Страх Фара оказался заразительным. С точки зрения капитана нет ничего хуже, чем видеть, как твоя неуверенность передастся экипажу, как нервное напряжение расползается по всему отсеку управления. Грэм вел корабль над Тибром, и все пятеро членов команды стояли перед вистапортом. В вечернем свете воды реки казались бурыми. «Инвиктус» двигался вдоль русла, мимо замка Снятого Ангела, над мостами, к тому участку реки, о котором люди эпохи Центрального предпочли забыть. Тому, что было сейчас водой, предстояло стать сушей, в которой Лакс устроит со временем ангар для своих нелегальных машин времени. Во времени Центрального это место оставалось потайным. Корабли, как сейчас «Инвиктус», могли попасть туда, только совершив прыжок из определенных лет, а именно тех, когда засуха довела Тибр до уровня, позволявшего избежать столкновения.

Путь до 2155 — года, в котором небеса отказались рыдать и земля взалкала, — они проделали без происшествий, но теперь, перед прыжком в ангар, ставки неимоверно возросли. Корабли Лакса взлетали и садились по строгому расписанию, чтобы избежать столкновений. Одновременная посадка двух машин времени со взрывоопасными топливными стержнями означала ядерный апокалипсис.

Поэтому все нервничали.

Грэм привел «Инвиктус» в точные координаты посадки и опустил корабль на грязной отмели. Схватив один из кубиков Рубика, он принялся вертеть его.

Прия надела наушники, отгородившись от мира музыкой.

Имоджен работала зубами, как пилкой, обгрызая ноготь большого пальца.

Элиот не проронила ни слова, но заметно волновалась. Фар чувствовал ее обеспокоенность, как свою собственную. Только Шафран не переживал; разместившись в капитанском кресле, он был готов раствориться на фоне ядовитой оранжевой обивки, если бы не метки на мордочке. Фар слишком страдал от похмелья, чтобы цыкнуть на зверька и прогнать его. После Дворца Цезарей он погрузился в длительный сон, но и теперь, за несколько часов бодрствования, алкогольный дурман не прошел. Приступ рвоты во время прыжка казался неизбежным.

— Уверен, что приземлимся в точном времени? — спросил Фар.

— Теперь ни в чем нельзя быть уверенным, — напомнил ему Грэм.

Правильно. На данный момент все предположительно. Фар повернулся к Элиот:

— Если хочешь, чтобы мы добрались до Центрального целыми, то поступишь правильно, выложив все, что знаешь про посадки с отклонениями. Они начались только после твоего появления, и Грэм говорил мне, что ты про них спрашивала. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять — ты можешь помочь нам избежать взрыва.

— Что желательно, — вставила Имоджен.

Элиот сдвинула брови. Сегодня они выглядели иначе, более естественными. А еще она надела другой парик — иссиня-черный, с короткой стрижкой, добавивший ей лет пять.

— Эти… отклонения, как ты их называешь, относительно редки. Насколько мне известно, посадка должна пройти без осложнений.

Значит, она имела отношение к отклонению, следовательно, отклонение как-то увязывалось с его потерей памяти. Фар заново пережил потрясение от утраты воспоминаний — словно его лишили руки или ноги. Куда подевалась высадка на «Титаник» и почему?

Вопрос представлялся чересчур объемным и значимым, чтобы задавать его сейчас. А представить объем и значимость ответа Фар даже не решался.

— Что тебе известно? — требовательно спросил Грэм. — Чем вызывается отклонение? Что заставляет числа меняться? Ведь они изменились, так?

— Тик-так, друзья мои. — Элиот постучала по запястью без часов. — На кону «Рубаи».

Фар отвернулся к навигационной системе. Центральный экран заполняли числа, перемежаемые символами, — те самые, которые уже подвели однажды инженера. Сейчас Грэм сидел за своей консолью в позе гладиатора, готового наносить и получать удары. Его ноздри трепетали. Кубик он отложил, так и не собрав. Готов или нет?

— Прыгаем, — приказал Фар.

Пять человек задержали дыхание. Пять пар глаз уставились в вистапорт, за которым сумерки сменялись абсолютной тьмой. Только красная панда уткнулась носом в хвост и крепко спала. Фар снова глянул на экран — Грэм боролся с уравнениями. Ни одно число не изменилось, хотя их оказалось слишком много, чтобы за всеми уследить. Как инженер умудряется охватывать взглядом все? Для ответа на этот вопрос Фару не хватало нескольких пунктов IQ.

