Самолетостроительная программа, которую рассчитывали окончить к 1942 г., предусматривала производство 1 тыс. одноместных истребителей, 1 тыс. бомбардировщиков и 1 тыс. пикирующих бомбардировщиков, разведывательных самолетов и тяжелых двухмоторных истребителей, а также постройку необходимых транспортных и учебных самолетов. В 1939 г., когда началась война, эта программа была еще очень далека от выполнения. Немецкая авиация имела 2500 самолетов, в том числе 1 тыс. бомбардировщиков, которые были объединены в 5 авиадивизий и 1 парашютно-десантную дивизию. В качественном отношении немецкие самолеты были лучше польских и французских и почти такие же, как английские, так как английская авиация начала оснащаться новой материальной частью сравнительно поздно. В количественном отношении военно-воздушный флот Германии был, если считать только современные самолеты, сильнее, чем военно-воздушные силы всех трех стран противника вместе взятых.

Однако вследствие такого слишком поспешного создания немецкая авиация имела еще больше недостатков, чем сухопутная армия. Беспрестанно создавали новые формирования, а только что созданные делили на несколько частей. Стремление увеличить количество частей посредством использования всех имеющихся самолетов и обученного личного состава привело к опасному несоответствию между общим количеством личного состава и техники авиационных частей, непосредственно ведущих боевые действия, и частей резерва. Немецкая авиация доказала, что, несмотря на это, она все же превосходила в первой кампании своих противников. Однако ожидать от военно-воздушных сил быстрого решения исхода воины против Англии было также мало оснований, как и от военно-морского флота. К войне против Англии немецкая авиация не была подготовлена. В северо-западном районе Германии не было достаточно широкой сети аэродромов, не говоря уже о том, что военно-воздушный флот имел недостаточную численность для проведения решающих операций против Англии, а при тогдашнем состоянии самолетостроения еще не было технических предпосылок для выполнения такой задачи. Лондон являлся самой отдаленной точкой района операций немецкой авиации; ни один самолет не мог долететь из Германии по кружному пути через Северное море до основных промышленных районов и портов на западном побережье Англии.

Все теоретические споры в Европе о роли и задаче авиации в будущей войне – будет ли ей принадлежать главенствующее значение и должна ли она будет в длительной войне между сильными противниками искать решение исхода войны на фронте или в борьбе с промышленностью врага – стали беспредметными в 1939 г., когда Гитлер начал военные действия. Он потребовал молниеносного поражения Польши на поле боя. Это требование было выполнимо только в том случае, если авиация наряду с уничтожением военно-воздушных сил противника стала бы действовать в теснейшем оперативном и тактическом взаимодействии с сухопутными войсками.

Попытка ведения воздушной войны против Франции зимой 1939/40 г. не была предпринята из политических соображений. Со своими планами разрушения экономики противника немецкой авиации пришлось расстаться. Когда же весной 1940 г. началось наступление, эта проблема потеряла свою остроту ввиду быстрой победы на фронте. Для оперативного и тактического использования во взаимодействии с сухопутной армией немецкая авиация полностью отвечала требованиям в отношении материальной части, боевой подготовки личного состава и командных кадров и стала важнейшим фактором всех побед вплоть до войны на Балканах в 1941 г. Менее успешным было ее взаимодействие с военно-морским флотом, который вследствие своей относительной слабости особенно нуждался в сильной поддержке авиации. Оба эти вида вооруженных сил, к сожалению, не действовали в должном контакте. Не последнюю, если не главную, роль играл здесь своевольный характер Геринга, который был против бескорыстного оказания военно-морскому флоту эффективной поддержки, так необходимой последнему для выполнения своих задач. Геринг возражал также против того, чтобы при проведении совместных морских операций флоту придавалось принадлежащее ему по праву решающее значение.

Население Польши, вновь возникшей после первой мировой войны, составляло в 1939 г. 35 млн. человек, из которых около 10 млн., согласно переписи 1931 г., «говорили не на польском языке». Польша представляла собой нечто большее, чем малое государство, однако ни в военном, ни в промышленном отношении она еще не достигла такого уровня, чтобы могла вести войну с великой державой.

Армия Польши, выросшей на территории ряда бывших областей трех великих держав – Германии, Австро-Венгрии и России, – не имела собственной военной традиции и основы для органического роста. Ее тактические взгляды находились под сильным влиянием французской военной мысли, но были приукрашены собственными идеями, порожденными польским темпераментом. Численность польской армии мирного времени была довольно значительной: 30 пехотных дивизий, 1 кавалерийская дивизия и 11 отдельных кавалерийских бригад. Вооружение, количественно вполне достаточное, состояло в основном из устаревших образцов времен первой мировой войны. Моторизация еще только начинала развиваться. Танковые войска имели всего 9 рот легких танков и 29 рот легких бронеавтомобилей. В шести смешанных авиационных полках насчитывалось максимум 1 тыс. самолетов, из которых не более 400 машин отвечали современным требованиям. Не лучше обстояло дело с зенитной артиллерией, в которой ощущался большой недостаток.

Немногочисленный флот Польши (4 эскадренных миноносца, 2 миноносца, 6 тральщиков, 2 канонерские лодки и 5 подводных лодок) играл лишь скромную роль на Балтийском море, во всяком случае, он вряд ли мог нарушить, а тем более сорвать морские перевозки между Восточной Пруссией и Германией. Практически его вообще не следовало брать в расчет.

Когда летом 1939 г. международное положение Польши стало резко ухудшаться, Польша приступила к скрытой постепенной мобилизации. Официально она была объявлена только в конце августа. Несмотря на это, в предыдущие месяцы уже были сформированы все предусмотренные резервные части (полки, отдельные батальоны и артиллерийские дивизионы), но их пока причислили к кадровым соединениям. Было предусмотрено объединение резервных частей в 10 дивизий, но из желания сохранить в тайне все эти приготовления оно не было осуществлено до 1 сентября 1939 г. Когда же началась война, быстрое наступление немецких армий помешало проведению намеченного мероприятия.

Основные экономические районы, расположенные в западной части страны, могли быть защищены только в том случае, если бы удалось остановить наступление противника на самой границе. Для этого потребовалось бы сооружение мощных укреплений. Так как протяженность государственных границ Польши с одной лишь Германией составляла 1900 км (из них 600.кл«с Восточной Пруссией), причем опасности подверглась также южная граница, с тех пор как Словакия находилась под военным контролем Германии, то не могло быть и речи о постройке укреплений по типу французской линии Мажино или германской линии Зигфрида. Польша вынуждена была ограничиться несколькими незаконченными линиями укреплений на окраине особенно угрожаемого промышленного района в восточной части Верхней Силезии и в других местах границы. Устаревшие крепости бывших воеводств – Торн (Торунь), Познань, Грауденц (Грудзёндз), Модлин, Перемышль и многие другие – были в основном оставлены в своем прежнем состоянии.

В общем, было непонятно, на чем основывалась надежда поляков хотя бы временно сдержать наступление войск великой державы, – разве только на том, что основные силы этой великой державы были скованы в других местах и она могла бросить против Польши лишь часть своих вооруженных сил. В этой надежде, по-видимому, и пребывали поляки, к тому же значительно переоценивая возможности своей собственной армии. Только так следует объяснять «гордое и надменное отношение Польши к дерзости немцев», о котором говорит Черчилль в своих мемуарах.