Джордж ждал.

— Может статься, мы все умрем в предстоящий уик-энд. И перед этим я хочу, чтобы ты кое-что знал.

— Я весь внимание. — Джорджу не приходило в голову, что он может услышать.

— Ты лучшее из того, что у меня было в жизни.

— Вот уж неожиданно, — спокойно проговорил Джордж.

— Я мало что значил как отец, и твоя мать не видела много добра от меня, и ты все знаешь. Но я горжусь тобой, Джордж. Я не заслуживаю чести, я знаю это, но, бог мой, я горжусь. — На глазах у него заблестели слезы.

Джордж не имел ни малейшего представления, что Грег испытывает такие сильные чувства. Потрясенный, он не знал, что сказать в ответ на такой неожиданный всплеск эмоций. В конце концов он просто произнес:

— Спасибо.

— До свидания, Джордж.

— До свидания.

— Благослови и храни тебя Господь, — сказал Грег и ушел.

* * *

Рано утром в пятницу Джордж направился в ситуационную комнату Белого дома.

Президент Кеннеди создал эту комнату в подвальном этаже Западного крыла, где прежде находились дорожки для игры в кегли. Официально она создавалась для осуществления оперативной связи в период кризиса. На самом деле причина была в другом. Кеннеди считал, что военные скрывали от него информацию во время вторжения в Заливе Свиней, и он принял меры, чтобы подобное больше никогда не повторялось.

В это утро стены в ситуационной комнате были увешаны крупномасштабными картами Кубы и ее морскими подступами. Телетайпы трещали, как цикады в теплую ночь. Донесения военных кроме Пентагона направлялись и сюда. Президент мог слушать радиопереговоры военных. Карантинная операция координировалась из зала в Пентагоне, известном как центр управления ВМФ, но радиопереговоры между этим центром и кораблями можно было прослушивать в ситуационной комнате.

Военные ненавидели ее.

Джордж сел за дешевый обеденный стол на неудобный современный стул и стал слушать. Он все еще размышлял о вчерашнем разговоре с Грегом. Неужели Грег ожидал, что Джордж обнимет его и воскликнет: «Папочка!»? Вероятно, нет. Похоже, Грега устраивала роль доброго дядюшки. И Джордж не имел желания менять ее. В возрасте двадцати шести лет он не мог ни с того ни сего начать относиться к Грегу как к настоящему отцу. Тем не менее Джорджа порадовало то, что сказал Грег. Мой отец любит меня, думал он; и в этом нет ничего плохого.

***

На рассвете эсминец ВМС США «Джозеф П. Кеннеди» приказал «Марукле» застопорить машины.

Эсминец водоизмещением 2400 тонн имел на вооружении восемь ракет, пусковую установку противолодочных ракет, шесть торпедных аппаратов и спаренные пятидюймовые артиллерийские установки. Он также нес глубинные ядерные бомбы.

«Марукла» сразу сбросила ход, и Джордж вздохнул с облегчением.

С эсминца спустили вооруженный катер с абордажной командой, который приблизился к «Марукле». Море было неспокойным, но команда судна услужливо спустила за борт веревочную лестницу. Тем не менее из-за качки трудно было подняться на борт. Офицер не хотел всем на смех свалиться в воду, но все же он прыгнул с катера, ухватился за лестницу и поднялся на борт. За ним последовала вся абордажная команда.

Греческий экипаж судна предложил им кофе.

Американцам охотно открыли люки для досмотра груза, который почти полностью соответствовал декларации. Напряженный момент возник, когда американцы стали настаивать, чтобы вскрыли ящик, маркированный как «научные инструменты», но в нем, как оказалось, находилось лабораторное оборудование, не более сложное, чем то, что можно видеть в школьном учебном кабинете.

Американцы покинули судно, и оно пошло прежним курсом на Гавану.

Джордж сообщил хорошую новость Бобби Кеннеди по телефону, вышел из Белого дома и поймал такси.

