Хмыкнув, ректор отозвался:

— В порядке бреда можно предположить, что это не они, а кто-то еще откопал одного из старых богов и упросил уничтожить мир демонов, и тот любезно в этом им помог. Но примерно представляя, какими эти боги были, я скорее поверю, что они тут же испепелили бы наглеца, попытавшегося к ним обратиться. Не говоря уж о том, что их существование вообще под вопросом. Последние свидетельства их деятельности датируются десятками тысяч лет. Сейчас божественная магия используется только инквизиторами.

— И что теперь делать?

— Пока — молчать, — жёстко ответил Кхан. — Никто, кроме нас двоих, не должен об этом знать. Сначала нужно точно понять, зачем и почему это было сделано.

Я совершенно не представлял, какая каша заварилась в мире после нашего похода по подземельям и поэтому спал почти спокойно. Икалось только иногда, но скорее от начальственного нагоняя за то, что забросил свою основную задачу по охмурению султанской подданой.

Вот из-за этого, на следующий же день, дождавшись темноты, я, чувствуя себя донельзя глупо, с тихими проклятиями и забирался, проламывая ветки собственным телом, в кусты подле женского общежития. Торчать, несмотря на вечернюю пору, на открытом пространстве было глупо, поэтому я решил замаскироваться старым, ещё из дворового детства способом, чтобы там, в кустах, спокойно придумать, как и где подловить чертовку. Окно её я вычислил давно, соотнеся с внутренним расположением комнат, и теперь сквозь листву периодически за ним поглядывал.

Чего я там ждал — сам не знаю, но сидеть без дела не мог, поскольку кольцо тут же начинало взбадривать меня лёгкими электрическими уколами доморощеной совести.

Кусты были хорошими, мощными, с густой листвой, скрывающей меня от посторонних глаз настолько прекрасно, что один раз даже пришлось шугануть студенческую парочку, решившую использовать их для своих любовных утех, страшным шёпотом произнеся: «Занято!»

На беду, парочка была с факультета жизни и смогла определить, что я тут один, после чего парень, помявшись чутка, всё же поинтересовался:

— А ты там, собственно, что делаешь?

— Дрочу, не видишь что ли? — буркнул я, не найдя сходу, что ему ответить. Ну не про слежку же за иностранной студенткой рассказывать?

— Понятно, — слегка ошарашенно протянул мой собеседник и потянул-таки подругу, застывшую с не менее ошарашенным видом, прочь.

«Вот и идите, — подумал я, провожая их долгим взглядом. — Нечего мешать работе инквизиции».

Стоило им уйти, как я вдруг заметил, что окно в комнате Ниике приоткрылось, и, более не раздумывая, выбрался из кустов, после чего, подбежав к сложенной из крупных каменных блоков стене, принялся по ней — и откуда только ловкость взялась? — взбираться, используя, наверное, единственный шанс практически незаметно и без излишнего шума добраться до девушки.

Уцепившись за подоконник, я рывком перемахнул через него, оказываясь в покоях Ниике, и замер, восхищённо глядя на хозяйку, в данный момент расчёсывающую распущенные волосы у зеркала. В лёгкой полупрозрачной тунике, босая, она была чудо как хороша.

А затем буквально за мгновение всё изменилось.

Вот девушка, стоя ко мне спиной, опускает расчёску на тумбочку, а миг спустя бритвенно острый стилет, зажатый в тоненькой руке, со звоном отскакивает от моей кирасы, а я в последний момент успеваю перехватить за запястье вторую руку, готовую шандарахнуть по мне искрящимся электрическими разрядами плетением.

— Ниике, это я, Павел!

Секундой позже, узнав меня, девушка ответила гневным взором, после чего отодвинулась, вырывая руку из моего захвата, и произнесла обвиняюще:

— Ты забрался ко мне через окно! Как вор, как тать, тайком, в ночи!

Отойдя ещё на шаг и продолжая сжимать кинжал, напряжённая, словно выгнувшая спину кошка, она смотрела на меня с вызовом и угрозой.

— Ни грабить, ни, тем более, убивать я тебя не хочу. Ты знаешь, почему я здесь, — ответил я, разводя руки в стороны и показывая тем самым, что чист и помыслами, и намерениями.

