— А что… Посмотри насколько ты отчаянный…

Асавин по стенке отошел к лестнице, поближе к Тьегу. Ему все еще не верилось в происходящее. Особенно в то, что этот пацан так запросто вступился за него.

— Будь осторожен, — шепнул он Тьегу. — Теперь наши жизни зависят от тебя.

— Знаю, — отрезал парень.

Зачерненные брови серьезно сошлись на переносице. Шпага с имперским грифоном на рукояти скользнула из ножен, чтобы замереть поперек молодого красивого лица. Слегка коснувшись губами клинка, Тьег шепнул:

— Земля и Небо, Ирди Всемогущий, помогите мне.

Ему действительно требовалась помощь. Великан с Андинго выглядел устрашающе. Асавин слышал, что Таонга был кровожадным животных. Даже ходили слухи, что своих врагов он жрал.

Выставив вперед острие шпаги, Тьег осторожно отошел от лестницу, обходя Таонгу широким полукругом. Тот проследил за парнем горящими темными глазами, затем гаркнул и замахнулся блестящей деревяшкой. Рубиец отпрыгнул, острые осколки с силой вонзились в пол и с треском вылетели из него, рассыпая дождь мелких щепок. Второй удар пришелся наискось, парнишка ловко поднырнул под тесак и быстро уколол Таонгу в ногу. По бедру заструилась тонкая струйка крови, только дикарь не обратил на это внимание.

“Он под чем-то, — с ужасом осознал Асавин. — Он не чувствует боли”.

Равнодушие к ране зародило в пареньке сомнение, и вместо атаки он отступил от удара, сохраняя безопасную дистанцию.

— Беги-беги, ягненочек, — нараспев прорычал великан. — Далеко не убежишь!

Осколки просвистели в воздухе, заставив Тьега в очередной раз отступить.

— Осторожно! — крикнул Асавин.

Поздно. Парень не заметил кресло, запнулся и рухнул вместе с ним на пол.

Бешено рассмеявшись, Таонга сократил дистанцию и обрушил свой тесак прямо на кресло. Асавин стиснул зубы. Звонко хрустнуло дерево, разлетаясь дождем щепок, воздух побелел от пуха дорогой обивки. Ловко откатившись в сторону, имперец чиркнул по руке великана лезвием шпаги. Тот, не обратив внимания на аккуратный разрез, замахнулся стекольной дубиной, разбрасывая шрапнели алых капель. Его движения ускорились, словно собственная кровь, покидающая тело, приводила его во все большее неистовство. Тьег откатывался от ударов, а затем пнул распоротую подушку, прямо в глаза великана. Таонга замешкался, мальчишка рывком стал на ноги и яростно атаковал в незащищенную грудь врага.

Большая коричневая ладонь обхватила клинок и отвела в сторону, вырывая из рук парня, и колено обрушилось в солнечное сплетение мальчишки. Согнувшись пополам, тот чудом избежал удара тесаком прямо по спине. Схватившись за грудину, Тьег отбежал к стене. Его шпага со звоном упала на пол. Таонга облизнул кровавые порезы на ладони, размазывая по демоническому лицу красную влагу. Френсис хрипло рассмеялся:

— Таонга, хватит играться, кончай его!

Безумно улыбнувшись, великан зашагал в сторону Тьега. Тот пошарил рукой вдоль стены в поисках спасения и нашел канделябр.

— Харрр! — зарычал темнокожий, замахнувшись тесаком.

Рубиец отступил в сторону, а потом с окриком ткнул канделябром в голову противника. Горящие свечи с шипением вплавились в кожу, оставляя восковые потеки. Таонга с рычание впился пальцами в лицо, срывая застывающий воск. Тьег поднырнул под его руку, намереваясь обрушиться канделябром на затылок, но железка ударила ниже, в мускулистое плечо, и вылетела из ладоней. Таонга с яростным рычанием отмахнулся тесаком, вслепую, наугад. Треск материи, Тьег закричал, упав на пол. На его правом плече, сквозь прореху в камзоле и рубашке повисли лохмотья разорванной плоти, кровь бойко заструилась по руке на скрипучие доски. Парень застонал сквозь плотно стиснутые зубы. Асавин мертвой хваткой вцепился в перила лестницы.

Парень спиной отполз от огромного демона. В серых глазах застыли ужас и боль, лицо его казалось детским. Наверное, это первое в его жизни ранение и первый враг, которого он никак не мог одолеть. Асавину захотелось отвернуться, не смотреть, как этот гигант растерзает мальчишку.

