«Правильно!» – снова прозвучало в ушах.

– Что это? – побледнел Тиир.

– Пока только голос, – сказал Леганд, замолчал, потом нехотя добавил: – Очень знакомый голос. И если я не ошибаюсь, то испытание, которое нам предстоит, будет труднее всех прочих.

– О чем ты? – не понял принц.

– Тебе и Сашу потребуется вся ваша стойкость, – прошептал старик. – Ты чувствуешь опасность, Арбан?

– Там, – шумно выдохнул Саш. – Там, на последнем этаже, кто-то нас ждет.

– А я? – спросила Линга.

– Тебе будет еще труднее. Но по-другому. Это… неопасно для тебя, но очень больно. Больно не телу, а твоему сердцу.

– Ну что ж, – Тиир тяжело поднялся и пошатнулся, ухватившись за плечо Саша, – насколько я понял, ледяных лож было три? Допустим, что хозяин одной из них ушел в сторону Селенгара, – остался кто-то один. Значит, мы увидим еще одного жителя ледяной комнаты. Отчего же он спустился так глубоко?

– Она, – поправил принца Леганд.

«Вот так приходят и сны», – вдруг подумал Саш. Ступени следовали одна за другой, но казались нереальными, расплывающимися в жидком свете лампы. И таким же нереальным было черное зеркало жидкости, слабо подрагивающей на полдюжины ступеней ниже странной двери, такой же черной и напоминающей зеркало. По крайней мере, Саш видел свое отражение и там, и там.

– Осторожно, – прошептал Леганд. – Не дай Эл кому-нибудь из нас поскользнуться и упасть в эту бездну.

– Что это? – слабым эхом прозвучал голос Тиира.

– Точно не скажу, – прерывисто вздохнул, успокаиваясь, Леганд. – Думаю, это зло.

– Зло?!

– Понимаешь, – Леганд поморщился как от зубной боли, – говорят, что маг, который помогает элбанам, принимает на себя их болезни, горести, неприятности, рано или поздно начинает светиться.

– Да, – негромко откликнулась Линга, и все увидели, как от звука ее голоса по поверхности жидкости пошли волны. – Да, когда Агнран возвращался рано утром в деревню, нам всегда казалось, что он светится. Мы даже обзывали его светляком. А старик отшучивался, что светится утренняя роса на его одежде.

– Агнран добрый элбан, – кивнул Леганд. – Повезло ему в жизни. Пусть он и видел множество смертей, но зато судьба избавила его от необходимости приносить смерть другим.

– А тебя избавила? – спросил Тиир.

– Пока да. – Леганд помолчал, потом продолжил: – Если в доме, где долго живет злой маг, снять полы и открыть погреб, даже просто выкопать яму, то можно ночью в свете факела увидеть такую же жидкость. Это почти то же самое покрывало мрака, какое испытали на нас колдуны Адии у Орлиного Гнезда. Только оно производится помимо воли злого мага. Оно словно роса выпадает из его черных мыслей. Говорят, если снести дом такого колдуна, даже бурьян не будет расти на этом месте. Ты прав, Тиир. Это уже не башня Аллона. Это Башня страха.

– А если колдун не добрый, но и не злой? – спросила Линга.

– Ты хочешь спросить, сколько надо сделать добрых дел, чтобы исправить сотворенное зло? – уточнил Леганд. – Зло исправить можно, конечно, но забыть о нем нельзя. Оно остается внутри… Что ты остановился, Саш?

– Эта дверь… – Саш протянул руку, но не решился коснуться зеркальной поверхности. – Она похожа на то зеркало, что плещется под ступенями. Мне кажется, что я не войду в нее, а утону в ней.

– Что ж, – Леганд устало шагнул вперед, – тогда придется мне. Линга, подержи-ка мешок. Возьму только вот этот порошочек – отличное сонное средство, никакая бессонница перед ним не устоит, действует моментально, но главный его секрет в другом, вот в этой мази. Без нее порошок применять нельзя. Стоит ею мазнуть под носом, как элбан моментально просыпается. Линга, попробуй, не слишком ли мерзкий запах?

– Пахнет отвратительно, – поморщилась деррка.

– Терпи! – посоветовал ей Леганд, мазнув по верхней губе.

– Я не понимаю! – повысил голос Тиир. – Спать и просыпаться мы будем в Селенгаре. Открывай дверь, Леганд!

– Как знать, как знать… – пробормотал старик и толкнул дверь.

