Она не спускала с него глаз. Серьезное ли это предложение? Она не решалась задать такой вопрос. Она перевела взгляд на снежинки, кружащиеся в свете фонаря за окном.

— За двадцать лет мы даже ни разу не поцеловались.

— Это правда.

— И ты все еще думаешь, что я бессердечный Казанова.

Сейчас она и не знала, что подумать. Изменился ли он? И вообще, меняются ли люди? Она сказала:

— После стольких лет разве можно нарушать заведенный порядок?

— И все-таки я этого хочу всем своим сердцем.

Она перевела разговор на другую тему.

— Будь у тебя шанс, ты поехал бы на Запад?

— Только с тобой, и никак иначе.

— Мне всегда хотелось сделать Советский Союз лучше, но не бежать из него. Но после поражения «Солидарности» мне трудно поверить в лучшее будущее. Коммунизм может существовать тысячу лет.

— Во всяком случае, дольше, чем мы с тобой проживем.

Таня стояла на распутье. Она удивлялась, как ей хотелось поцеловать его. Еще больше ей хотелось остаться здесь, разговаривать с ним, сидя на диване в этой теплой квартире, когда за окном падают снежинки, долго-долго. Какое странное чувство, думала она. Возможно, это любовь.

И она поцеловала его.

Немного позже они пошли в спальню.

* * *

Наталья всегда первой приносила новости. Взволнованная, она вошла в кабинет Димки в канун Рождества.

— Андропов не будет присутствовать на заседании Политбюро, — сообщила она. — Он очень болен и не может выйти из больницы.

Очередное заседание Политбюро было намечено на следующий день после Рождества.

— Черт, — пробормотал Димка. — Это опасно.

Как ни странно, Юрий Андропов оказался хорошим советским руководителем. В течение пятнадцати предыдущих лет он успешно возглавлял пресловутую секретную службу КГБ. Вот и сейчас, будучи Генеральным секретарем Коммунистической партии Советского Союза, он продолжал безжалостно расправляться с диссидентами. Но внутри партии он проявлял удивительную терпимость к новым идеям и реформам. Как средневековый папа, который подвергал пыткам еретиков и все же обсуждал со своими кардиналами доводы против существования Бога. Андропов свободно говорил в своем узком кругу, в который входили Димка и Наталья, о недостатках советской системы. И разговоры приводили к действиям. Кураторство Горбачева с сельского хозяйства распространилось на всю экономику, и он предложил программу децентрализации советской экономики, отобрав у Москвы полномочия принятия решений и передав их управленцам, стоящим ближе к проблемам.

К сожалению, Андропов заболел незадолго до Рождества 1983 года, пробыв на руководящем посту менее года. Это встревожило Димку и Наталью. Соперник Андропова на лидерство, косный Константин Черненко, занимал второе место в партийной иерархии. Димка опасался, что Черненко воспользуется болезнью Андропова и приберет к рукам власть.

— Андропов написал речь, которая должна быть зачитана на заседании, — сказала Наталья.

Димка покачал головой.

— Этого недостаточно. В отсутствие Андропова Черненко будет председательствовать на заседании, и тогда все будут воспринимать его как исполняющего обязанности. И тогда вся страна покатится назад. — Такая перспектива была слишком удручающей, чтобы рассматривать ее.

— Нам нужно, чтобы председательствовал на заседании Горбачев.

— Но Черненко идет вторым номером. Жаль, что он не в больнице.

— Он скоро там будет, здоровьем он не блещет.

— Но, очевидно, не так скоро.

Наталья задумалась.

— Вообще-то Политбюро должно делать то, что скажет Андропов.

— А мог бы он дать указание, чтобы председательствовал на заседании Горбачев?

— Да, мог бы. Ведь он пока главный.

— Он мог бы добавить абзац к своей речи.

— Прекрасно. Я позвоню ему и предложу это.

Несколько позже в тот день Димке сообщили, что его просят зайти в кабинет Натальи. Войдя к ней, он заметил, что ее глаза восторженно сверкают. В ее кабинете также находился личный помощник Андропова Аркадий Вольский. Андропов вызывал его к себе в больницу и вручил ему написанное от руки дополнение к выступлению. Вольский дал его Димке.

Последний абзац гласил:

По понятным вам причинам я не смогу председательствовать на заседании Политбюро и Секретариата в дальнейшем. Поэтому я просил бы членов Центрального Комитета рассмотреть вопрос о передаче руководства Политбюро и Секретариата Михаилу Сергеевичу Горбачеву.

Все это Андропов изложил в виде предложения, но в Кремле предложение, исходившее от руководителя, было равносильно прямому указанию.

— Это будет как удар грома, — сказал Димка. — Они не посмеют ослушаться.

— Что мне с этим делать? — спросил Вольский.

— Во-первых, сделайте несколько ксерокопий, так, чтобы никому не пришло в голову порвать его. Потом… — Димка задумался.

— Не надо никому ничего говорить, — сказала Наталья. — Просто отдайте его Боголюбову. — Клавдий Боголюбов отвечал за подготовку документов к заседанию Политбюро. — Скажите ему, что нужно добавить дополнительный материал в красную папку с речью Андропова.

Они решили, что так будет лучше всего.

Рождество не было большим праздником. Коммунистам не нравилось его религиозное содержание. Санта-Клауса они заменили Дедом Морозом, а Деву Марию — Снегурочкой, и празднование перенесли на Новый год. Дети получали подарки к этому дню. Гриша, которому было двадцать лет, получил кассетный магнитофон, а четырнадцатилетняя Катя — новое платье. Димка и Наталья, как коммунистические политики высокого ранга, и не мечтали о том, чтобы праздновать Рождество, несмотря на свои взгляды. Они оба, как обычно, пошли на работу.

Днем позже он пошел в комнату Президиума на заседание Политбюро. Его встретила в дверях Наталья, которая пришла туда раньше. У нее был обескураженный вид. Она держала в руках раскрытую красную папку, где находился текст выступления Андропова.

— Они опустили последний абзац, — сказала она.

Димка тяжело сел на стул.

— Я не представлял, что Черненко осмелится, — проговорил он.

Он понял, что они ничего не могли поделать. Андропов лежал в больнице. Если бы он ворвался в комнату и закричал бы на всех, он восстановил бы свое влияние, но он не мог этого сделать. Черненко правильно оценил слабость Андропова.

— Они победили? — спросила Наталья.

— Да, — ответил Димка. — Эра застоя начинается снова.

Джордж Джейкс пошел на открытие выставки афроамериканского искусства в центре Вашингтона. Он не особо интересовался искусством, но черный конгрессмен обязан был поддерживать такие мероприятия. Большая часть его работы в качестве конгрессмена представляла большую важность.

Президент Рейган значительно увеличил правительственные ассигнования на военные цели, но кому было платить? Не богатым же, которые получили существенное сокращение налогов.

Джордж любил рассказывать такой анекдот. Репортер спросил Рейгана, как он собирается увеличить расходы, сократив налоги. «Я буду вести двойную бухгалтерию», — ответил тот.

На самом деле Рейган планировал сократить расходы на социальное страхование и федеральную программу медицинской помощи престарелым. Если бы ему удалось осуществить задуманное, то безработные и неработающие матери малолетних детей, получающие на них пособие, финансировали бы крупные вливания в военную промышленность. Эта идея приводила Джорджа в ярость. Поэтому он и другие конгрессмены боролись за срыв этих планов, и до последнего времени они достигали цели.

Все это закончилось увеличением правительственных займов. Рейган увеличил бюджетный дефицит. За все эти новые вооружения будут расплачиваться будущие поколения.