Аликс отшатнулась от него, вырвав косу из его рук. Страх стиснул ее грудь, она едва могла дышать, ее била крупная дрожь.

Он ведь действительно может это сделать, поняла она. Он — может. Ондемон…

— Отпусти меня, — умоляюще проговорила Аликс. — Не держи меня здесь. Финн поднял брови:

— Неужели, мэйха, тебе так быстро наскучило мое общество? Если бы ты знала, как больно ранишь мое сердце этими словами…

— Аликс не принадлежит тебе, — холодно сказал Кэриллон. — Если тебе нужен выкуп, можешь взять выкуп и за нее. И если цена будет слишком высока для ее отца, за нее заплатит Мухаар.

Финн не сподобился даже взглянуть на принца. Он по-прежнему пожирал глазами Аликс:

— Она — военная добыча, малыш. Моя добыча в моей собственной войне против Мухаара. Я никогда не возьму золота у того, кто может приказать уничтожить целый народ.

— Я не добыча! — крикнула Аликс. — Я женщина! Женщина, а не племенная кобылица, о которой судят по ее способности приносить потомство или получать призы. Ты не смеешь так со мной обращаться!

Финн поймал ее за руку и осторожно обхватил ее запястье пальцами. Она пыталась вырваться, но безуспешно.

— Я буду обращаться с тобой так, как захочу, — деловито сообщил он. — Но я хотел бы, чтобы ты знала — мэйхи у Чэйсули в чести. То, что женщина не имеет чэйсула, не делает ее шлюхой. Разве эта жизнь не лучше, чем жизнь веселой женщины в Мухааре?

Аликс снова дернулась:

— Отпусти!..

— Ты не первая женщина, которую заполучили так, — серьезно продолжал Финн, — и, конечно, не последняя. Сейчас ты моя, и я могу делать с тобой все, что хочу.

Кэриллон попытался схватить Финна за руку, но не смог — мешала боль в запястье, — и только зло выругался, тяжело дыша сквозь стиснутые зубы.

Финн наконец сжалился над ними и отпустил Аликс:

— Если ты позволишь, я залечу рану.

— Залечишь!..

— Да, — тихо ответил Чэйсули. — Это дар древних богов. Мы умеем исцелять.

Аликс потерла запястье:

— Что ты такое говоришь, оборотень?

— Чэйсули — поправил он. — Я могу призвать себе на помощь магию земли.

— Колдовство! — воскликнул Кэриллон в священном ужасе.

Финн пожал плечами:

— Да, но вместе с тем и дар. И используется он только во благо.

— Я даже прикосновения твоего не потреплю!

Финн подошел к Кэриллону и перехватил его больную руку. Принц дернулся, намереваясь оказать сопротивление — или возразить, по крайней мере — но так ничего и не сказал, на его лице появилось выражение изумления.

— Кэриллон? — прошептала Аликс.

— Боль… — странным потрясенным голосом выговорил он.

— Магия земли облегчает боль, — деловито пояснил Финн, опускаясь на колени рядом с побледневшим принцем. — Но она может и больше.

Аликс даже рот приоткрыла, наблюдая за Чэйсули. Желтые глаза Финна, казалось, пронизывали насквозь, при этом сохраняя отстраненное, девушка осознала, что перед ней открылся путь к свободе. Чэйсули, казалось, ушел куда-то в неведомую даль.

Девушка сделала легкое движение, собираясь подняться на ноги — и остановилась, заметив выражение лица Кэриллона: изумление, замешательство, отвращение, сопротивление… Но она также поняла, что слова Финна были правдой, прежде, чем она успела задать вопрос, испуганная чародейством Чэйсули, Финн отпустил запястье Кэриллона.

— Дело сделано, малыш. Рана заживет быстро, легко, болеть не будет, но отметины останутся. Будет тебе памятка о собственной глупости.

— О глупости?! — воскликнул Кэриллон. Финн мрачновато улыбнулся:

— Глупость — угрожать воину Чэйсули при его лиир, — он кивнул на серебряного волка, неподвижно лежавшего у палатки. — Сторр никому не позволит причинить мне зло, даже если это будет стоить ему жизни…

Он внезапно нахмурился, взгляд его стал угрюмым:

— … хотя за это тоже надо платить.

— Тогда однажды я убью вас обоих, — отчетливо проговорил Кэриллон.

Аликс внезапно ощутила всей кожей опасное и непонятное напряжение, возникшее между принцем и Чэйсули. И когда губы Финна искривила ироническая усмешка, по ее спине пробежал холодок.