— В броне и с оружием? — Ниике демонстративно обвела взглядом палаш на боку — один из тех, что мы пригрели в лабиринте — и комплект ПСИ-защиты.

— Да, ты права, — склонил я голову. — Прошу простить мою бестактность, госпожа, что позволил себе явиться к вам в таком виде.

«О загнул, — подумал я про себя. — Прямо аристократ какой».

А руки меж тем на автомате распустили кушак, расстегнули оружейный пояс под ним, позволяя ножнам с оружием с гулким стуком упасть на пол, чуть звякнув гардой, ослабили боковые ремешки кирасы, которую я стащил через голову, опуская рядом. Следом настала очередь поддоспешника, в конечном итоге оставляя меня в одной свободного кроя рубашке, не считая штанов и окованных железом сапог.

Вот только стоило мне начать раздеваться, как вся уверенность из меня начала куда-то улетучиваться.

Ещё раз перебрав в голове произошедшие события, я ужаснулся. Это ж надо было так вломиться к девушке? Я ведь её просто-напросто перепугал! А мысль, которая пришла мне в голову до этого, гласящая, что стоит бы поцеловать Ниике для закрепления близких отношений, показалась и вовсе абсурдной. С учётом взвинченного состояния девушки, попытка поцелуя неминуемо должна была нарваться или на пощечину или на удар ножиком в печень.

Однако отступать было уже поздно. Как в известной комедии Гайдая, тут или я её веду в ЗАГС, или она меня к прокурору. Поэтому, собрав всю свою волю в кулак, я шагнул к ней, замершей, готовой обороняться, и, мягко накрыв сжимавшую стилет ладонь своей, потянулся к девушке губами.

Подспудно ожидая удара, я старался сильно не зажмуриваться, но каково было моё удивление, когда я смог беспрепятственно в неё ткнуться! Правда, промахнулся, чмокнув куда-то в глаз, но быстро скорректировал прицел и со второй попытки уже попал куда надо, принимаясь целовать, вновь и вновь ловить её губы своими, стараясь пробиться через возведённую между нами броню. А затем до головы добралось удивлённое понимание того, что девушка мне отвечает. Неумело, стыдливо, но отвечает.

Во рту от волнения пересохло, и стало как-то тесно спереди в штанах. Как у пацана, право слово, впервые в жизни поцеловавшего девушку.

— Твоё сердце так бьётся… — тихо произнесла Ниике, касаясь ладошкой моей груди, уже после того, как мы нацеловались.

Ещё бы! Учитывая произошедшее, оно готово было выпрыгнуть, пробив навылет грудную клетку. Я вдруг почувствовал себя прежним, неуверенным и стеснительным во всем что касалось общения с противоположным полом. Постарался успокоиться и взять себя в руки. В прошлый же раз, когда я целовал ее в этой же комнате, ведь не было никаких сомнений и переживаний, я же был полностью уверен в себе и в том что делаю? Почему сейчас не так?

Впрочем основное было уже сделано, лед между нами растаял и стилет был отброшен в сторону, после чего тонкая талия девушки оказалась в прочном плену моих рук.

Уже после, когда мы вволю нацеловались и наобнимались лежа на ее кровати, — нет, ничего такого не было, все достаточно целомудренно, — я, пальчиком ведя по приятным глазу изгибам её тела, прикрытым лишь тонкой тканью, словно невзначай спросил:

— А дядя твой так и остался в столице или уже уехал в султанат?

— Дядя Баклу? — переспросила Ниике и я кивнул, с удовольствием пристроив ладонь на крутом бедре девушки.

— Нет, он вернулся сюда.

— Зачем? Все переживает, что тебя будет кто-то домогаться? — я хитро прищурился.

Перевернувшись на живот, обхватывая руками подушку, Ниике чуть улыбнулась глядя на меня, ответила, — Может и стоило бы, но нет, он здесь по другим делам.

— Это по каким?

— Не знаю, — легкомысленно пожала та плечами, — что-то по поручению султана, но я всего лишь обычная девушка, кто будет посвящать меня в дела мужчин.

А ведь она лукавит, внезапно понял я. Хотя бы потому, что называет себя обычной девушкой, хотя я своими ушами слышал, что она чуть ли не принцесса. Но настаивать не стал. Вечер и так дал мне больше чем я ожидал. В том числе и об её дяде.