Саш успел удивиться стенам и полу, подобным зеркальным дверям. Заметил светильники, мерцающие под потолком, разглядел тускло освещенные ими стол, три стула, увидел силуэт на одном из них, шагнул вперед и замер. Не светильники освещали весь центр черного зала – сияло прекрасное лицо. Перед столом сидела молодая женщина, ее силуэт только угадывался под легкой тканью, но лицо было открыто. Медно-красные волосы спадали волнами на плечи, чистая кожа была тронута легким румянцем, тонкие ноздри чуть подрагивали при дыхании, под узкими, изогнутыми бровями, в обрамлении густых ресниц блестели глаза. Точнее, все – губы, брови, ресницы, изящный нос, безупречный овал лица, чистая кожа, роскошные волосы, – все это служило лишь декорацией для огромных черных глаз. Глаз, подобных мерцанию покрывала мрака. Они видели Саша насквозь. Они проникали в его самые тайные мысли и желания, они жалели и сами требовали жалости, они клялись в верности и просили о помощи…

– Мне больно, – прошептали губы незнакомки. – Разве ты не видишь? Помоги мне!

Саш скользнул взглядом по тонкой шее с бьющейся жилкой, по груди, опустил взгляд ниже и увидел серую, струящуюся рукоять. Незнакомка была пригвождена к стулу серым клинком!

– Помоги мне, – повторил голос, и Саш невольно шагнул вперед. – Ведь мы уже встречались с тобой?

– Арбан! – донесся предостерегающий окрик Леганда.

Чудовищным усилием воли Саш остановился. Разве он мог встречаться с этой женщиной и забыть об этом? Но ведь и правда, что-то знакомое было в голосе. Нет, не в голосе и даже не в интонациях, а в плавном и обжигающем течении мыслей. Что-то похожее в этом же мире! «Когда же?» – почти вскричал Саш, зажмурился на мгновение и вдруг вспомнил – и темный луг, и черное небо с глазами двух лун, и напряженную черную волчицу на вытоптанной траве, вздымающую оскаленную пасть к нему, улетающему из собственного сна. И пронзительный вой, отчего-то так похожий на этот мягкий голос.

– Я помню, – чуть слышно прошептал Саш.

– Я бываю разной, – ответила незнакомка, – но для тебя буду только такой. Хочешь? Только помоги мне, ведь мы похожи с тобой. Я… научу тебя многому. Я открою тебе все тайны. Только помоги мне, вытащи этот клинок! Мне больно!!!

Саш наклонился вперед, силясь удержаться от шага, почувствовал прикосновение пальцев к запястью и столкнулся с глазами Линги. Увидел веснушки у нее на носу. Царапины на коже, синяки под глазами. Чуть выдающиеся скулы. Ранние морщины в уголках глаз. Седые искры в волосах. И глаза, тоже наполненные слезами и болью, но слабые. Почти безвольные. Они тоже молили о помощи, только помощи не себе, а ему.

– Принц! – послышался тот же голос, и Саш почувствовал, что если не обернется, то его сердце разорвется в клочья. – Принц! – Голос лился все еще из-за спины. – Тиир! Хочешь вернуть себе руку? Ведь ты знаешь, что такое боль? Избавь меня от боли, принц! Ведь ты не настолько глуп, как этот полудемон, лишенный кем-то из высших своей силы? Помоги мне, принц! Только я могу справиться с Иллой. Только меня он боится!

Саш не обернулся. Он продолжал смотреть в глаза лесной охотницы, чувствуя, что морок покидает его, а остаются только подернутые влагой родные глаза. Где-то за спиной Линги послышалось сдавленное мычанье, мелькнуло побледневшее лицо Тиира, донесся тяжелый вздох Леганда, и золотистыми точками в воздухе закружилась странная пыль.

– Спи, – прошептала Линга.

Саш пришел в себя от резкого запаха, открыл глаза. Он лежал на жесткой траве в нескольких дюжинах локтей от Башни. На ступенях у ее входа по-прежнему маячил призрак. Рядом тяжело дышал Тиир. Линга подкладывала сухие, скрюченные ветви в костер.

– Супчика хочу, горячего супчика… – звякнул котелком Леганд.

– Что произошло? – спросил Саш.

– Ничего, – повернулся к нему старик. – Соскучился по горячему.

Саш вгляделся в лицо Леганда и вздрогнул. На мгновение ему показалось, что старик встал на грань дряхлости и балансирует на ней. Одно движение – и его руки, губы, плечи начнут трястись, слюни потекут из уголка рта, глубокие морщины прорежут лицо.