Яркие талантливые актеры, по словам Кэрри Фишер, в шутку называвшие себя «мясом, говорящим текст»: Харрисон Форд (Хан Соло), Питер Мейхью (Чубакка), Марк Хэмилл (Люк Скайуокер) и Фишер (принцесса Лея).

ФОТО: Архив Кертца/Джоинер

Что до Люка Старкиллера, то Лукасу нравился телевизионный актер Уилл Зельцер. Ранее он отсеял молодого актера из мыльных опер Марка Хэмилла. Но специалисты по кастингу настаивали, чтобы он еще раз посмотрел Хэмилла, и привели его 30 декабря, в один день с Кэрри Фишер. Как и Фишер, Хэмилл запомнил самый многословный монолог, который был у его персонажа в третьем варианте сценария; как и Фишер, он идеально сыграл роль.

Но кастинг еще не был окончательным. У Лукаса на руках оказалось две тройки актеров на главные роли: Форд, Хэмилл и Фишер с одной стороны; Кристофер Уокен, Уилл Зельцер и Терри Нанн – с другой. Первая тройка была выбрана только потому, что они были свободны и готовы поехать на съемку в Лондон (а в случае Хэмилла еще и в Тунис) тем мартом. Все согласились на зарплату, предложенную им Лукасом: 1000 долларов в неделю. Форд потребовал изменения в контракте: его не интересовали сиквелы, о которых Джордж постоянно говорил, и он хотел исключить обязательство в них появляться. В то время разумно было предположить, что они окажутся картонными копиями оригинала.

Студия Fox требовала, чтобы среди актеров была хотя бы одна звезда. Лукас обращался к Тоширо Мифунэ, одному из самых известных актеров Японии и звезде фильмов Куросавы. Он играл бесстрашного генерала в «Троих негодяях в скрытой крепости» и «недосамурая» Кикутиё в «Семи самураях». Лукас предложил Мифунэ роль Оби-Ван Кеноби, по словам дочери актера Мики, также он предлагал ему роль Дарта Вейдера. В любом случае, Мифунэ отказался от участия в фильме.

Алек Гиннесс тогда был в Лос-Анджелесе, играя дворецкого в комедии «Ужин с убийством». Многоплановый британский актер был легендой благодаря как комедийным, так и более серьезным ролям, таким, как принесшая ему «Оскара» роль полковника Николсона в ленте «Мост через реку Квай», которую Лукас полюбил еще в детстве. Лукас и Кертц послали сценарий Гиннессу. Его первая реакция была не очень положительная: «Боже мой, это научная фантастика! Зачем они мне это предлагают?» Диалоги были «весьма посредственными», – написал он в своем дневнике. Но он согласился встретиться с Лукасом перед отъездом, подбадриваемый тем фактом, что режиссер «Ужина с убийством» уважал предыдущие работы Лукаса: «Вот настоящий кинематографист».

В дневнике актер писал о «небольшом молодом человеке с аккуратным лицом… плохими зубами, очками и почти без чувства юмора». Общаться им было трудно: «разговор усложнялся культурной пропастью в восемь тысяч миль и тридцать лет». Но Гиннессу понравилось описание Лукасом Оби-Вана Кеноби как персонажа, подобного Гэндальфу, с этим он мог работать. И он мог сработаться с Лукасом, думал Гиннесс, «если справлюсь с его напором».

В январе Лукас и Кертц предложили Гиннессу напористую сумму за участие в фильме: 150 тысяч долларов – столько же, сколько Лукас получал за сценарий и режиссуру. Гиннесс также получал 2 % от прибыли, предназначавшихся Кертцу. Сценарий был глуповат, так что на проценты вряд ли можно было рассчитывать, считал Гиннесс, но деньги позволили бы ему жить в привычном стиле, даже если его следующий спектакль провалится.

В начале 1976-го Лукас метался вдоль побережья Калифорнии, чтобы успеть сделать все, прежде чем отправиться в Лондон на начало съемок. Работа Дайкстры по спецэффектам сильно отставала от графика, и Лукас близко познакомился с рейсом на девять утра по понедельникам из Сан-Франциско в Лос-Анджелес компании Pacific Southwest Air. Он потратил более 8200 долларов на авиабилеты и аренду автомобилей (Fox отказалась возмещать эти расходы). В обычный день в Лос-Анджелесе он вставал в три ночи, чтобы сделать 25 раскадровок, закончив их, отправлялся на кастинг актеров в девять утра, а после этого ехал в ILM, где работал до девяти вечера. И в этом жестком графике еще находил время корректировать четвертый вариант сценария. «Когда ты в одном лице автор сценария и режиссер, то у тебя двадцатичасовой рабочий день», – жаловался он Липпинкотту, лишь слегка преувеличивая.

