Высшее немецкое командование сознательно пошло на эту почти непосильную для обеих армий нагрузку, так как оно по-прежнему твердо намеревалось восстановить ударом с юга связь с группой армий «Север» и оставить ее на выдвинутых вперед позициях. Для осуществления контрудара были подготовлены два танковых корпуса в составе пяти танковых и одной гренадерской моторизованной дивизий. Он начался 16 августа – в тот самый день, когда фельдмаршал Модель был назначен главнокомандующим немецкими войсками на Западе и его сменил генерал-полковник Рейнгардт, до тех пор командовавший 3-й танковой армией. Теперь командование этой армией, наступавшей в северном направлении, принял генерал Раус.

Так как 1-й Прибалтийский фронт после прорыва на Елгаву и Шауляй бросил свои основные силы против 16-й армии, оборонявшейся южнее Западной Двины, внезапно предпринятый с рубежа Кельме, Тельшяй немецкий контрудар вначале натолкнулся лишь на слабое сопротивление. Действовавшие здесь немецкие войска повернули на северо-восток и к исходу второго дня вышли в районы западнее Шауляя и южнее Жагаре. Одна из боевых групп продвинулась даже до Ауце в 30 км юго-западнее Елгавы. Под первым впечатлением этих успехов танковым корпусам были поставлены новые широкие задачи. Обладавший безудержной фантазией Гитлер и темпераментный Гудериан видели корпуса уже на рубеже Кедайняй, Паневежис, Биржай,откуда предполагалось нанести удар по глубокому флангу противника и увлечь 3-ю армию в наступление на Каунас. Два следующих дня ознаменовались весьма незначительным продвижением, но события 20 августа вновь возродили все надежды. В этот день был взят Жагаре, а северная боевая группа вышла к Тукуму, откуда при поддержке тяжелого крейсера «Принц Евгений» пробилась к южному побережью Рижского залива и восстановила связь с группой армий «Север». Казалось, сама судьба благоприятствовала принятию «большого решения». И если бы оно было принято, то это наступление, связанное со столь большим риском для остальных фронтов группы армий, принесло бы неоценимую пользу. Гудериан тотчас же вновь поднял вопрос об отводе группы армий «Север», однако натолкнулся на самые резкие возражения со стороны Гитлера, вновь заявившего, что по политическим причинам, равно как и по соображениям морской стратегии такое решение неприемлемо. Больше того, Гитлер, по приказу которого еще до начала контрудара в распоряжение командующего группой армий «Север» была переброшена по воздуху пехотная дивизия, несколько дней спустя потребовал, чтобы через пробитую у Тукума брешь группе армий «Север» немедленно была подброшена еще одна танковая дивизия. Он предпочел бы скорее согласиться на новое окружение группы армий «Север», чем отказаться от усиления последней танками. А угроза окружения в последующие дни становилась действительно все отчетливее. Немецкое наступление у Шауляя захлебнулось, снова пришлось оставить Жагаре и лишь у Ауце усиленная к тому времени боевая группа пока еще продвигалась в направлении Елгавы. 28 августа наступление обоих танковых корпусов было остановлено. Однако русские располагали на этом участке недостаточно крупными силами, чтобы немедленно ответить на немецкий прорыв наступательными действиями. Их 1-й Прибалтийский фронт должен был удерживать район Шауляя и Елгавы, пресекать попытки возможного в любой момент прорыва 16-й армии с предмостного укрепления южнее Западной Двины и, наконец, наступательными действиями севернее Немана сковывать еще повернутый фронтом на восток фланг 3-й танковой армии.

