— Мне нет дела до вашего пророчества, — резко ответил принц.

Вождь взял Аликс за руку и притянул девушку к себе:

— Если ты отречешься от пророчества, господин мой, ты отречешься и от нее, тем самым обрекая ее на смерть.

Аликс вздрогнула от прикосновения Чэйсули:

— Отпусти меня с ним, — в который раз попросила она — уже безо всякой надежды.

— Нет.

Финн подъехал ближе к Кэриллону:

— Не трать зря время. Я вовсе не жажду, чтобы Мухаар разозлился больше, чем нужно. Поехали, малыш.

Финн поскакал позади, словно отрезал Кэриллону путь назад. Аликс невольно шагнула следом, но Дункан удержал ее.

— Все не так плохо, — тихо сказал он. — Тебе еще многое предстоит узнать, но ты начнешь учиться быстрее, когда признаешь родство и вернешься в свой клан.

Аликс твердо взглянула на него — сердце девушки бешено колотилось, но голос звучал спокойно и твердо — по крайней мере, так казалось ей самой:

— Я не назову тебя лжецом, Изменяющийся, но и не покорюсь вашей воле. Если я должна принять эту вашу… толмоору, то сделаю это только по своей воле. И никто не сможет меня заставить!

Высокий воин улыбнулся ей:

— Именно так и поступают Чэйсули. Аликс нахмурилась, но так ничего и не ответила — молча пошла вслед за ним туда, где их уже ждал конь.

К вечеру Аликс была так утомлена дорогой, что даже не стала возражать, когда вождь усадил ее на золотисто-коричневое одеяло и дал в руки чашу медового напитка. Отпив глоток, она чуть не закашлялась, но сдержалась: не хотела показывать Чэйсули свою усталость и слабость. Сам Дункан сидел напротив нее, снова занимаясь тем луком, которым так восхищался Кэриллон.

Но даже усталость не избавляла от тяжелых раздумий. Аликс оглядела место привала — временный лагерь Чэйсули, и смуглых воинов, разлучавших ее с ее народом.

Она не могла пожаловаться на Дункана — тот относился к ней со спокойной лаской, и страхи ее развеялись, но осталась настороженность. Правда, Финн уехал вместе с Кэриллоном, а с Финном исчезла и угроза для нее. Теперь она могла спокойно подумать о своей участи.

— Ты ответишь на мои вопросы, Изменяющийся?

Дункан не поднимал глаз от лука:

— Я назвал тебе свое имя. Обращайся ко мне по имени, если хочешь говорить со мной.

Аликс внимательно посмотрела на него, потом перевела взгляд на ястреба, устроившегося на суку ближайшего дерева:

— Как человек приобретает лиир ?

— Когда Чэйсули становится мужчиной, он должен уйти в горы или в лес и там искать своего лиир. Он живет в отдалении от всех, раскрыв душу богам, а потом к нему приходит зверь — его лиир.

— Ты хочешь сказать, что зверь сам выбирает себе хозяина?

— Это толмоора. Каждый Чэйсули рожден для своего лиир, а лиир — для него.

Просто им Нужно найти друг друга.

— Но Финн говорил, что не все звери — лиир.

— Верно, не все. Так же, как и не все люди — Чэйсули.

Она против воли улыбнулась, услышав резковатый сухой ответ, Дункан по-прежнему не смотрел на нее, он усердно полировал лук, и, казалось, это занятие поглощало все его внимание без остатка.

— Что случается, если не находится лиир ? Его руки замерли, он наконец поднял глаза на Аликс:

— Чэйсули без лиир — только половина человека. В наших душах это с рождения. И если у воина нет лиир, он ущербен.

— Ущербен…

— Этого ты не можешь понять, Чэйсули, лишенный лиир, не имеет цели. Он не может служить Пророчеству.

Аликс сдвинула брови в раздумье:

— Если ты перестаешь быть цельным… что случится с тобой, если Кай будет убит?

Руки Дункана сжались, словно он готов был переломить лук. Он посмотрел на ястреба, потом отложил лук — теперь Аликс занимала все его внимание, подался вперед пристально вглядываясь в ее лицо:

— Ты спрашиваешь не из простого любопытства. Знай, если ты хочешь бежать, убив моего лиир, ты будешь проклята Чэйсули. А с этим нелегко жить, — по его лицу пробежала тень. — Но ты не проживешь достаточно долго, чтобы успеть испытать настоящее страдание.

