— Коммунисты подняли большой шум вокруг этого дела. Они обвиняют тебя в насильственном преступлении.

Они также потребовали экстрадиции Валли. Правительство Западной Германии отказалось, заявив, что пограничник стрелял в гражданина Германии, который хотел проехать с одной улицы Берлина на другую, и ответственность за смерть лежит на неизбранном восточногерманском режиме, который незаконно лишил свободы свое население.

Разумом он не считал, что совершил проступок, но сердцем не мог смириться с мыслью, что убил человека.

— Если я перейду границу, они арестуют меня.

— Как пить дать.

— И все же я не знаю, почему Каролин не пришла.

— И ты не можешь вернуться, чтобы задать ей этот вопрос. Если только…

Валли навострил уши:

— Если только что?

Данни немного помолчал.

— Ничего.

Валли поставил свой бокал. Он не хотел упускать случая.

— Ну, давай, что если?

Дании задумчиво сказал:

— Из всех жителей Берлина я стал бы доверять только тому, кто убил восточногерманского пограничника.

Это просто сводило с ума.

— Что ты темнишь?

Данни все еще не решался.

— Так, слышал кое-что.

Если он только слышал кое-что, он не стал бы так скрытничать, подумал Валли.

— Что ты слышал?

— Можно вернуться, минуя КПП.

— Как?

— Не могу сказать.

Валли разозлился. Данни словно водил его за нос.

— Тогда какого хрена ты заговорил об этом?

— Остынь. Сказать я не могу, но отведу тебя к одному человеку.

— Когда?

Данни подумал немного и ответил вопросом на вопрос:

— Ты хочешь вернуться туда сегодня? А сейчас хочешь?

Валли испугался, но не колебался.

— Да. Но почему такая спешка?

— Чтобы ты не успел никому разболтать. Они не то чтобы профессионалы в обеспечении скрытности, но и не круглые дураки.

Он говорил об организованной группе. Это казалось многообещающим. Валли встал с барного стула.

— Можно я оставлю здесь свою гитару?

— Я уберу ее. — Дании взял инструмент в чехле и закрыл его в шкафу, где лежали другие инструменты и усилители. — Пойдем, — сказал он.

Клуб находился неподалеку от Курфюрстендамм. Дании запер дверь, и они пошли к ближайшей станции метро. Данни заметил, что Валли хромает.

— В газетах писали, что тебя ранили в ногу.

— Да. Болит ужасно.

— Думаю, тебе можно доверять. Тайный агент Штази не пойдет на то, чтобы простреливать себе ногу.

Валли не знал, то ли радоваться, то ли дрожать от страха. Неужели он сможет вернуться в Восточный Берлин — сегодня? Это казалось несбыточной надеждой. И в то же время он ужасно боялся. В Восточной Германии еще существовала смертная казнь. Если его поймают, ему, вероятно, отрубят голову на гильотине.

Валли и Данни поехали на метро через весь город. Валли вдруг пришло в голову, что это могла быть западня. У Штази наверняка есть агенты в Восточном Берлине, и владелец «Миннезингера» мог быть одним из них. Неужели они станут прилагать столько усилий, чтобы поймать Валли? Это такая морока, но, зная, какой мстительный Ганс Гофман, Валли допускал такую возможность.

В вагоне метро Валли исподволь наблюдал за Данни. Мог ли он быть агентом Штази? Трудно себе это представить. Данни лет двадцать пять, у него длинноватые волосы, причесанные вперед по последней моде. Носит ботинки без шнурков с заостренными носами. Его клуб пользуется успехом. Он чересчур беззастенчив, чтобы быть полицейским.

С другой стороны, на своем месте он идеально подходил, чтобы держать под наблюдением антикоммунистически настроенных молодых людей в Западном Берлине. Вероятно, большинство из них приходили в его клуб. Он должен знать почти каждого студенческого лидера в Западном Берлине. Интересовалась ли Штази, что делают такие молодые люди?

Конечно, интересовалась. Там были одержимые люди, как средневековые священники, охотившиеся на ведьм.

И все же Валли не мог упустить возможность еще раз поговорить с Каролин.

Он непременно будет начеку.