Самый сильный нажим на группу армий «Север» русские оказывали в течение августа на ее восточном фланге. Нарвский перешеек, несмотря на то, что сам город 31 июля перешел в руки русских, по-прежнему удерживался немецкой оперативной группой, хотя связь с 18-й армией по юго-западному берегу Псковского озера в результате предпринятого 2-м Прибалтийским фронтом в середине августа удара была прервана. Русские наступали здесь через Печоры на Выру, который и был ими взят 14 августа. Несколькими днями позже они форсировали узкий рукав, соединяющий Псковское и Чудское озера, и, сочетая этот удар с охватом с юга, стали угрожать Тарту с востока и юга. Здесь их сил также оказалось недостаточно для того, чтобы сломить упорное немецкое сопротивление, усилившееся благодаря переброске сюда подкреплений, и разорвать немецкий фронт. Лишь к концу месяца Тарту пал, после чего на этом направлении наступило затишье.

Следующий удар по группе армий «Север» русские нанесли в августе севернее Западной Двины в направлении Риги. Немецкая оборона проходила здесь почти вдоль всей железной дороги Екабпилс-Гулбене. В течение нескольких недель русские атаковали в центре этого участка в районе Мадоны. Но и здесь они оказались не в состоянии сломить сопротивление немецких войск и вынуждены было приостановить свои атаки. С начала сентября противник приступил к прорыву подготовленной обороны южнее Риги. Для ослабления нажима русских войск на оборонявшуюся здесь 16-ю армию немецкая танковая группа возобновила контратаки западнее Елгавы, оказавшиеся весьма успешными. 20 сентября Гитлер возложил руководство боевыми действиями в районе между Неманом и Ригой полностью на командование группы армий «Север», передав в его распоряжение и 3-ю танковую армию. Это было весьма спорное решение, так как внимание группы армий «Север» было рассредоточено по всему району Прибалтики вплоть до Нарвы и заинтересованность ее в 3-й танковой армии вряд ли могла выйти за рамки сохранения узкого коридора севернее Елгавы, в то время как усилия 3-й танковой армии были направлены на оборону восточно-прусской границы севернее и южнее Немана. Непрочный северный участок обороны 3-й танковой армии, доходивший до района западнее Елгавы, мог удерживаться лишь до тех пор, пока противник считал нужным с этим мириться. Но в случае новой русской попытки осуществить прорыв коридор неизбежно был бы ликвидирован, а вместе с ним – и последняя возможность использовать группу армий «Север» для обороны уже охваченной с востока и юга Восточной Пруссии. Предполагалось, что такой удар русских не заставит себя долго ждать, тем более что в начале месяца вышла из войны Финляндия и у русских теперь высвобождалась большая часть использовавшихся там армий.

Политическое соглашение, достигнутое в конце июня между президентом Финляндии и Риббентропом, и прекращение русскими в середине июля своего наступления на Карельском перешейке привели лишь к кратковременной внутриполитической разрядке в Финляндии. Когда число катастрофических неудач немецких войск на Восточном фронте резко возросло, а поставки оружия в связи с собственными затруднениями немцев начали все более и более сокращаться, в стране снова стали быстро одерживать верх те политические течения, представители которых настаивали на выходе Финляндии из войны. Даже сам фельдмаршал Маннергейм был глубоко убежден в необходимости покончить с войной. 1 августа президент Рюти ушел в отставку, в результате чего финны, по их мнению, освобождались от обещания, данного Гитлеру и касающегося якобы только самого Рюти, и вновь обрели свободу действий на внешнеполитической арене. Маннергейм стал президентом, и переговоры с Советским Союзом были возобновлены.

В полном достоинства послании новый президент 2 сентября сообщил Гитлеру, что Финляндия не может дальше продолжать борьбу, поскольку она рискует новыми жертвами поставить под угрозу само существование своего народа. Поэтому он, президент, считает своим долгом вывести свой народ из состояния войны, даже если его объяснения и не встретят признания и одобрения со стороны Гитлера. Маннергейм нашел теплые слова признательности по адресу немецкой армии, которая, как он писал, пребывала в Финляндии лишь в качестве помощника и собрата по оружию, а не орудия насилия. Он также высказал убеждение, что поведение немецких войск в этой чужой для них стране войдет в историю Финляндии как, пожалуй, единственный в таких условиях пример корректных и сердечных отношений.