Хорошо известно, что генерал Г.К. Жуков, так же как и генерал А.И. Еременко, отмечал, что генерал-лейтенант М.Г. Ефремов слишком интеллигентно управляет войсками, не ругается и не распускает рук, а здесь товарищ Тетушкин вдруг вспомнил факт того, что Михаил Григорьевич бил командиров по лицу. Кто-то из них троих явно врет.
К началу выхода из окружения в 338-й СД сложилась такая ситуация, что все управление остатками частей дивизии осуществлялось через штаб артиллерии дивизии во главе с начальником артиллерии дивизии полковником
Н.М. Панковым. Обстановка усугублялась еще и тем, что полковник В.Г. Кучинев, не полностью оправившийся после ранения, в ходе последних боев сильно обморозил ноги. Комдив-338 вместе с начальником артиллерии дивизии последние дни находились при 910-м АП, который к вечеру 12 апреля сосредоточился в лесу, в 1,5 км юго-восточнее Жолобово, недалеко от высоты с отм. 206,2, через которую шла лесная тропинка к шпыревской дороге.
По воспоминаниям оставшихся в живых участников тех событий, с самого начала движения колонны 160-й СД и оперативной группы штаба армии, как только прошли лощину Цикунова, или, как ее называли бойцы, «лощину раненых» (там находился обоз с ранеными и больными), начали возникать различные негативные моменты. Дисциплина марша отсутствовала. Многие командиры и бойцы во время марша отстали от своих подразделений, приняв решение пробиваться за линию фронта мелкими группами.
Вот что пишет о начале выхода инструктор пропаганды 910-го АП 338-й СД политрук И.А. Снетков:
«Нервное состояние многих бойцов было таким, что шли они скорее автоматически, совершенно не сознавая о происходящем вокруг них. Они были как бы равнодушны к тому, что будет им предстоять в следующую минуту. Не могу без содрогания вспоминать те дни. У меня от психического перенапряжения перестали двигаться руки. Их как бы парализовало. Мои бойцы запихнули руки мне за пояс. К поясу привязали веревочку и таким образом вели меня вперед…»
Василий Дмитриевич Сторублев, не выдержавший тогда всех трудностей и сдавшийся несколько дней спустя в плен немцам, в своем письме к Ю.Б. Капусто, уже много лет спустя, рассказывал:
«…Я шел в одном стаде, как баран, да еще голодный, измученный…» Ему, старому солдату, нечего было стесняться: свои десять лет он честно отсидел в лагерях после войны. Он никого не предавал, но терпеть все это дальше просто не мог и сдался в плен уже в самом конце выхода из окружения.
Под прикрытием темноты и леса первые два километра пути колонна преодолела сравнительно быстро. Примерно за километр-полтора до выхода колонны 160-й СД к дороге Беляево – Буслава, которая, по данным разведки, контролировалась противником, неожиданно произошло совсем необъяснимое: справа по ходу движения в общую колонну 160-й СД начали входить подразделения 338-й СД. Это создало скучивание войск на маршруте движения. После некоторого замешательства, не без участия генерала Ефремова, порядок был восстановлен, и колонна в составе уже двух дивизий продолжила движение вперед, однако прежней стройности уже не было: подразделения и части перемешались, несколько отодвинув в глубь колонны небольшой обоз штаба оперативной группы, что затем и привело к самым негативным последствиям.
Из «Описания операции 33 армии по овладению гор. Вязьма», подготовленного полковником С.И. Киносяном:
«…338 СД сбилась со своего маршрута и вышла на направление 16 °CД. Части двигались в одной колонне…»[411].
Анализ обстановки и характера действий соединений окруженной группировки в тот период позволяет, по мнению автора, сделать однозначный вывод о том, что выход 338-й СД на маршрут 160-й СД был не случайностью, а заранее спланированным командованием 338-й СД шагом. В доказательство этого утверждения говорит следующее.
