На этих посиделках я травил различные байки о работе инквизиторов, вспоминая и переиначивая на местный манер сюжеты «Улицы разбитых фонарей». И вот во время одного из рассказов люк на чердак неожиданно распахнулся, и к нам ввалился донельзя злой и грязный, как будто его ногами по земле катали, Глушаков.

— Собирайся, — буркнул он с порога и, оставляя грязными сапогами бурые следы на полу, прошёл к импровизированной кухоньке, где налил себе из чайника кружку чаю и с шумом её выхлебал. Отдышавшись же, добавил: — Опять началось.

— Что началось? — встревоженно уточнил я, сбрасывая расслабленное состояние и подскакивая с кресла.

— Помнишь, я тебе рассказывал, как мы с Иквусом лабиринты под академией зачищали? Так вот, похоже, кто-то по-тихому снял сигналки, и что там снова творится — одному Вахну известно!

— Вах-кому? — переспросил я.

— Вахн, божок местный. Вредный тип, как говорят. Тут принято к нему посылать, ну, как у нас к чёрту. Ты давай-давай, не стой! Я на первый уровень спустился — огрёб так, что еле выдрался, вон, всю одежду порвали.

В этот миг я заметил, что и вправду, кое-где стёганка на трудовике висит лохмотьями. Поинтересовался:

— Кого-то ещё брать будем? — сам между тем начиная деловито собираться. Броня, книга заклинаний на пояс, автомат за спину…

— Нет, вдвоём пойдем. Надо, пока эта гадость наружу не полезла, всё опять потихоньку зачистить. Незачем много шума подымать.

— Я с вами! — вдруг решительно поднялся Вигир, выпячивая челюсть. Вкупе с тоненьким подбородком смотрелось забавно.

— Сиди уж, пацан, — грубовато одёрнул его Сергей, но в этот миг я поднял руку, вмешиваясь:

— Стой-стой. Парень хоть и не обученный, но с резервами ого-го. Сам знаешь, что моего на два магазина всего, — показал я на автомат. — За батарейку пойдёт.

— Ну, если так, — мой товарищ ещё раз скептически оглядел аватара, — то ладно. Только не вздумай высовываться. Там не увеселительная прогулка будет.

— Ты, кстати, себе автомат не сваял? — спросил я Глушакова, что решительно и с треском сдирал с себя безвозвратно испорченную одежду, меняя на тут же прямо из воздуха доставаемый спецназовский комплект, памятный мне по той совместной вылазке на Землю.

— Не, времени не было, да и дело трудоёмкое. У меня другая штука, — Серёга вдруг хекнул и с видимым усилием протащил через телепортационную воронку бандуру в метр длиной и с мою ногу толщиной. — Пересмотрел тут итоги нашего с тобой вояжа. Всё-таки что-то, не зависящее от собственного резерва и желательно мощное, с собой иметь надо.

— А что это?

— А это, брат, плазмоган! Сам назвал. Воткнул обратный преобразователь, и теперь он любые драгоценные камни преобразует в плазменный импульс. Дорого, конечно, алмазами да рубинами его кормить, но зато эффективно.

Я почесал голову, пытаясь понять, что это за преобразователь такой, и уточнил:

— Где ты его достал-то?

— Да на кафедре земли подсмотрел, — пояснил Серёга. — Только они камни штампуют, напитывая преобразователь энергией, а я сообразил, как сделать наоборот — камень в энергию превратить.

— Здесь, — сказал Сергей, убирая воронку портала за нашими спинами.

Я огляделся.

Сумерки — вот первое, что смутило меня. Когда мы уходили в созданный Глушаковым портал, на дворе было ещё светло, до заката оставалось пару часов, не меньше. К тому же буйную зелень парковых аллей резко сменили редкие чахлые деревца с невзрачной жёлто-коричневой листвой, словно уже наступила глубокая осень. И я не узнавал ни одного здания вокруг, хотя считал, что неплохо изучил академию. Впрочем, можно ли назвать зданиями остовы тёмных от времени, покосившихся, постепенно рассыпающихся трухой деревянных домов?

Вдохнув странно пахнущий и недвижный, без малейшего ветерка воздух, я покосился на хмуро поправляющего висящий за спиной плазмоган Сергея и с сомнением поинтересовался:

— А мы точно в академии?

