— Аэрофотосъемка с «Интрейдера» А6-А, — пояснил он. — Это наиболее совершенная разведывательная машина, которой мы располагаем.

Действительно, качество снимков, сделанных оптикой с высокой разрешающей способностью, было превосходным.

— Место, где мы потеряли связь с вертолетом, отмечено крестиком, — сказал капитан.

— Красивые картинки, — оценил Мортон. — Чуть ли не каждый листик виден, каждая лиана… Вот разглядеть бы еще что-нибудь, кроме этих чертовых джунглей. Обломки вертолета, например.

— Но ведь никто не утверждал, что вертолет разбился именно здесь… И что он вообще разбился, — сказал Флетчер. — Здесь оборвалась радиосвязь, только и всего.

— Не только, — возразил лейтенант. — Здесь летчики F-8 утратили визуальный контакт. А это могло произойти в двух случаях: либо вертолет упал камнем — последствия были бы видны на фотографиях, либо резко изменил курс

и ушел от наблюдения, лавируя между горными отрогами. Даже если бы его разнесла на мелкие осколки ракета, это заметили бы с истребителя.

— Необязательно… Скорости вертолета и F-8 несравнимы. F-8 то уходил вперед, то возвращался. И если вертолет был сбит ракетой или заминирован… — Капитан прервал сам себя. — Давайте оставим игру в Шерлока Холмса, Фрэнк. У нас есть конкретная задача, сосредоточимся на ней.

— Да, сэр.

Мортон ограничился этим ответом, хотя в глубине души не уставал проклинать данную конкретную задачу. Что бы ни случилось с англичанами, ясно одно: или их давно нет в живых — и тогда бесполезно их искать, или они достигли своей таинственной цели — и тогда искать их тем более бесполезно.

Капитан Флетчер передал Фрэнку Мортону еще шесть фотографий, на сей раз портретных. Надписи под снимками гласили, что это пять английских врачей и вьетнамский доктор Тань, следовавший с ними.

Особенно долго лейтенант разглядывал лицо одного из англичан, чем-то заворожившее его.

Возраст этого человека Мортон не взялся бы определить с точностью — с равным успехом ему можно было дать и сорок, и пятьдесят. Высокий лоб прорезали морщины, свидетельствующие о напряженной работе мысли. В углах рта залегли тяжелые складки, прямой нос идеальной формы делал это лицо почти красивым, но тонкие, плотно сжатые губы и особенно непреклонный взгляд серо-свинцовых глаз под угрюмо нависшими изогнутыми бровями придавали ему жесткое выражение.

«Профессор Эдгар Андерсон, клиника „Д. Р. Хардинг“, Лондон», — прочел Мортон под фотографией. Гм, английский профессор отправляется с гуманитарной миссией на войну…

Голос капитана Флетчера оторвал лейтенанта от созерцания.

— Поехали, Фрэнк. Жаль, что придется разбудить ваших парней, но времени очень мало. Мы вылетаем на рассвете, так что и вам удастся поспать всего часа три.

На джипе офицеры прибыли в казарму. Мортон зажег свет и скомандовал подъем.

— Джентльмены, — обратился он к своему отборному взводу морской пехоты, — мне нужны десять добровольцев. Зачем, я скажу только этим десяти, а для всеобщего сведения сообщаю вот что: такого задания у нас еще не было и вероятность вернуться живыми близка к нулю. Все.

— Никчемный разговор, сэр, — лениво процедил двухметровый чернокожий верзила сержант Линде. — Вы отлично знаете, что мы все готовы идти. Выберите сами.

Мортон почувствовал прилив гордости за своих людей и одновременно отчаяние. Несмотря на свою молодость, он вдруг ощутил себя кем-то вроде отца, которому предлагают выбрать, кого из детей отдать на заклание.

Медленно двигаясь вдоль строя, он называл имена:

— Линде. О'Тулл. Нэш. Коули. Дэллон. Хоуэллс. Белл. Уилдард. Джайлз. Кейсиди.

Названные делали шаг вперед.

— С оружием и полной выкладкой — в блок «А». Блок «А» являлся оперативной базой взвода «Аваланч». Оттуда уходили на задания, туда возвращались… Порой не все.

Один за другим парни Мортона входили в длинный барак, подсвеченный снаружи лишь двадцативаттными лампочками под конусовидными крышками, напоминающими вьетнамские шляпы (незачем устраивать иллюминацию на радость пилотам русских бомбардировщиков). Они были вооружены штурмовыми винтовками АР-10 «Армалит», как нельзя лучше подходящими для войны в джунглях. Приклад такой винтовки располагался на одной линии с осью канала ствола, и вертикальное смещение наводки при стрельбе практически отсутствовало. Кроме того, для установки прицела в условиях недостаточной освещенности (а под кронами джунглей всегда царит полумрак) в задней стойке рукоятки наличествовал фиксатор диоптра, позволяющий регулировать прицел по числу щелчков.

Помимо АР-10 группа Мортона имела гранатометы М203, а Дэллону и О'Туллу лейтенант приказал взять огнеметы, хотя искренне надеялся, что обойдется без напалма.

Краткий инструктаж (если можно назвать так туманное, без подробностей, описание ситуации) провел капитан флетчер. Парни выслушали его молча, с хмурыми лицами.

— Вылетаем в шесть утра, — заключил капитан — Вертолет доставит нас на место. Одновременно несколько кораблей Седьмого флота осуществят операцию прикрытия, устроив небольшую заварушку в районе Хамжонга. Именно небольшую, не забывайте о формальном перемирии, так что очень рассчитывать на это я бы не стал.

— А как мы вернемся, сэр? — осведомился сержант Линде.

— У нас будет надежный вьетнамский проводник, Лон, — объяснил капитан. — По завершении операции он выведет нас в точку, куда мы сможем безопасно вызвать вертолет. Если же он выйдет из строя, то… у нас есть подробные карты…

Последние слова капитана Флетчера прозвучали неубедительно. Он-то знал, чего стоят самые подробные карты плато Тайнгуен.

— Полагаю, все ясно, — перехватил инициативу Мортон. — Полная готовность к шести. Индивидуальные пакеты, сухие пайки на четверо суток.

Лейтенант мог бы распорядиться о сухих пайках и на неделю, но это был бы только лишний груз. Если они не вернутся максимум через семьдесят два часа, значит, они не вернутся никогда.

— Хоуэллс, на этот раз особенно постарайся, — продолжал Мортон. Ник Хоуэллс был чуть недоучившимся студентом-медиком, и на него возлагалась медицинская помощь раненым и заболевшим. — Возьми с собой все, что сможешь унести. Возможно, англичане попали в серьезную передрягу.

— Хоть они и сами доктора, — хмыкнул Хоуэллс.

— Ладно, не рассуждай…

Морские пехотинцы разошлись по бараку. Линде хлопнул по кнопке магнитофона. Негромко зазвучала песня группы «Дорз» из недавнего альбома тысяча девятьсот шестьдесят седьмого года — «Зажги мой огонь». Кассеты с записями этой новой группы присылали из Америки многим, и она быстро стала одной из любимейших среди американских солдат наряду с «Криденс». Голос Джима Мор-рисона — печальный, зовущий, психоделический, инфернальный — оказачся удивительно созвучным этой войне. — А вам приказываю спать, Мортон, — негромко сказал капитан Флетчер.

Лейтенант полагал, что уснуть не сможет и проведет оставшиеся до рассвета часы в размышлениях, но он ошибался. Стоило ему лечь, как могучая волна усталости увлекла его в глубины сна, словно на хрустальном корабле Джима Мор-рисона. Об этом позаботился Рэнди Стал, его второе «я».

16 июня 1968 года

Тайнгуен

8 часов утра

Стоя на поляне, поросшей жесткой колючей травой, Фрэнк Мортон провожал взглядом удаляющийся на малой, недоступной для радаров высоте вертолет, на обшарпанном боку которого читалась надпись белой краской: «Мэд Уинг». Тринадцать человек едва втиснулись в его тесный салон, но использовать армейскую машину они не могли из-за риска, что противник засечет большой, хорошо вооруженный вертолет и поднимет шум. Маленький безоружный «Мэд Уинг» в этом смысле был безопаснее.

Перед десятью парнями, лейтенантом Мортоном, капитаном Флетчером и проводником Лоном простирались джунгли, за ними — горы, и эта картина им не казалась мирной.

Ник Хоуэллс раздал противомалярийные таблетки. Без них нечего было и думать углубляться в кишащий малярийными комарами, дышащий зловонными испарениями под жарким солнцем лес.