Солнце садилось, когда они вышли из метро в районе, который назывался Веддинг. Они пошли на юг, и Валли сразу сообразил, что они направляются к Бернауэр-штрассе, где бежала на Запад Ребекка.

Улица изменилась, как он увидел в затухающем дневном свете. На южной стороне вместо заграждения из колючей проволоки появилась бетонная стена; и здания на коммунистической стороне сносились. На свободной стороне, на которой находились Валли и Дании, улица казалась опустевшей. У магазинов на первом этаже в многоквартирных домах был заброшенный вид. Валли догадался, что никто не хотел жить так близко к стене, отвратительно для глаз и для сердца.

Данни провел его к тыльной стороне одного из зданий, и они вошли внутрь через черный ход заброшенного магазина. Видимо, раньше это был продуктовый магазин, потому что на стенах сохранилась эмалевая реклама консервированного лосося и кока-колы. А сейчас магазин и комнаты вокруг него были завалены кучами рыхлой земли, между ними оставался узкий проход. Валли пытался понять, что здесь происходит.

Данни открыл какую-то дверь и стал спускаться по бетонной лестнице, освещенной электрической лампой. Валли пошел за ним. Данни произнес фразу, которая могла служить паролем: «Идут подводники». Лестница вела в большой подвал, несомненно, служивший складом. Сейчас в полу была яма диаметром около метра, и над ней возвышался удивительно профессионально сделанный подъемник.

Они прорыли тоннель.

— Как долго он существует? — решил поинтересоваться Валли. Если бы его сестра знала о нем в прошлом году, она могла бы воспользоваться этим подземным ходом, и тогда бы Бернд не покалечился.

— Слишком давно, — ответил Данни. — Мы закончили его неделю назад.

— А. — Для Ребекки это было слишком поздно.

— Мы пользуемся им только в сумерках, — пояснил Данни. — В дневное время нас можно увидеть, а ночью нужно пользоваться фонарями, а так можно привлечь к себе внимание. И все же риск быть обнаруженными возрастает каждый раз, когда мы проводим людей.

По лестнице из дыры поднялся молодой человек в джинсах: вероятно, один из студентов-проходчиков. Он пристально посмотрел на Валли и спросил:

— Кто это, Данни?

— Я за него ручаюсь, Бекер, — ответил Данни. — Познакомился с ним еще до того, как построили стену.

— Что ему нужно? — продолжал допытываться Бекер враждебно и с подозрением.

— Перебраться на ту сторону.

— Он хочет уйти на Восток?

Валли объяснил:

— Я смылся оттуда на прошлой неделе, но мне нужно вернуться к моей девушке. Я не могу перейти через обычный КПП, потому что я убил пограничника, поэтому меня разыскивают за убийство.

— А, ты тот самый парень? — Бекер снова посмотрел на него. — Да, я узнаю тебя по фотографии в газете. — Его отношение изменилось. — Ты можешь идти, но у тебя мало времени. — Он посмотрел на часы. — Ровно через десять минут пойдут люди с Востока. В тоннеле двоим невозможно разминуться, и я не хочу, чтобы ты создал затор и задерживал движение оттуда.

Валли перепугался, но он не хотел терять шанс.

— Я пойду прямо сейчас, — сказал он, скрывая страх.

— Хорошо, иди.

Он пожал Данни руку.

— Спасибо тебе. Я вернусь за своей гитарой.

— Удачи тебе с твоей девушкой.

Валли стал спускаться по лестнице в колодец глубиной около трех метров. На самом дне был вход в тоннель высотой примерно метр, как сразу заметил Валли, аккуратно сделанный: пол выложен досками, подпорки на определенном расстоянии друг от друга. Валли встал на четвереньки и пополз.

Через несколько секунд он понял, что тоннель не освещен. Постепенно стало совсем темно. Инстинктивно ему стало страшно. Он знал, что настоящая опасность ждет впереди, на другом конце тоннеля, когда он вылезет в Восточной Германии, но животные инстинкты подсказывали, что нужно бояться сейчас, пока он ползет вперед, не видя ничего перед самым носом.

Чтобы отвлечься, он пытался представить себе расположение улиц наверху. Его путь пролегал под дорогой, затем под стеной, потом под снесенными наполовину домами на коммунистической стороне, но он не имел представления, куда дальше ведет тоннель и где он заканчивается.