– Как мы доберемся до Мглистых гор? – спросил Саш.

– Река принесет нас туда, – успокоил его Тиир. – Сначала она уйдет к югу, затем повернет к горам. Будем притворятся рыбаками, а чтобы мы действительно походили на них, тут под скамьями рыбацкие плащи, сети, весла, даже острога есть. Вот обратно придется пробираться пешком. Правда, может быть, мы раздобудем лошадей. Да и Мантисса все-таки надо бы найти.

– Ох, рано мы заговорили об обратном пути, – вздохнул Леганд. – Долго ли продлится наш путь до Башни страха?

– Три недели, – с сомнением прищурился Тиир. – Две недели по реке и дней пять пешего хода. Хотя всякое может случиться.

– А вот и Плывущее Пламя! – воскликнула Линга.

Сквозь кайму тяжелых облаков блеснул алый шар, и через мгновение стало почти светло. Казалось, что при желании можно рассмотреть каждую тростинку в плывущем мимо береге, но ночь никуда не делась. Она расползлась по равнине, спряталась в прибрежных зарослях, умчалась к темнеющим вдали горам. