- А нам и не надо. Давай, вставай.

Протянув руку, напарник помог мне встать, а когда я покачнулась, попытался все же взять на руки. Но я понимала, что с ношей в виде меня ему сложно будет идти, да еще и по камням. А ведь не стоит забывать и о летающих по округе шаттлах.

— Все нормально. Я в порядке.

— Уверена?

Окинув меня полным сомнения взглядом, Тсермир, дождавшись моего кивка, все же пошел вперед. Но при этом он постоянно оглядывался, проверяя, иду ли я за ним. И я шла. Пусть в ногах была слабость, а горло неприятно саднило, да и затылок болел от удара об камень. Все равно шла. При этом чувствовала, как с каждой минутой мне становится все хуже. Меня не оставляла дрожь во всем теле. Но последнее, скорее всего, из-за переохлаждения. Температура воздуха была градусов десять-двенадцать. Я же была, можно сказать, голой. Мокрое, холодное спортивное белье не в счет. Как бы там ни было, а жаловаться и тем более останавливаться я не собиралась. Хотя руки и ступни, казалось, уже заледенели и вот-вот перестанут слушаться. Да и в принципе все тело ломило.

Как оказалось, течение нас унесло довольно далеко. Мы не меньше получаса добирались до того места, где мой напарник оставил наши рюкзаки. И тут нас ждал сюрприз. При этом довольно неприятный. До наших вещей добрался какой-то зверь. Так как Идигер не рассчитывал, что переправа затянется на столь продолжительное время, то наши вещи он не стал прятать особенно усиленно или приваливать камнями. Теперь они были разбросаны на несколько десятков метров по округе. И ладно бы разбросаны, так ведь еще и многое погрызено, разорвано и сломано. И судя по оставленным следам зубов, это был кто-то очень большой. Хорошо, что он ушел. Так как я даже не представляю, как бы мы с ним справились голыми руками без оружия. Кстати, насчет оружия. Увидев, что осталось от бластера, я лишь зло выругалась. Теперь, все что у нас было для самозащиты, это виброножи.

Сухое белье и один комплект одежды для каждого из нас удалось найти. Правда, бок у моей куртки был порван, но утеплитель оставался на месте. А вот у Тсермира вообще не было одного рукава. Зато обувь зубам зверя не поддалась, а брюки его совсем не заинтересовали. Проблемы оказались с сухпайком. Точнее, с ним-то как раз проблем больше и не было, в связи с его полнейшим отсутствием. Резервуар с водой также был пуст. Все вытекло через появившуюся трещину. Но мне кажется, я сегодня столько воды нахлебалась, что мне этого хватит на несколько дней. Аптечка также была разорена. Удалось обнаружить целый шприц-пистолет, а еще несколько ампул с обезболивающими и антибиотиками. Кроме того, среди камней я нашла одну доза антидота. И совсем в стороне валялись оба спальника. Правда, целым оказался лишь один. Куски же от второго валялись разбросанные в радиусе нескольких метров.

Негусто. Но нам, по идее, всего-то осталось продержаться сутки. Уже завтра к обеду мы надеялись добраться до конечной точки испытания. А раз так, то пора нам выдвигаться. А то мало ли, вдруг любопытный зверь захочет вернуться.

Как мы и предполагали, добраться до конечной точки этого путешествия сегодня у нас не получилось. И не только из-за того, что приходилось часто прятаться от летающих над горами шаттлов, но еще и потому, что чем дальше, тем хуже я себя чувствовала. Несмотря на то, что я не жаловалась, стараясь придерживаться заданного нуарцем темпа и не отставать, Идигер все же оказался достаточно внимателен, чтобы увидеть и мою усталость, и появившуюся одышку, и то, как я смахиваю выступающий на лбу пот. Поэтому место для нашей ночевки он начал искать гораздо раньше, чем стало темнеть.

