ну... — протянул мальчик. — Я хочу сказать... ты же Солнечный генерал. Ты не можешь разрешить мне пугать людей, даже хулиганов, даже чтобы спасти друзей от избиения. Ты могла бы сказать «нет», и потом пострадала бы. А теперь ты можешь честно говорить всем, что ничего не знала и это не твоя вина. Вот почему я не предупредил тебя.
Гермиона остановилась и развернулась к Гарри лицом к лицу, вместо того чтобы просто повернуть к нему голову. И с осторожностью сказала:
— Гарри, тебе нужно прекратить придумывать хитроумные поводы для совершения глупостей.
Брови Гарри взлетели вверх. После небольшой паузы он ответил:
— Дело в том... Я понимаю, конечно, что ты хочешь сказать, но всё-таки остаётся вопрос — может, это и впрямь хорошая идея, а не только хитроумная...
— Я понимаю, почему ты сегодня сделал то, что сделал, — перебила его Гермиона. — Но я хочу, чтобы ты пообещал, что с этого момента ты всегда будешь спрашивать у меня разрешения, даже если придумаешь причины, по которым этого делать не стоит.
Молчание затянулось, и у Гермионы упало сердце.
— Гермиона... — начал Гарри.
— Почему? — отчаяние уже переполняло Гермиону. — Что в этом такого ужасного? Тебе нужно просто спросить!
Гарри очень серьёзно смотрел на неё.
— Кого из ЖОПРПГ ты стараешься защитить больше всех, Гермиона? За кого ты сильнее всего боишься, когда дело доходит до драки?
— За Ханну Аббот, — без раздумий ответила Гермиона и почувствовала себя немножко неуютно, ведь Ханна старалась изо всех сил и делала успехи...
— Как тебе понравится идея доверить кому-нибудь ещё — например, Трейси — окончательную ответственность по защите Ханны? Если ты узнаешь, что Ханна вот-вот попадёт в засаду, и у тебя будет план, как защитить её, понравится ли тебе идея позволить Трейси решать, использовать этот план или нет?