Аликс отшатнулась, невольно заслонившись рукой: в голосе Дункана была не просто угроза — в нем была смерть, спокойная и неотвратимая, страшная своим спокойствием.

— Но я скажу тебе, каковы бы ни были твои намерения, — тихо продолжил Дункан, — чтобы ты знала это.

Он помолчал, пристально вглядываясь в лицо девушки, потом заговорил снова

— медленно, ровно, взвешивая каждое слово:

— Если кто-нибудь захочет убить воина Чэйсули, достаточно убить его лиир.

Если он пленит лиир — пленит и Чэйсули. Чэйсули, лишенный дара богов, лишен и всей своей силы, — он помолчал. — Теперь ты знаешь цену узам лиир. И моя жизнь — в твоих руках.

— Разве это так много значит? Ты человек, Кай — птица. Что же это за связь между вами?

Дункан пожал плечами:

— Мне сложно объяснить. Это дар древних богов. Так было всегда и так будет всегда, — он усмехнулся, — если только Мухаар не истребит нас всех. Тогда Хомейна лишится своих корней.

— Своих корней? — изумленно повторила Аликс. — Ты хочешь, значит, чтобы я поверила, что это вы создали Хомейну и сделали ее тем, что она есть?

Дункан непонятно улыбнулся:

— Быть может.

— Я не верю тебе.

— Ты вольна верить или не верить — как тебе больше нравится. Но если хочешь знать наверняка, спроси лиир, и он расскажет тебе. Она взглянула на ястреба. Нет, ей вовсе не хотелось слышать все это от птицы — пусть лучше говорит Дункан…

Аликс вернулась к прерванной теме:

— А если убьют тебя, что станет с твоим лиир?

— Он вернется на волю. Для зверя связь рвется не так болезненно, — Дункан грустно улыбнулся. — Птицы и звери всегда были сильнее людей. Кай будет горевать некоторое время, но останется жить.

Не говори так легко о моем горе, возразила птица. Ты преуменьшаешь значение наших уз для меня.

Дункан рассмеялся — на этот раз тихо и ласково, и Аликс посмотрела на него с удивлением. Оказывается, он был не всегда так сдержан, как ей казалось.

Она устало потянулась и спросила:

— Что же на самом деле происходит с воином, когда убивают его лиир?

Дункан замер. Лицо его утратило всякое выражение и как-то посерело, взгляд остановился. Он ответил глухо:

— Чэйсули без лиир теряет цельность. Душа его пуста. И он выбирает смерть.

— Выбирает… — ошеломленно начала Аликс.

— У нас есть ритуал смерти.

Девушка испуганно всплеснула руками:

— Ритуал смерти!..

Дункан снова взглянул на Кая:

— Чэйсули оставляет свой клан и уходит в леса, чтобы найти гибель среди зверей. У него нет оружия, и он готов к смерти. Какой бы она не была, Чэйсули примет ее, — он пожал плечами — для него все было очевидно. — Любая смерть лучше, чем жизнь без лиир.

— Это варварство! Дикость!

— У тени нет жизни, — невозмутимо ответил Дункан.

— Что? — не поняла Аликс. Он вздохнул:

— Не могу подобрать точные слова. Просто прими на веру то, что я говорю.

Человек без лиир становится тенью. Ни один воин Чэйсули не сможет жить так.

— Я и говорю, это дикость!

— Можешь называть это, как тебе угодно.

— А что, по-твоему, я должна подумать? Он наклонился и подбросил дров в костер — пламя с треском взлетело вверх, глаза Дункана блеснули, как глаза зверя:

— Когда ты узнаешь о своем клане больше, ты начнешь думать по-другому.

Он отложил лук и пристально посмотрел на Аликс. Потом в его спокойных глазах появились искорки любопытства:

— Ты выйдешь замуж за Кэриллона? Аликс уставилась на него в растерянности:

— За Кэриллона!..

— Да. Я видел то чувство, что возникло между вами.

Несколько мгновений она не могла собраться с мыслями, чтобы ответить.

Столь прямой вопрос ошеломил девушку, даже в мечтах о своем принце она никогда не видела себя его женой: мечты о несбыточном причиняли слишком жестокую боль.

— Нет, — наконец ответила она, — Кэриллон никогда не возьмет меня в жены.