«Таким образом, – пишет Черчилль в своих мемуарах, – оба морских штаба на основании стратегических соображений пришли к одинаковым решениям».
У Редера сложилось впечатление, что Гитлер сразу понял значение Норвегии и теперь займется этим вопросом.
Однако более актуальное значение этот вопрос приобрел только в декабре. Потому ли, что Гитлер в октябре твердо решил как можно скорее перейти в наступление на Западе, для которого ему тогда срочно потребовались бы все силы; или потому, что он в те время еще боялся всякого расширения войны, не представлявшегося ему настоятельно необходимым; или, наконец, по той причине, что он хотел теоретически разработать и основательно проверить возможность практического осуществления этой операции, – но в Германии пока не спешили. Это время использовалось для того, чтобы в штабе оперативного руководства вооруженными силами закончить разработку подготовляемой операции. Вопрос о Норвегии был снова поднят лишь во время визита Квислинга, который еще до войны находился в контакте с Розенбергом и в декабре прибыл в Берлин. Квислинг убеждал Розенберга «что-нибудь предпринять, чтобы соединить судьбу Норвегии с судьбой Великой Германии», просил денег для подпольного движения, с помощью которого он хотел свергнуть существующее норвежское правительство; он утверждал, что связан с влиятельными норвежскими офицерами, и заверял, что после того, как возглавит правительство, будет призывать Германию защищать Норвегию, чтобы опередить англичан. Редер, который также познакомился с Квислингом, считал, что некоторые его сообщения заслуживают внимания, и посоветовал Гитлеру принять Квислинга. 14 декабря состоялась беседа Квислинга с Гитлером. Гитлер подчеркнул, что с политической точки зрения для него было бы наиболее желательной совершенно нейтральная позиция Норвегии, как и всей Скандинавии. Он не намеревался расширять театры военных действий, чтобы втянуть в войну и другие страны. Если же противник будет готовиться к расширению войны с целью еще больше изолировать германское государство и создать для него еще большую угрозу, он, Гитлер, естественно, будет вынужден предпринять оборонительные меры. Такие высказывания Гитлера следует оценивать с максимальной осторожностью. Он всегда стремился маскировать свои истинные намерения и сообщать своему собеседнику только то, что ему казалось необходимым для достижения определенного, хорошо продуманного впечатления. При подготовке Норвежской операции он считал особенно важным соблюдение во всем строжайшей секретности. Поэтому лучше всего было высказываться весьма неопределенно. Возможно, в то время он хотел быть только готовым ко всяким случайностям и не стремился брать на себя инициативу. Как бы то ни было, в день переговоров с Квислингом, 14 декабря, был дан приказ о подготовке к операции. Месяц спустя Кейтель по поручению Гитлера отдал еще один приказ, содержащий следующие основные положения:
«Фюрер и верховный главнокомандующий вооруженными силами желает, чтобы разработка плана проводилась дальше под его личным и непосредственным руководством и в теснейшей связи с общим планом войны.
Из этих соображений фюрер поручил мне принять руководство дальнейшими подготовительными работами.
Для этого при верховном командовании вооруженных сил создается рабочий штаб, который одновременно представляет собой ядро будущего штаба по руководству операцией.
Вся дальнейшая разработка проводится под кодовым наименованием «Везер-юбунг».
Этот приказ имел большое принципиальное значение, далеко выходящее за рамки запланированной операции и связанное с разногласиями, начало которых относилось еще к тому времени, когда Бломберг был военным министром, а барон фон Фрич – главнокомандующим сухопутной армией. Учитывая исключительно важную роль, которую, по их мнению, призвана сыграть сухопутная армия в любой будущей войне, как Фрич, так и его преемник Браухич и начальник генерального штаба Бек, а позднее Гальдер надеялись, что сухопутная армия окажет решающее влияние на ход войны. Они полагали, что верховное командование вооруженных сил (ОКВ) должно представлять собой как можно более узкий круг лиц, осуществляющих руководство операциями. ОКВ как орган военного министра, сначала Бломберга, а позднее Гитлера, должно было только в общих чертах разрабатывать планы стратегического развертывания и будущих операций. Поэтому боролись решительно против всякого расширения верховного командования вооруженных сил, намеренно расширяли генеральный штаб сухопутных сил как оперативный и организационный орган по мере роста сухопутной армии и стремились не допустить появления в сухопутных силах каких-либо органов управления войсками по линии ОКВ.
Действительная нехватка офицеров генерального штаба была желательным аргументом против подобных планов верховного командования вооруженных сил. Конечно, против такого мнения в век войн в трех измерениях можно было привести веские возражения. Но командование сухопутной армией имело в виду ограниченную оборонительную войну на континенте, и не случайно мнения, выраженные его представителями, исходили из того, чтобы не дать военным советникам Гитлера целиком попасть в руки таких людей, как Бломберг, от которых можно было ожидать опасных уступок по отношению к планам Гитлера. Практически спор тогда затих. Верховное командование вооруженных сил осталось небольшим, главным образом координирующим оперативным органом, который ограничивался тем, что замыслы Гитлера формулировал в директивах и перепроверял, отвечают ли оперативные планы армии, флота и авиации основной мысли директив.
Во время Польской кампании Браухич командовал без существенного вмешательства Гитлера; почти то же самое можно было сказать до сих пор и относительно руководства войной на Западе, с той только разницей, что Гитлер принял более активное участие в подготовительных мероприятиях. Теперь приказ, касающийся Норвегии, опять возбудил старый спор, и он был решен в пользу верховного командования вооруженных сил. Следствием этого стало опасное дублирование высших органов управления. В дальнейшем возникли так называемые театры военных действий верховного командования вооруженных сил, где главное командование сухопутных сил (ОКХ) было совершенно отстранено даже от руководства операциями на суше, и театры военных действий главного командования сухопутных сил, на которых руководство такими операциями сохранялось за главнокомандующим сухопутными силами. Правда, общее руководство осуществлял Гитлер, особенно после того, как в декабре 1941 г. после отставки Браухича он занял пост главнокомандующего сухопутными силами. Однако неясность в организации высших органов управления фактически еще продолжала существовать, вызывала бесконечные разногласия и передалась даже нижестоящим инстанциям. В связи с приказом от 27 января 1940 г. главное командование сухопутных сил с большим беспокойством следило за дальнейшим развитием событий: оно видело, что играет все более скромную роль в общем руководстве войной, ограничено своими театрами военных действий как исполнительный орган и должно выделять из состава сухопутных сил войска для других театров, а это все больше противоречило его понятиям экономии сил и их сосредоточения на решающем направлении ив решающем месте. Каким бы естественным этот приказ ни казался теоретически, практически он был решающим шагом к беспрепятственному «полководчеству» Гитлера.
Новый рабочий штаб собрался 5 февраля. К 1 марта его подготовительные мероприятия приняли такой размах, что стало возможным издание специальной директивы. Тем временем произошел инцидент с кораблем «Альтмарк», усиливший в Гитлере подозрение относительно возможности новых нарушений норвежского нейтралитета со стороны Англии. Пункт 1-й директивы очень хорошо резюмирует стратегические соображения немцев и англичан
«Развитие событий в Скандинавии требует осуществить все приготовления к тому, чтобы частью вооруженных сил оккупировать Данию и Норвегию. Это должно воспрепятствовать англичанам утвердиться в Скандинавии и на Балтийском море, обеспечить нашу базу руды в Швеции и расширить для военно-морского флота и авиации исходные позиции против Англии».