Они не могли знать, сколько времени заняло решение уравнений — такова природа Решетки. Грэм нажал на клавиши, и в вистапорт хлынул свет — искусственный, от ламп ангара Лакса. Резкий даже в нормальных условиях, он казался ослепительным человеку, страдавшему от алкогольного отравления. Фар нашарил свои «авиаторы», проклиная хитроумного гения, придумавшего водку.

— Мы вернулись к дате привязки. — Подтверждения от Грэма не требовалось; Фар видел две другие машины времени, «Ад инфинитум» и «Армстронг», в окружении недавно доставленных грузов. Тем не менее инженер огласил временной штамп: — Двадцать второе августа 2371 года, 1:31 после полудня.

Послышался облегченный вздох — команда «Инвиктуса» расслабилась. Голографический щит погас.

— Рада, что мы не покойники. — Имоджен подняла большие пальцы с обгрызенными ногтями. — Хорошая работа, Грэм.

— Э… Спасибо. — Лицо инженера смягчилось. Наморщив лоб, он нерешительно улыбнулся. — Хотя не уверен, что мои умения имеют к этому отношение.

И что же, теперь каждый прыжок будет так проходить? — вот о чем размышлял Фар, пока команда приходила в себя. Внизу разгружался «Армстронг». Его капитан, Паоло, катил по причалу тележку с ящиками, в которых лежали разнообразные товары: свежие апельсины, куски фирменного мыла, даже клетки с вымершими певчими птицами. За все это элита Центрального отвалит жирный кусок, но такая добыча бледнеет перед одной-единственной уникальной вещью, доставленной кораблем Фара. Капитан очень надеялся, что доставленной.

— «Рубаи». — Фар повернулся к Элиот. Она так посмотрела на его протянутую руку, что капитан почувствовал себя попрошайкой. — Послушай, как только я выйду из корабля, мне придется встретиться с Лаксом…

— Нам придется встретиться с Лаксом, — поправила Элиот. — Вместе. Я хочу закрепить свое положение в твоей команде.

В какую игру она играет, придерживаясь версии о свободной художнице, когда всем ясно, что очень многое из произошедшего не укладывалось в эту легенду? Думая об этом, Фар стиснул зубы. Постанывая под собственным весом, «Инвиктус» замер. В конце причала Фар заметил Вагнера, проверявшего и перепроверявшего ящики с «Армстронга». Лакс ценил своего главного помощника за обстоятельность и скрупулезность, а это значило, что воротила черного рынка уже уведомлен о прибытии Фара. Катастрофа начинается через три, две, одну…

— Лаксу не нравятся незваные гости, — предупредил он.

— Полагаю, твои пустые руки понравятся ему еще меньше, — с вызовом парировала Элиот.

— Просто отдай «Рубаи» мне. Пожалуйста. Даю слово, ты можешь остаться в качестве члена нашей команды. — Фар старался не думать обо всем, что может случиться, если он возьмет Элиот с собой на виллу Лакса. — Как насчет взаимного доверия? Мм?

— Как насчет доверия? — Девушка вскинула голову, совсем как Антуанетта. — Возьми меня к Лаксу, и «Рубаи» будет доставлен туда в целости и сохранности. Я здесь не для того, чтобы одурачить тебя, Фар.

ТОГДА ЗАЧЕМ ТЫ ЗДЕСЬ? — чуть не закричал Фар. В голове бушевали гнев и похмелье, усугублявшее ситуацию. Вагнер смотрел в их сторону, на свет, льющийся из иллюминатора; по его взгляду Фар понял, что уже выбивается из расписания. Лакс не выносил, когда его заставляли ждать.

Имоджен откашлялась.

— Фарвей, я думаю, она говорит правду.

В ответ Фар посмотрел на кузину, устроившуюся в своем вращающемся кресле, скрестив ноги. Ее волосы напомнили Фару о сладкой вате, как-то раз привезенной Бергом контрабандой с одного из заданий, — ничего слаще ему до этого есть не доводилось. Только позже он понял, как рисковал Берг с этим угощением.