— Странное место, — произнёс за спиной Вигир, озвучивая мои собственные мысли.

— Точно-точно, — подтвердил Глушаков, — только, как бы сказать, это место смещено относительно временной оси на пять минут. Но территориально это всё ещё академия. Вон, видишь тот холм? — палец товарища упёрся в возвышенность справа. — Там стоит ректорская башня. А там, — палец плавно переместился вперёд, — женское общежитие.

— Это где полуразвалившаяся хибара? — уточнил я.

— Да.

— Так мы что, в прошлом? — зацепился я за «временную ось», которую упомянул Глушаков.

— Не совсем, — покачал тот головой. — Смещение было произведено не в прошлое и не в будущее, а как бы вбок, в сторону. И не спрашивай меня, как это возможно. Я не знаю. Никто не знает.

— А откуда тогда информация?

— Записи, — лаконично ответил Сергей, внимательно оглядывая окрестности. — Мы нашли здесь записи.

— Но куда всё делось? Где город-то?

Всё вокруг будто кричало о своей чужеродности, каким-то шестым чувством ощущалось разлитое в воздухе нечто, чему у меня не было объяснения. И я действительно хотел понять, что же это за место такое.

— То, что ты видишь, было здесь задолго до возникновения на этом месте города. Мы с Иквусом так и не смогли определить, когда именно эту область переместили в сторону от основной временной оси, но ясно одно: случилось это ещё до старой империи, как минимум десять тысяч лет назад.

— Значит, мы всё-таки в прошлом, — убеждённо кивнул я сам себе.

— Нет же! — сердито откликнулся Глушаков. — Эта область выдернута из нашего временного потока, и она всегда на расстоянии пяти минут от нас.

— Как-то всё сложно.

— Уж как есть.

Я промолчал, хотя так до конца и не смог понять, как такое возможно. Путешествия во времени всегда представлялись мне лишь глупой фантастикой, а само время — условной величиной, придуманной человеком для более простого описания физических процессов. А тут вон оно что. И ось времени, и перемещения от неё, да ещё и в сторону.

— А там что? — спросил, вытянув руку, Вигир. Проследив взглядом в указанном направлении, я увидел массивный тёмный силуэт какого-то сооружения, чуть подёрнутый дымкой.

Глушаков ответил парню:

— Это храм над входом в катакомбы. И да, нам нужно именно туда.

— Храм? — уточнил я.

— Ну, скорее всего, — пожал плечами Сергей. — Святилище неизвестного культа. В старой империи вроде бы таких не было.

Вскоре мы уже неторопливо шли меж заброшенных деревянных домов, зияющих пустыми провалами окон, выбитыми дверями и провалившимися внутрь крышами. Под ногами шуршала пожухлая трава, пучками пробивающаяся сквозь сухую, давно не видевшую дождя почву. Везде царили мрак и запустение, вызывая ощущение какой-то безнадёги, пустоты, словно пытающейся потихоньку высосать из тебя жизнь. Каплю за каплей. Лишая мир последних красок, убивая чувства, отравляя эмоции…

Кольцо на пальце потеплело, и мне тут же полегчало. Исчезло давление на голову, пропал лёгкий, еле слышимый шум. Разом стало свободней дышать.

Я чуть подвигал плечами, стряхивая остатки невидимого груза, что пытался ранее придавить меня к земле, и спросил:

— У вас всё нормально? Ничего такого не чувствуете? Тяжко, тоскливо не становится?

Сергей отрицательно качнул головой, а Вигир в ответ на мой вопрошающий взгляд лишь недоумённо пожал плечами.

Похоже, всё пережитое коснулось исключительно одного меня.

Мысленно поблагодарив кольцо за помощь, я удвоил бдительность, на всякий случай сняв перчатки, мешающие нормально держать оружие и стрелять из него, и подвинув автомат на ремне со спины под руку.

Стаю неведомо как оказавшихся здесь ворон, что остервенело клевали что-то на земле почти в центре покинутого поселения, шуганул Глушаков, выстрелив из руки ветвистой молнией. Треск короткого разряда распугал птиц, с истошным карканьем метнувшихся в стороны, и мы увидели тёмный балахон, бесформенной кучей валяющийся в том месте.