Во время финальной серии монтажа и доведения спецэффектов что-то было явно не так. Это было не только ощущение конца трилогии. Работники ILM чувствовали, что Марсия Лукас более напряжена, чем обычно, и им было сложно получить ответы на свои вопросы от Джорджа. Дейл Поллок провел несколько недель в разговорах с Джорджем, но не смог и одного раза поговорить с Марсией и не понимал – почему. Когда Говард Казанян спросил Джорджа, будет ли Марсия участвовать в монтаже, он услышал: «Спроси у нее сам».

Чего не знали даже самые близкие их друзья, это то, что Марсия попросила у Лукаса развод по его возвращении из Лондона. Причиной развода стали «неразрешимые разногласия».

Самое крупное неразрешимое разногласие звалось Томас Родригес, художник по витражам, работавший в Студии стекла Скайуокера. Марсия наняла его в 1980 году для дизайна и сооружения прекрасного стеклянного купола, который до сих пор украшает библиотеку на ранчо Скайуокера. Родригес был на девять лет младше ее; он был недавно разведен и управлял бригадой из шести человек. В какой-то момент в течение следующих двух лет Марсия влюбилась в него. Она говорит, что была верна Джорджу, но он, однако, отказался от какой-либо формы семейной терапии. Он принял образ мученика, ставшего жертвой измены, и возвращался к нему те несколько раз, что говорил на эту тему.

Лукасы успешно держали свои семейные проблемы в секрете до выхода фильма. Даже журналисты, задачей которых было следить за их жизнью, ничего не заметили. «Хоть я и считал, что он откровенен со мной, очевидно, что бо́льшую часть жизни он не раскрывал», – говорит Поллок.

Джордж с головой погрузился в монтаж, вновь достав старые кадры Второй мировой войны, чтобы заменить ими спецэффекты атаки повстанцев на Звезду Смерти. Он смонтировал фильм так, что каждая сцена была короче, чем в двух предшествующих лентах, – он ведь теперь имел дело с поколением MTV, и надо было не отставать. Пусть он хотел побыстрее покончить с фильмом, пусть он еще не отошел от ситуации с Марсией, перфекционист в нем был сильнее. Он хотел получить в фильме практически вдвое больше спецэффектов. «Нельзя болеть, – скажет он позднее об ответственности, лежавшей на нем во время финальной фазы работы над фильмом. – Нельзя чувствовать обычные эмоции… От вас очень много людей зависит».

Лукас был раздражен и однажды сорвался, когда оператор монтажа Дуэйн Данхэм указал, что в фильме нет сцены, которая демонстрировала бы окончательную судьбу Вейдера. Последний раз он был показан умирающим на борту Звезды Смерти, но это оставляло вероятность, что он мог вернуться. Это было проблемой, так как Лукас хотел окончательно и бесповоротно убить Вейдера. Поэтому как-то ночью прямо на ранчо Скайуокера была снята дополнительная сцена, наполненная куда более глубоким смыслом, чем участники могли подозревать: Люк сжигает Вейдера на погребальном костре.

Но Лукас все еще не был удовлетворен. 22 ноября 1982 года – в день, который вскоре стал известен в ILM как «черная пятница», – Создатель выкинул более сотни сцен спецэффектов, чем практически стер из фильма 250 моделей кораблей. Прежде чем они напились, создатели моделей накричали на Лукаса. Спустя годы Лукас-отец сравнит недовольство своих художников с криками младенцев и объяснит важность понимания, какие эмоции стоят за шумом: «Можно понять, почему они плачут… Можно отличить, настоящий это плач или просто нытье». Он требовал результатов от Департамента компьютерной графики, еще одной его гениальной, но рискованной ставки, дорогостоящего проекта, начатого после «Империи». «Будто бы я один пожар потушил и сам решил начать новый», – шутил потом Лукас. Лукас знал, что за компьютерной графикой будущее – но для «Джедая» команда могла сделать только один спецэффект – Звезду Смерти в штабе повстанцев. Другими словами, это был тот же кадр, который был сделан на компьютере и в первых «Звездных войнах». На этот раз хотя бы компьютеризированная Звезда Смерти казалась трехмерной моделью, парившей в воздухе как голограмма, а не набором угловатых пикселей на экране.

