В течение всего 1943 г. обстановка на финском фронте оставалась неизменно спокойной. Осенью здесь имело место даже курьезное для условий Восточного фронта положение, когда немецко-финские силы, насчитывавшие в общей сложности 550 тыс. человек, вдвое превосходили противостоящие силы противника. Наряду с 350 тыс. финнов, на этом второстепенном фронте было сосредоточено 200 тыс. немецких войск, представлявших все виды вооруженных сил, что было явно ненормальным, если рассматривать это с точки зрения общей обстановки на Восточном фронте. Немецкие дивизии были полностью укомплектованы, прекрасно вооружены и оснащены. В тылу за мурманским рубежом были сосредоточены девятимесячные запасы всего необходимого. Это был типичный богато оснащенный второстепенный театр военных действий верховного командования вооруженных сил.
Даже в первые месяцы 1944 г. русские вели себя здесь очень сдержанно. Такая спокойная обстановка в масштабе данного фронта не могла, однако, скрыть от финских политиков того факта, что звезда Германии клонилась к закату. Еще в августе 1943 г., возможно под впечатлением событий в Италии, ведущие общественные деятели Финляндии обратились к президенту с предложением взвесить возможности заключения сепаратного мира с Советским Союзом. Финляндия не была связана идеологическими узами с третьим рейхом, она твердо сохраняла формы западной демократии и в 1941 г. встала на сторону Германии лишь потому, что видела в этом возможность устранить несправедливость, причиненную ей Советским Союзом зимой 1939/40 г. После того как обстановка ухудшилась и на важном для Финляндии Ленинградском фронте, окольным путем через Стокгольм был установлен контакт с Советским Союзом. 29 февраля русские сообщили свои требования, включавшие, между прочим, разрыв с Германией, интернирование или изгнание немецких войск к концу апреля, восстановление границ 1940 г. и выплату репараций на сумму 600 млн. долларов. Финляндское правительство наряду с невозможностью выплатить такую репарационную сумму, непосильную для экономики Финляндии и означавшую поэтому закабаление страны на неопределенный срок, видело основные трудности также в требовании силой изгнать немцев с территории страны и из всех ее портов или интернировать их. Ведь если это условие, пусть даже не по вине Финляндии, оказалось бы невыполненным, то стране грозила опасность превратиться, подобно Италии, в арену борьбы могучих противников. Посланная в конце марта в Москву делегация безуспешно пыталась добиться смягчения русских требований. Поэтому финляндский парламент 12 апреля на закрытом заседании одобрил позицию правительства, отвергнувшего русские требования, так как они, «несмотря на стремление парламента к миру, не могут явиться основой для мероприятий, имеющих целью достижение мира». 19 апреля правительство Финляндии сообщило это решение Советскому Союзу. Главнокомандующий вооруженными силами Финляндии фельдмаршал Маннергейм обратился к народу и армии с торжественным призывом продолжать войну. С целеустремленностью, упорством и трезвой деловитостью, являющимися главными чертами этого стойкого народа, он продолжал идти своим путем, не будучи, однако, теперь внутренне связанным со своим прежним «собратом по оружию».
Оборонительные бои группы армий «Центр» до весны 1944 г.