Согласно отданному 11 апреля 1942 года командующим армией распоряжению, 338-я СД должна была занять исходный район, находившийся 1 км южнее Красное. После занятия противником населенных пунктов Красное и Щелоки место исходного района для дивизии было изменено и перенесено в район Жолобово. Однако после сдачи района частям 113-й СД, как и требовал этого приказ командарма, дивизия, следуя в указанный район, неожиданно «… сбилась с направления, и только к вечеру 13.4 удалось ее разыскать и установить с ней связь, вывести в свой район сосредоточения»[412].
Таким образом, еще на этапе подготовки к выходу из окружения командование 338-й СД предприняло попытку занять иной район, чем тот, который был определен приказом командарма. Уже тогда явно прослеживалась попытка полковника Кучинева под любым предлогом уклониться от совершения марша по маршруту, который был определен приказом командующего. Поэтому дивизия и заняла район юго-восточнее Жолобова недалеко от лесной дороги, которая напрямую выводила на маршрут 160-й СД.
К тому же не факт, что было так, как написано в докладе полковника С.И. Киносяна: дивизию удалось «разыскать и вывести в свой район сосредоточения». Возможен и такой вариант: констатировав факт выхода 338-й СД в другой район, представитель оперативной группы штаба армии слукавил, доложив о том, что дивизия была выведена в свой район, а может быть, командир дивизии полковник Кучинев только пообещал, что дивизия сейчас займет указанный район, а офицер штаба не проконтролировал исполнение. Допускается и такое: прибывший офицер оперативной группы вывел дивизию на свое место, но она затем заняла прежнее свое положение. Как бы то ни было, можно смело утверждать следующее: если бы дивизия заняла указанный ей район, она никогда бы не вышла на маршрут 160-й СД именно в этом месте.
Случайно сбиться со своего маршрута, как написано об этом докладе полковника Киносяна, командир 338-й СД полковник Кучинев тоже не мог. Об этом свидетельствует хотя бы тот факт, что за время выдвижения с дивизией к Вязьме он в течение почти двух недель совершал марш один и ни разу не заплутал и не сошел с указанного ему маршрута, преодолев за это время около 100 км! Так что ошибиться в «двух соснах», находясь всего в 1,5 км от указанного ему района, он никак не мог. На местности и по карте Кучинев ориентировался просто прекрасно. В чем угодно мог ошибиться бывший дворянин и бывший офицер царской русской армии, а тогда полковник Красной Армии В.Г. Кучинев, но только не в этом.
Можно долго говорить на эту тему, начиная с того, что маршрут 338-й СД был намного опаснее и тяжелей, чем у 160-й СД, и заканчивая тем, что в том состоянии, в котором дивизия находилась, она вряд ли бы прошла более двух километров. Полковник Кучинев хорошо понимал, что единственным условием, при котором он и его бойцы и командиры могли уцелеть в этой мясорубке, могло быть только продвижение в одной колонне со всеми.
Если бы Кучинев пошел тем направлением, которое ему было указано в приказе командарма, то он уже через полчаса вступил бы в бой с противником в районе Беляево. Дальше на указанном ему направлении все до единого населенного пункта занимал враг, то есть все его движение было бы сплошным боем. Но это теория, а на практике 338-я СД дальше Беляева продвинуться бы не смогла и навечно осталась бы там. Полковник Кучинев прекрасно это понимал и поэтому сознательно ушел со своего маршрута.
К тому же за несколько часов до начала выдвижения случилась трагедия в 1136-м СП 338-й СД. Во время артиллерийского обстрела противником района деревни Шпырево, в окрестностях которой по неизвестной причине были сосредоточены подразделения полка, один из снарядов попал в группу командиров 1136-го СП, в результате чего погибли командир полка майор П.П. Андреев и несколько офицеров. Смерть майора Андреева самым негативным образом отразилась на морально-психологическом состоянии личного состава полка, красноармейцы очень уважали своего командира и были уверены в том, что с ним они смогут выйти из окружения.
Этот, с позволения сказать, маневр 338-й СД не только «спутал все карты», но и привел к тому, что колонна 160-й СД, в составе которой следовали штаб оперативной группы армии и обоз с тяжелоранеными, превратилась в длинную, незащищенную со всех сторон вереницу частей и подразделений, которым в случае встречи с противником было бы очень сложно организованно принять бой.