— Можешь попытаться, малыш, но не думаю, чтобы тебе это удалось. Мы предназначены вовсе не для того, чтобы перерезать друг другу глотки.

— Что ты такое говоришь? — растерянно спросила Аликс.

Финн перевел взгляд на нее:

— Ты не знаешь Предсказания Перворожденного, мэйха. Когда узнаешь, получишь ответы на все вопросы, — он поднялся мягким скользящим движением, напомнив ей горную кошку. — Только тогда вопросов станет еще больше.

— Какое предсказание?

— То, что дает всем Чэйсули цель, — он поднял правую руку ладонью вверх, пальцы веером. — Ты поймешь это — позже. Сейчас я должен видеть моего рухолли.

Вы можете спать здесь или в моей палатке, Сторр побудет с вами, пока меня нет.

Он отвернулся и тихо пошел прочь, почти мгновенно растворившись в темноте.

Аликс вздрогнула, когда волк подошел к ним ближе. Он улегся возле синего одеяла, расстеленного на земле. Янтарные глаза зверя внимательно и понимающе следили за ними.

Девушка вспомнила странные слова Финна, его непонятную реакцию на мягкий голос, который она услышала внутри себя.

Волк, ты говоришь?..

Ничто не отозвалось в ней в ответ на безмолвный вопрос. Волк, которого называли лиир, вовсе не выглядел сейчас грозным: он положил голову на лапы, высунув розовый язык. Но в его глазах — звериных, нечеловеческих, — светились разум и мысль.

Лиир? снова позвала Аликс.

Меня зовут Сторр, коротко ответил он.

Аликс смотрела на зверя в ужасе, но тот не пошевелился. В его глазах вспыхнули искорки смеха.

Не бойся меня. Не нужно. Тебе не нужно.

— Боги… — пролепетала она. Кэриллон поднял на нее глаза:

— Аликс?..

Девушка не могла отвести взгляда от волка. Только что она сделала чудовищное, безумное открытие, заставлявшее ее содрогаться от страха. Нет, этого просто не могло быть.

— Аликс, — снова позвал Кэриллон. Наконец, она сумела посмотреть на него.

Взгляд его голубых глаз был усталым, на бледном лице читалось удивление. Но, будь он даже в нормальном своем состоянии, она не сумела бы сказать ему, что она слышала речь волка. Принц никогда не поверил бы ей, да она и сама себе не верила.

— У меня просто путаются мысли, — мягко сказала она скорее себе самой, чем ему, и повторила, — просто путаются мысли.

Кэриллон положил поудобнее свою руку, поглаживая оставшиеся на ней следы зубов. Но даже Аликс видела, что рана выглядит много лучше, чем прежде.

— Ты должна уйти, — сказал он.

Она уставилась на него в растерянности:

— Ты все же хочешь, чтобы я ушла — даже после того, что сказал тебе этот оборотень? Кэриллон улыбнулся:

— Он просто хотел напугать тебя.

— Волк…

— Оборотень не оставит его с нами навсегда. И как только у тебя будет такая возможность — беги.

Она следила за тем, как Кэриллон устраивается на одеяле — вытягивает ноги в высоких, до бедер, сапогах, обматывает плащом руку…

— Кэриллон…

— Да, Аликс? — устало вздохнул он. Она закусила губу, вдруг устыдившись своих сомнений и малодушия:

— Я пойду. Как только будет возможность.

Он слабо улыбнулся и, откинувшись назад, почти мгновенно забылся тяжелой дремотой. Аликс печально взглянула на него.

Что есть такого в раненом или больном мужчине, что превращает женщин в самозабвенных дурочек? Почему я сейчас готова сделать для него все, что….. угодно?..

Она вздохнула, машинально разглаживая складку на платье. Но, будь он здоров, он пошел бы сам, а потому я сделаю для него то, что он просит. Она с любопытством посмотрела на волка, задумавшись, может ли он слышать ее мысли. Но зверь только лениво наблюдал за ней — словно бы просто от нечего делать.

Должно быть, не слышал, решила она, и, подтянув ноги, замерла, глядя в огонь.

Пламя угасло. Аликс по-прежнему сидела, подтянув колени к груди, положив на них подбородок и неотрывно глядя на тлеющие угли, когда почувствовала, что нечто коснулось ее сознания. Легко, как перышко. Осторожно, почти нежно, но пугающе. Аликс подняла голову и огляделась вокруг, широко распахнув глаза, ей стало страшно при мысли, что это какая-то пытка Чэйсули, что оборотни решили наказать ее за дерзость по отношению к их вожаку…