Лукас до самого конца колебался с названием фильма. Казанян считал, что «возвращение» слишком мягкое слово – оно ему напоминало о «Возвращении Розовой пантеры». Рыночное исследование, основанное на 324 телефонных интервью, в которых участникам предлагали выбрать между «Месть героя» и «Возвращение героя», показало, что «Месть» более захватывающее слово, но оно не подходило к образу героя, особенно среди опрошенных младше 30 лет.

После длительных споров название изменили 17 декабря 1982-го – меньше чем за шесть месяцев до премьеры фильма. Это значило, что придется не только переделать постеры, но и перемонтировать рекламный трейлер. Изменения коснулись практически всех фирм, работавших с лицензией. Kenner уже произвел упаковок для фигурок с названием «Месть Джедая» на общую сумму около 250 тысяч долларов; все это следовало уничтожить. Компания уже производила игрушечных эвоков, несмотря на то что сама этого не хотела, – только по настоянию Лукаса. Его на самом деле не волновало, будут ли они успешными, – он просто хотел, чтобы у его дочки Аманды – теперь ставшей центром его личной жизни – был эвок.

17 апреля 1983 года, за месяц до премьеры «Возвращения Джедая», Лукас отметил важный юбилей: ровно десять лет назад он сел писать первый набросок «Звездных войн», тот, который позаимствовал несколько слов из «Троих негодяев». И вот он все еще возится с этим фильмом, все еще что-то подправляет – три новых спецэффекта были в работе, несмотря на то что фильм уже был в кино на секретном тестовом показе. Мир сходил с ума по саге больше, чем когда-либо – он был полон печенья, посвященного «Возвращению Джедая», телефонов в форме Дарта Вейдера и коллекционных стаканов с символикой фильма от «Кока-колы». Дети надевали свои ролики «Возвращение Джедая», чтобы отправиться в Центр приключений Джедаев в местном торговом центре.

«Звездные войны», казалось, были повсюду. А через пару лет их не будет нигде.

1983 год должен был быть годом триумфа, грандиозного праздника, похожего на тот, что устроили герои в деревне эвоков. Наконец-то Лукас был свободен от истории, мучавшей его десять лет. Ему было 39 лет, и, хотя его друг Стивен Спилберг с «Инопланетянином» годом ранее вернул себе корону режиссера самого кассового фильма, Лукас по-прежнему оставался режиссером самой кассовой трилогии всех времен. «Возвращение Джедая» было хитом. Выйдя одновременно более чем в тысяче кинотеатров, фильм собрал 6 миллионов долларов в первый день – новый рекорд – и 45 миллионов в первую неделю. Были даже сообщения о том, что некоторые фанаты ночевали перед кинотеатром, чтобы быть первыми в очереди, – это было неслыханно. К концу года фильм собрал более 250 миллионов долларов.

Критикам «Джедай» нравился меньше, чем «Империя», теперь признанная классикой жанра, но зрители голосовали по-другому. Тем временем официальный фан-клуб «Звездных войн» достиг 184 тысяч членов. Новеллизация фильма была самой продаваемой книгой в Америке. Благодаря прибыли от всего этого Лукас мог наконец закончить ранчо Скайуокера, дизайн которого он постоянно дополнял (последним дополнением стало озеро Эвок). Он должен был быть счастлив.

Вместо этого у него был худший год его жизни.

Первым ударом, еще до официального объявления о разводе, была рукопись «Небесной прогулки»[98] – биографии, написанной Дейлом Поллоком. Очевидно, это оставило след на всю оставшуюся жизнь на Лукасе, всегда бережно оберегавшем свою личную жизнь. Поллок помнит, как был приглашен в дом Лукаса в Сан-Анселмо вскоре после того, как кинематографист прочитал рукопись. «Внутри, на длинном рабочем столе, лежали почти все страницы манускрипта с прикрепленными к ним красными скрепками, – говорит Поллок. – Очевидно, мы расходились во мнениях, что именно считать неточностью. Он говорил вещи типа: «Здесь написано, что я скупой. Это не так, я очень щедрый. Я хочу, чтобы это поменяли. Это неточность».