Тьег дополз до шпаги, но его рука безвольно упала на эфес, не в силах ухватиться за рукоять. Противник медленно замахнулся тесаком, метясь в голову.

Шух! — косой удар. Асавин приготовился услышать мокрый треск раздробленного черепа, но не услышал. Тьег гибко лег на пол, уходя от удара, и в следующее мгновение схватил шпагу. Левой рукой.

Лезвие с треском вошло в горло и вышло сзади, под затылком. Яростно крикнув, Тьег навалился на эфес, и стальная игла скользнуло дальше, в хрипящее брызжущее кровью горло. Красный поток окатил его лицо, искаженное от ярости, и подрагивающие от усилия плечи. Таонга схватился за горло, пошатнулся и осел на пол, бешено вращая глазами. Френсис резко сел в кресле. Асавин сделал несколько шагов вперед, не веря глазам. Рубиец рывком встал на ноги, вырвал шпагу из горла и вонзил в глазницу великана. Это было совершенно излишне, Таонга был уже труп. Шпага так и осталась торчать в черепе. Тяжело дыша, мальчишка сделал несколько шагов в сторону Френсиса.

— Я выиграл.

Вожак Висельников медленно поднялся с кресла.

— Ты убил Таонгу… Ты и правда отчаянный парень.

Френсис схватил мальца за горло, тот беспомощно захрипел, вцепившись в его ладони целой рукой.

— Подойди-ка, Асавин…

Блондин послушно сделал несколько шагов в сторону Френсиса. Тот еще сильней сжал пальцы на горле парня, рубиец побагровел.

— Знаешь, интересный у тебя племянник… Как, говоришь, зовут?

— Ациан, — глухо откликнулся блондин, глядя на задыхающееся тело.

— Точно…

Ноги Тьега подкосились. Френсис подтянул его обмякающее тело к себе.

— Теперь ты Висельник, Ациан.

Пальцы разжались, и рубиец рухнул на пол, судорожно хватая ртом воздух. Асавин присел рядом с ним, осматривая рану на плече. Кошмарная.

— Позаботься о своем племяннике, — сказал Френсис, рухнув обратно в кресло. — И о том куске мяса, — он кивнул в сторону смежного помещения.

Тьегу потребовалось время, чтобы встать и, облокотившись о Эльбрено, поковылять вниз по лестнице.

— Если это та защита, о которой ты говорил, — слабым голосом шепнул он, — то мне страшно представить, что за опасность нам угрожает…

— А ты не представляй, — шепнул в ответ Асавин. — Ограничимся одним кошмарным событием за день.

Эстев был смышленым малым, ему не составило труда уловить новые для себя связи тесного сообщества Цитадели, занять свою нишу и подстроится под нехитрый ритм, похожий на стук отбойного молотка. Он читал, что человек привыкает ко всему и быстро учится воспринимать новые обстоятельства жизни как само собой разумеющиеся. Так случилось и с ним. Ранние побудки, изматывающая работа до темноты, жирная безвкусная кормежка быстро стали обыденностью, притупили ужас перед тем, что произошло, и перед неизвестностью будущего. Эстев провонял потом, свиным салом и конским навозом настолько, что скоро сам был неотличим от бродяг, работающих на Морока. Такие же заскорузлые пальцы с грязными ногтями, небритые щеки, волосы, свалявшиеся в колтуны. Не хватало только черных зубов и злого животного блеска в глазах. Наверное, из-за его округлой доброй физиономии местные ребятишки охотно тянулись к нему, а их в Цитадели было неожиданно много. Малышня роилась словно гнус, все они были приобщены к посильной работе. Кто-то вечно дежурил на кухне, драил котлы, кто-то карманничал и попрошайничал, пополняя “казну”, а особая каста самых смышленых и ловких почти весь день пропадала за стенами по секретным поручениям Морока. Что они там делали, Эстев не знал.

— Скажи, Зяблик, — спросил он однажды, — а откуда тут столько детей?

— Морок собирает беспризорных, — пробормотал мальчик, набивая рот горячей лепешкой. — Дает кров, еду, защиту и работу. А что еще надо? Спать не на земле и есть досыта, уже хорошо.

— Его трудно назвать сердобольным, — осмелился сказать толстяк. — Для чего вы ему?