С тех пор как группе армий «Центр» поздней осенью удалось задержать преследовавшие ее русские войска и приостановить их наступление на Днепре и в Заднепровье, усилия русских в центре Восточного фронта были направлены на овладение исходными рубежами, представлявшимися им важными для достижения последующих оперативных целей, на сковывание немецких сил и сверх того там, где немецкая оборона была не особенно прочной, – на осуществление прорывов оперативного масштаба. Добиваясь своих целей, русские наталкивались на сопротивление с немецкой стороны, свидетельствовавшее о твердом намерении удерживать более или менее стабилизировавшийся с осени фронт и отражать с максимальными для противника потерями все его попытки добиться прорыва. (Карта 4, стр. 228 и схема 38, стр. 437)
События на фронте соседей вынуждали командование группы армий с возрастающей озабоченностью взирать на свои крылья. Протяженность ложного крыла в глубину возросла до 350 км, и его удержание требовало такого количества войск, что все больше подтачивало силы группы армий «Центр». В то же время испытываемое также на всех остальных участках общего фронта давление противника не давало возможности верховному командованию выделить в распоряжение группы армий «Центр» дополнительные силы, необходимые для прикрытия ее все удлинявшегося фронта, протяженность которого постепенно возросла с 750 до 1100 км. Она должна была не только обходиться своими 46 дивизиями, укомплектованными в среднем только на 50%, но, кроме того, выделять еще часть сил соседям. Катастрофические потери в людях лишь с трудом покрывались прибывавшим пополнением; понесенные в боях, особенно на юге, тяжелые потери и износ боевой техники немецкая промышленность восполнить в достаточной мере уже не могла. Частые переносы направлений ударов, применявшиеся русскими с целью взламывания немецкой обороны, столь же часто вызывали с немецкой стороны срочные переброски скудных резервов – обычно лишь одной-двух дивизий, как правило, снимавшихся с тех участков фронта, которым в данный момент грозила наименьшая опасность или на которых отмечалось ослабление сил противника в результате его неудачных наступательных действий.
В первые месяцы нового года незатухающим очагом боев был район Витебска. После того как русские в декабре вышли к дороге Полоцк – Витебск и приблизились к шоссе Псков – Киев и проходившей западнее него железной дороге, они предприняли две последовательные операции с целью овладеть Витебском путем охвата его с двух сторон. Первая операция с небольшими перерывами, которые были необходимы русским для замены потрепанных дивизий свежими, длилась с 3 по 18 января. Единственным успехом этих наступательных действий, как всегда проводившихся при самой интенсивной поддержке артиллерии и не щадя крупных масс живой силы, явилось то, что русские перерезали шоссе Псков – Киев южнее Витебска. На отдельных участках они вышли здесь также к реке Лучеса и даже продвинулись за железную дорогу Орша – Витебск.
Вторая операция проходила с 3 по 17 февраля. На этот раз немецким войскам пришлось до предела напрягать все свои силы, чтобы удержать оборону северо-западнее и юго-восточнее города, где она неоднократно находилась на грани прорыва. Хотя при этом немцы понесли тяжелые потери, однако им удалось не допустить решающих прорывов противника, бросившего в наступление пятьдесят три стрелковые дивизии, десять танковых бригад и три артиллерийские дивизии. Но силы немногочисленных немецких дивизий, державших оборону по широкой 70-километровой дуге вокруг Витебска, были истощены. Командование армии срочно запросило разрешения отойти на «пригородный рубеж» протяженностью лишь в 30 км. Разрешение было дано, но с условием, что Витебск как «последний крупный русский город по психологическим соображениям должен быть удержан любой ценой». До весны бои за Витебск велись лишь спорадически, ни по продолжительности, ни по напряженности не достигая былого размаха.
У автострады Москва-Минск в районе Орши русские после неоднократных неудач больше не предпринимали крупных наступательных действий, а в направлении Могилева лишь однажды, между 25 и 31 марта, безуспешно попытались массированным ударом при поддержке крупных сил авиации прорвать спрямленную линию немецкой обороны между Проней и Днепром. Зато в течение января – февраля они штурмовали позиции 9-й армии с целью выйти к Бобруйску.
Атаки здесь начались 8 января из района южнее Березины, а затем и еще южнее, на фронте 2-й армии, занимавшей особенно невыгодные позиции севернее и южнее Мозыря. Связь с группой армий «Юг», нарушенная в начале ноября в результате неудач 4-й танковой армии, с тех пор так и не была восстановлена. Закрыть образовавшуюся здесь брешь, вновь создав тем самым сплошной фронт, главное командование сухопутных сил считало задачей невыполнимой; по его мнению, необходимо было довольствоваться обеспечением бреши подвижными частями. Использовать для этой цели несколько венгерских дивизий, находившихся в районе Припятских болот, не представлялось возможным, так как венгерскому правительству было обещано, что эти дивизии из-за слабой их оснащенности будут использованы не на фронте, а лишь для борьбы с партизанами. При первом же появлении русских войск венгры отходили на запад, оказавшись в начале января уже за рубежом Сарны, Лунинец: на их участке давали себя знать отголоски русского наступления на фронте группы армий «Юг».