В этот раз он остановил свой выбор на огромной пещере. От общей слабости и усталости я даже спорить с ним не стала, по поводу того, что она слишком большая и с огромным входом, который не завалить никаким камнем, а раз так, то она не даст необходимой нам защиты. Мало того, я готова была упасть на пол, вытянув ноги у ближайшей же стены, но не вышло. Тсермир пошел куда-то вглубь пещеры, где оказался проход дальше в гору. И уже там, выбрав одно из узких ответвлений, он протиснулся в небольшую нишу размером примерно три на три метра. Постелив на пол наш единственный уцелевший спальник, напарник указал мне на него. Я тут же легла и моментально заснула. Проснулась же я в полнейшей темноте от того, что мне было жутко жарко, а еще тесно и неудобно. В попытке раскрыться, я завозилась и тут же поняла, что не могу пошевелиться. Вот только испугаться не успела.

— Не крутись.

Раздавшийся над ухом знакомый голос заставил меня мгновенно замереть, оценивая обстановку. Так, я в одежде, завернута в спальник как малое дитя, а в довершение всего меня обнимает, прижимая к себе, Идигер. Теперь понятно, почему я чувствую себя этакой гусеницей в коконе.

— Мне жарко.

— Знаю. Ты заболела. Все же переохлаждение и купание в ледяной воде не пошли тебе на пользу. Еще каких-то полчаса назад ты от холода дрожала так, что я слышал стук твоих зубов. Мне пришлось вколоть тебе противовоспалительное. А сейчас постарайся опять заснуть. Раскрываться тебе нельзя. Не будешь послушной, мне придется вызвать спасательную бригаду.

Сообщение о том, что я заболела, меня несколько обескуражило. Ну, теперь хотя бы понятно, почему у меня так першит в горле и голова тяжелая. Симптомы я не сразу узнала, потому что на космических кораблях простуда — редкое явление. Климат-контроль всегда поддерживается центральным компьютером, поэтому на станциях и на борту шаттлов температура всегда оптимальная именно для полноценного здоровья человека, плюс там никогда не бывает сквозняков или ветра. В связи с чем, бич космонавтов — это скорее непереносимость каких-то продуктов и всевозможные аллергические реакции, чем лихорадка, кашель или насморк.

Пусть не сразу, но я все же вновь погрузилась в сон. Последний был довольно тяжелый и неприятный. То мне казалось, что меня закрыли в помещении вблизи реактивного двигателя, из-за чего мне жутко было жарко и хотелось пить. То я вновь тонула и боролась с ледяным течением, из-за чего задыхалась и все время не могла откашляться. Вот от душащего меня кашля я и проснулась. А еще от неожиданно приятного запаха. Открыв глаза, увидела еще и огонь в нашей небольшой пещерке, рядом с которым спиной ко мне сидел Тсермир и что-то там делал с ним.

— А огонь не привлечет к нам внимание?

Задавая вопрос, я не узнала свой голос. Настолько он был хриплым и сиплым. Обычно так скрипят поршни старого, ржавого двигательного насоса, если его лет десять не смазывать. Я, правда, никогда такого не видела, но в моем представлении он издает именно такой звук, как я сейчас. А еще у меня сложилось такое впечатление, как будто кто-то прошелся металлическим скребком по моему горлу. Это я вам скажу еще те приятные ощущения. Но меня в данный момент гораздо больше волновало совершенно другое. Ведь еще слишком свежи были воспоминания, что случилось с группой, которая вот так же, по необходимости или неосторожности, развела огонь в пещере, в которой остановилась на ночь.

— Нет, не забывай, мы в глубине горы, в одной из внутренних боковых ниш, так что снаружи нас никто не заметит, даже тепловые датчики не обнаружат. Это просто невозможно сделать через толщу каменной породы, окружающей нас.

О последнем я как-то не подумала. Впрочем, насколько глубоко мы ушли, я не запомнила, так как мое состояние вчера оставляло желать лучшего. И как раз последним решил поинтересоваться Идигер.

— Как ты себя чувствуешь?

— Бывало и лучше.

Отвечая на вопрос, я медленно села. Все мое тело неприятно ломило. Кроме того, я по-прежнему ощущала сильную слабость. В довершение всего, стоило мне сесть, как в голове неприятно запульсировало, из-за чего я не сдержала болезненную гримасу. И вот уже напарник идет ко мне с пистолетом-шприцем в руках.

— Это последняя ампула противовоспалительного. От простуды у нас нет ничего. По-хорошему, тебе надо вызвать медбригаду, но я решил повременить, так как твое состояние было не настолько критично, хотя ты и заставила меня поволноваться.