Он сказал таксисту отвезти его на угол 5-й улицы и Кей-стрит, что в худшем трущобном районе города. Здесь, в доме, над автомобильным демонстрационным залом расположился центр ЦРУ по интерпретации аэрофотоснимков. Джордж хотел познакомиться с этой методикой и попросил разрешения посетить центр, и, поскольку он работал у Бобби, ему такое разрешение дали. Он пересек заваленный пивными бутылками тротуар, вошел в здание, прошел через турникет охраны, и потом его проводили на пятый этаж.

Пояснения давал ему седовласый фотограф по имени Клод Генри, который освоил эту профессию во время Второй мировой войны, когда анализировал аэрофотоснимки разрушений, причиненных германской авиацией.

— Вчера, — сообщил Клод Джорджу, — реактивные самолеты ВМС «Крусейдер» совершили полеты на малой высоте над Кубой, и сейчас мы имеем более легкие для чтения снимки.

Джорджу они не показались более легкими. Фотографии, прикрепленные кнопками повсюду в комнате Клода, выглядели как абстрактное искусство — бессмысленные, наобум расположенные очертания.

— Это советская военная база, — пояснил Клод, показывая на один из снимков.

— Откуда вам это известно?

— Это футбольное поле. Кубинцы не играют в футбол. Если бы это был кубинский военный лагерь, то там находилось бы бейсбольное поле.

Джордж кивнул. Разумно, подумал он.

— Вот стоящие в ряд танки «Т-34».

Джорджу они казались просто темными прямоугольниками.

— Эти палатки укрытия для ракет, — сказал Клод. — Так считают наши эксперты по палаткам.

— Эксперты по палаткам?

— Да. Я, собственно, эксперт по ящикам. Я написал справочник ЦРУ по ящикам.

Джордж улыбнулся.

— Вы, наверное, шутите?

— Когда Советы перевозят на судах крупные изделия, такие как истребители, их помещают на палубах. Чтобы скрыть их, они упаковывают их в ящики. Но мы распознаем их по размерам ящиков. Например, ящики для «МиГ-15» отличаются от ящиков для «МиГ-21».

— Скажите, — поинтересовался Джордж, — у Советов есть такие знания и опыт?

— Не думаю. Вот смотрите. Они сбили самолет «У-2», стало быть, они знают, что у нас высотный самолет-разведчик. И все же они думали, что могут отправить на Кубу ракеты и мы ничего не будем знать об этом. До вчерашнего дня, когда мы показали им фотографии, они отрицали наличие ракет на Кубе. То есть они знают о самолетах-шпионах и об установленных на них фотокамерах, но до последнего момента они не знали, что мы могли видеть их ракеты из стратосферы. Это заставляет меня думать, что они отстают от нас в интерпретации аэрофотоснимков.

— Ну что же, это логично.

— Но вот один сюрприз, обнаруженный накануне. — На одном из снимков Клод указал на некий объект со стабилизаторами. — Мой босс в ближайший час доложит об этом президенту. Длина объекта — чуть больше десяти метров. Это ракета малого радиуса действия, предназначенная для тактических целей на поле боя.

— Иначе говоря, она будет применена против американских войск, если мы высадимся на Кубе.

— Да. И она может нести ядерную боеголовку.

— Черт знает что! — воскликнул Джордж.

— Вероятно, президент Кеннеди скажет то же самое, — проговорил Клод.

В пятницу вечером на кухне в доме на Грейт-Питер-стрит было включено радио. Повсюду в мире люди не отходили от приемников, слушая экстренные сообщения.

Посередине большой кухни стоял длинный полированный стол из сосны. Джаспер Мюррей поджаривал хлеб и читал газеты. Ллойд и Дейзи Уильямс получали все лондонские газеты и несколько иностранных. Ллойд, как член парламента, больше всего интересовался внешней политикой, и так было с тех пор, как он участвовал в гражданской войне в Испании. Джаспер просматривал газеты не без причины.

Завтра, в субботу, в Лондоне должен состояться марш протеста, если утром Лондон еще будет существовать, Джаспер должен быть там как репортер студенческой газеты «Сент-Джулиане ньюс». Джасперу не нравилось писать новостные репортажи. Он предпочитал очерковые статьи, более объемные, с размышлениями, в которых было бы немного больше литературного творчества. Он надеялся, что когда-нибудь будет работать в журнале или, может быть, даже на телевидении.