Они просили Кеннеди возглавить поход за гражданские права. Мария знала, чем заняты его мысли, чего он не может сказать вслух: если он слишком крепко свяжет себя с неграми ради их Дела, все белые проголосуют за республиканцев.

Практичный Уолтер Рейтер предложил другой ход: наметить бизнесменов, стоящих за республиканской партией, и вывести их из игры небольшими группами. Скажите им, посоветовал он, что если они будут артачиться, то пострадают их доходы, Мария знала, что это тактика Линдона Джонсона — комбинация заигрывания и угроз. Президент проигнорировал совет — это не его метод.

Он попытался мысленно представить себе, кто из конгрессменов и сенаторов будет голосовать против законопроекта о гражданских правах. Вырисовывалась удручающая картина предрассудков, апатии и малодушия. У него возникнут серьезные проблемы с принятием даже смягченного варианта законопроекта, объяснил он; любой более жесткий — будет обречен.

Эти перспективы омрачили настроение Марии. Она почувствовала себя усталой, подавленной и разочарованной. У нее заболела голова, и ей захотелось домой.

Встреча продолжалась более часа. К тому времени, когда она завершилась, эйфория улетучилась. Лидеры движения за гражданские права вышли из кабинета с разочарованными, расстроенными лицами. Это хорошо, что у Кинга есть мечта, но американский народ не разделял ее.

Мария едва могла поверить в это, но, несмотря на все, что сегодня произошло, великое дело равенства и свободы не продвинулось ни на шаг.

Джаспер Мюррей был уверен, что получит должность редактора «Сент-Джулиане ньюс». Вместе со своим заявлением он представил вырезку из «Дейли экоу» со статьей о речи Мартина Лютера Кинга «У меня есть мечта». Все говорили, что статья написана великолепно. Ему заплатили 25 фунтов — меньше, чем за интервью с Иви. Политика не столь прибыльна, как великосветский скандал.

— Тоуби Дженкинс не напечатал и абзаца нигде, кроме как в студенческой прессе, — сказал Джаспер Дейзи Уильямс, сидя в кухне на Грейт-Питер-стрит.

— Он твой единственный соперник? — спросила она.

— Насколько мне известно, да.

— Когда ты узнаешь решение?

Джаспер взглянул на часы, хотя знал, сколько было времени.

— Сейчас идет заседание комиссии. Они повесят объявление у кабинета лорда Джейна, когда пойдут на обед в двенадцать тридцать. Там мой друг Пит Донеган. Он будет моим заместителем. Он сразу же мне позвонит.

— Почему ты так хочешь занять эту должность?

Потому что знаю: я намного лучше других, подумал Джаспер: в два раза лучше, чем Кейбред и в десять раз лучше, чем Тоуби Дженкинс. Я заслуживаю эту работу.

Но он не стал откровенничать с Дейзи Уильямс. Он относился к ней с некоторой осторожностью. Она любила его мать, но не его самого. Когда интервью с Иви появилось в «Экоу» и Джаспер делал вид, будто он обескуражен, ему показалось, что Дейзи не очень-то в это поверила. Он не мог выкинуть из головы тревожную мысль, что она видит его насквозь. Но она относилась к нему с добротой из лучших чувств к его матери.

Сейчас он изложил ей смягченную версию правды.

— Я могу сделать из «Сент-Джулиане ньюс» лучшую газету. Сейчас она похожа на приходской листок. В ней рассказывается, что происходит, но она избегает конфликтов и разногласий. — Он стал придумывать что-нибудь, что соответствует идеалам Дейзи. — Например, в Колледже Святого Юлиана есть правление, некоторые члены которого имеют капиталовложения в ЮАР, которая проводит политику апартеида. Я опубликовал бы эту информацию и спросил бы, как такие люди могут руководить известным либеральным колледжем

— Замечательная идея. — оживилась Дейзи. — Это будет им хорошим уроком.

В кухню вошел Валли Франк. Был уже полдень, но он, вероятно, только что встал, потому что возвращался поздно после рок-н-ролльных концертов.

Дейзи спросила у него:

— Что ты собираешься делать сейчас, когда Дейв в школе?

Валли положил растворимый кофе в чашку.

— Репетировать на гитаре, — ответил он.

Дейзи улыбнулась.

