— Папочка?

Я забегаю. Мои маленькие ножки соскальзывают и останавливаются.

Кровь.

Лужа крови, и в ней лежит папа.

У меня звенит в ушах, когда я подхожу к нему.

— П-папочка! Ты п-пообещал, что не бросишь меня, как Илай.

— Э-Эльза... — он хрипло дышит, ложась на пол. — Мне нужно, чтобы ты кое-что сделала для меня, принцесса.

— Все, что угодно, папочка.

— Беги к дяде Агнусу, как можно быстрее.

— Нет, — всхлипываю я. — Я не оставлю тебя.

— Беги!

— Папа!

— БЕГИ!

Внезапно грубые руки тянут меня за волосы, и пряди вырываются у корней.

Безумные голубые глаза мамы впиваются в мои.

— Эльза! Что ты дала Илаю? Что я тебе говорила насчет того, чтобы не ходить в подвал?

— М-Ма.. Папочка ранен. — я плачу. — Он ранен.

— Ты закончишь так же, как он, если не сделаешь, как я говорю. — она тащит меня за собой.

— Папа! Папочка!

Я визжу и вою в ее объятиях.

— Э-Эбби... — выдыхает он, его лицо бледное и безжизненное, как у Илая. — Оставь ее. Она ничего не сделала.

— Она дала Илаю шоколад, когда он вреден для его здоровья! Вот почему он не просыпается, — рычит она. — Не волнуйся, Итан, она будет хорошей девочкой.

— Эбби... — папа протягивает руку в мою сторону.

Она вся красная. Такая, такая красная.

Я тоже протягиваю ему руку, борясь с мамой.

— Папочка!

— О-оставь ее.. Эбби...

Она улыбается, хотя ее лицо полно слез.

— Мы сейчас вернемся, дорогой. Люблю тебя.

Ма тащит меня за собой. Я борюсь с ее объятиями и плачу. Эти монстры в глазах мамы смеются надо мной. Они собираются забрать папочку точно так же, как забрали Илая.

А потом они вернутся за мной.

— Сейчас, Эльза. — мама крепче сжимает мои волосы. — Мы собираемся исправить Илая, хорошо?

— Папочка! — я плачу, мой голос такой хриплый.

Если я лишусь папы, как Илая, я больше не смогу здесь оставаться. Я не смогу оставаться с мамой и этими монстрами в ее глазах.

Она тащит меня вниз по лестнице в подвал. Мои ноги дрожат, чем дольше мы спускаемся.

Дверь ударяется о стену, когда она пинком распахивает ее. Мои ноги превращаются в камни.

Серые Глаза.

На спине его рубашки большое красное пятно. Он лежит лицом к стене и не двигается.

Почему он не двигается?

— Проснись! — я кричу. — Ты должен убежать от этих монстров в глазах мамы.

Он не шевелится.

— Илай, твоя сестра здесь. — мама воркует тихим голоском, залезая в карман платья и доставая связку ключей. — Давай, малыш, пойдем на улицу. Тебе нравится на улице.

Я смотрю на ключи в руках мамы, а затем снова на Серые Глаза.

— Илай, если ты не проснешься, мама разозлится, хорошо? — ее голос становится жестче, глаза бегают туда-сюда.

— Я разбужу его. — я вытираю щеки тыльной стороной ладоней. — Дай мне ключи, и я разбужу его.

— Очень хорошо, дорогая. — она вкладывает ключи в мои руки. — Ты такая хорошая девочка. Папина дочка. Я тоже была папиной дочкой.

Я ее не слушаю. Как только ключи оказываются у меня, я бегу к мальчику, который добавил красок в мои дни, и освобождаю манжету на его лодыжке. Его кожа покрыта красным, как и его спина.

— Серые Глаза. — слезы падают на его бледное лицо, когда я сжимаю его щеки. — Серые Глаза, пожалуйста.. ты.. ты обещал...

Почему все продолжают нарушать свои обещания? Сначала Илай, потом папочка, а теперь он.

Его кожа очень горячая. Капли пота стекают по его лбу и бровям.

— Ты еще не закончила? — спрашивает ма у входа, ее голос становится нетерпеливым.

Будет плохо, если мама потеряет терпение. Она позволит этим монстрам делать все, что им заблагорассудится.

— Пожалуйста.. Пожалуйста...

Я откидываю его черные волосы назад. Они потные и влажные.