СТУДИЯ FOX ТРЕБОВАЛА, ЧТОБЫ СРЕДИ АКТЕРОВ БЫЛА ХОТЯ БЫ ОДНА ЗВЕЗДА.

Иногда он даже скучал по той агонии, которую испытывал, когда писал сценарий. В ILM Лукас и Дайкстра столкнулись лбами из-за времени, которое уходило на создание революционной системы съемок Dykstraflex. Несмотря на название, это был результат коллективного творчества всего коллектива ILM. Этот монстр состоял из старой камеры Vista Vision, подвешенной и связанной кучей проводов с компьютером. Теоретически – а с Dykstraflex было связано очень много теорий – ее можно было запрограммировать, чтобы она двигалась по семи осям. Другими словами, она могла бы наехать на модель корабля, повернуться вокруг нее, проехать над или под моделью, создавая иллюзию движения. И поскольку ту же программу можно было повторить для следующей модели, совместив их в кадре, вы получили бы погоню.

Сборка Dykstraflex заставила новорожденную команду ILM сильно отстать от графика, но Дайкстру сложно было мотивировать. Друзья Лукаса слышали, что под руководством Дайкстры ILM превратился в «коммуну хиппи», хотя сам вундеркинд спецэффектов предпочитал термин «загородный клуб». Травка курилась свободно, молодые гении – большинству из них не было и 30 – часто были накачаны наркотиками по самые уши. По ночам они запускали в небо старые модели кораблей и иногда смотрели порно. Но была причина терпеть все это – если новая камера заработает, это в два раза снизит затраты на спецэффекты.

Художники ILM гордились своими моделями кораблей, но с одной из них уже были проблемы. Местные телеканалы по всей Америке стали крутить «Космос: 1999» – британский научно-фантастический телесериал. События сериала разворачивались на Луне, которую атомным взрывом столкнуло с орбиты и отправило в межзвездное пространство. Сериал был нацелен на американский рынок, в нем были задействованы американские актеры, а бюджет на спецэффекты на первый сезон составлял внушительные 3 миллиона долларов. Мало того что персонажи упоминали «таинственную силу», которая направляла Луну в ее путешествии или говорили о том, чтобы «отправиться на темную сторону» (Луны); что еще хуже, космолет лунной базы – «Орел» – был очень похож на вытянутый элегантный пиратский корабль Хана Соло, который художники ILM только что закончили и которому Лукас наконец-то придумал название в четвертом варианте сценария: «Тысячелетний сокол». «Орел» – «Сокол» – Лукаса будут считать плагиатором.

ILM надо было срочно придумать новый эффектный и дорогостоящий дизайн[68] корабля. Ответ на вопрос, кто же его придумал, так же запутан, как волосы на голове второго пилота. Официальная версия Lucasfilm говорит, что Лукас придумал дизайн во время перелета, основав его на гамбургере. Но Джо Джонстон, нарисовавший первый «Сокол» и ставший впоследствии одним из важнейших художников-концептуалистов франшизы, помнит единственное указание Лукаса – «думай о летающей тарелке». Джонстон считал, что это слишком глупо и в духе 1950-х, поэтому добавил другие важные элементы – разместив рубку сбоку и добавив подобие клешней спереди. Есть еще третья история, рассказанная мне одним из ветеранов студии, что Лукаса озарение настигло в кафетерии ILM: сняв булку с бургера – Лукас в те дни ел много бургеров, – он приделал сбоку оливку, а зубцами вилки обозначил нос корабля. Это звучит как классический момент Лукаса: легко, наполовину бессознательно делать что-то необычное из того, что есть под рукой; нанести главные штрихи и предоставить другим заниматься деталями. «Посмотри вокруг, – сказал Лукас однажды Говарду Казаняну, своему другу по УЮК, которого он пытался включить в отряд «Звездных войн», но у которого на тот момент было слишком много другой работы. – Посмотри вокруг. Идеи повсюду».