— Если бы твоя мать была здесь, она спросила бы, почему бы тебе не попробовать заработать немного денег.

— Я не хочу зарабатывать деньги. Но я должен. Вот почему у меня есть работа.

Бабушка Валли иногда задавала такие правильные вопросы, что было трудно понять. Дейзи сказала:

— Ты не хочешь иметь деньги, но ты имеешь работу?

— Мою пивные кружки в «Джамп-клубе».

— Молодец!

В дверь позвонили, и через минуту служанка ввела в кухню Хэнка Ремингтона. Он обладал классическим ирландским очарованием: рыжеволосый и улыбчивый.

— Добрый день, миссис Уильямс, сказал он. — Я пришел пригласить вашу дочь на ленч, если им не возражаете.

Женщинам доставляла удовольствие лесть Хэнка.

— Добрый день, Хэнк, — приветливо произнесла Дейзи и потом обратилась к служанке:

— Пойди и сообщи Иви, что здесь мистер Ремингтон.

— Ну вот, я уже мистер, — проговорил Хэнк. — Не делайте из меня респектабельного господина — это подорвет мою репутацию. — Он пожал руку Джасперу. — Иви показала мне вашу статью о Мартине Лютере Кинге. Великолепно. Молодец. — Потом он повернулся к Валли. — Привет. Я — Хэнк Ремингтон.

Несмотря на охвативший Валли благоговейный трепет, он представился:

— Я двоюродный брат Дейва и играю на гитаре в группе «Плам Нелли».

— Ну, как было в Гамбурге?

— Великолепно, пока нас не вытурили из-за того, что Дейву мало лет.

— «Кордс» играли в Гамбурге, — сообщил Хэнк. — Был большой успех. Я родился в Дублине, но рос на Рипербане, если ты знаешь, что я имею в виду.

Хэнк произвел на Джаспера неизгладимое впечатление. Он богат и известен, один из величайших поп-королей в мире, и все же он упорно работает, чтобы им восхищался каждый в этой комнате. Неужели им руководило неодолимое желание нравиться и это — секрет его успеха?

Вошла Иви, выглядела она превосходно. С короткой стрижкой под «Битлз», короткое платье трапециевидной формы от Мэри Куант. Хэнк изобразил изумление на лице.

— В таком наряде я должен повести тебя в какой-нибудь шикарный ресторан, — сказал он. — А я-то собирался пойти в закусочную «Уимпи».

— Куда угодно, только быстро, — отозвалась Иви. — В три тридцать у меня проба.

— Где?

— В новом спектакле «Суд над женщиной». Это судебная драма.

Хэнк с уважением посмотрел на нее.

— У тебя будет сценический дебют!

— Если я получу роль.

— Конечно, получишь. Идем. Мой «мини» припаркован на желтой линии.

Они ушли, и Валли вернулся в свою комнату. Джаспер взглянул на часы — было полпервого. Теперь редактора объявят в любую минуту.

Чтобы продолжить разговор, он сказал:

— Мне понравились Штаты.

— Ты бы хотел там жить? — спросила Дейзи.

— Больше всего на свете. И я хочу работать на телевидении. «Сент-Джулиане ньюс» будет первым шагом, но, в сущности, газеты устарели. Телевизионные новости — вот это да.

— Америка — мой родной дом, — задумчиво заметила Дейзи, — но я нашла любовь в Лондоне.

Зазвонил телефон. Редактора утвердили. Кто он — Джаспер или Тоуби Дженкинс?

Дейзи взяла трубку.

— Да, он здесь, — сказала она и передала трубку Джасперу, у которого колотилось сердце.

Звонил Пит Донеган. Он сказал:

— Назначили Валери Кейкбред.

Сначала Джаспер не понял.

— Что? — спросил он. — Кого?

— Новый редактор «Сент-Джулиане ньюс» — Валери Кейкбред. Сэм Кейкбред оставил место за ней.

— Валери? — Когда Джаспер понял, он был ошеломлен. — Она ничего не писала, кроме всякой чепухи про моду.

И она заваривала чай в журнале «Вог».

— Как они могли сделать такое?

— Понять не могу.

— Я знал, что лорд Джейн — болван, но это…

— Мне приехать к тебе?

— Зачем?

— Чтобы залить наши горести.

— Давай.

Джаспер повесил трубку.