Он шевелится, глаза медленно приоткрываются. Дважды моргнув, он бормочет:

— Эльза?

— Да, это я! — я хватаю его за руку. — Давай, нам нужно идти.

Он, пошатываясь, поднимается на ноги, слегка опираясь на меня.

Мы медленно добираемся до мамы. Она наблюдает за нами с безмятежным выражением лица.

— Мои малыши.

Эйден смотрит на нее снизу вверх, хотя достает ей только до талии.

— Иди первым, Илай. — улыбаюсь я ему. — Мы с мамой последуем за тобой. Верно, ма?

Она медленно кивает.

Он смотрит на меня и шипит:

— Что ты делаешь? Мы должны оставить красную женщину. У нее пистолет.

— Иди, Илай! — я подталкиваю его к входу.

— Нет. — он впивается пальцами в мою руку. — Мы пойдем вместе.

— Я встречу тебя снаружи, — бормочу я. — Как только ты получишь помощь, я найду тебя.

— Эльза...

На его лице боль, а мольба в его голосе почти заставляет меня заплакать.

Я не заплачу.

Я должна быть сильной.

— Помни. — я ухмыляюсь. — Ты обещал, что женишься на мне.

Когда он не двигается, я выталкиваю его и захлопываю за ним дверь.

Моя грудь вздымается, поднимается и опускается так быстро, когда я прислоняюсь к двери. С другой стороны, раздается хлопок, потом еще и еще.

Он пытается вернуться внутрь, но я ему не позволяю. Я не позволю этим монстрам забрать его.

Я буду защищать его.

Мама хмурится, теребя свой пистолет.

— Что ты делаешь? Давай последуем за твоим братом.

— Он не мой брат, мам. Илай отправился на небеса.

Ее лицо искажается, ноздри раздуваются.

— Я же просила тебя не произносить его имени.

— Илай! Илай! Илай! — я кричу. — Его зовут Илай, ма! И я хочу произносить его имя. Я хочу говорить о нем. Я хочу...

Я слышу выстрел раньше, чем чувствую его.

Боль пронзает мое тело внезапно, как фейерверк. Боль сжигает меня изнутри.

— М-ма...

Она наставляет на меня пистолет, ее лицо залито слезами. Они падают на ее красивое платье, когда я падаю на пол.

Мне кажется, что мои кости ломаются подо мной.

— Эльза.. Д-детка.. Мне так жаль, маме т-так жаль. О, Боже! О, Боже! Что я наделала?

Она присаживается на корточки рядом со мной. Пистолет падает на пол, когда она прижимает руки к моей груди.

Кровь течет у меня между губ, и я чувствую привкус металла, когда она становится размытым пятном.

Боль овладевает мной и проникает под кожу. Это больно, но, может, сейчас все в порядке. Потому что эти монстры исчезли из глаз мамы. Они исчезли, вернув мне мою маму.

Она громко плачет, осматривая меня, сжимая руки и разрывая платье, прикрывая мою грудь.

— ОТЕЦ! — она кричит, ее голос истеричен. — Это все из-за тебя, папа, ты сделал меня такой. Ты убил меня.

— М-ма...

— Тише, малышка, не плачь. Все будет хорошо... — все еще прижимая руку к моей ране, она достает пистолет и кладет его себе под подбородок. — Мама идет, малыш. Мама все уладит, Илай.

И затем она нажимает на спусковой крючок.

Эйден

Настоящее

Я обнимаю Эльзу, когда она тихо плачет у меня на груди.

Она долго плачет. Думая, что больше слез не будет, на нее накатывает новая волна, и она снова поддается этому.

Я знал, что будут последствия, когда она вспомнит свое прошлое.

Тот день был самым мрачным днем в ее жизни. Она потеряла обоих родителей и большую часть себя.

Тогда я тоже думал, что она ушла.

Я думал, что все кончено.

Воспоминание о том времени, когда я больше не слышал ее голоса, было постоянной частью моих ночных кошмаров.

Это даже хуже, чем красная женщина и ее пытки.

Когда у тебя есть свет посреди темноты, и этот свет тускнеет, это тебя сбивает с ног.

Вот почему после этого мой мир стал черным.

Я глажу ее по плечу, пока она тихо плачет. Моя рука скользит по изгибу ее шеи и останавливается на пульсе. На ее бьющемся, пульсирующем пульсе. Это постоянное напоминание о том, что она жива, а не мертва.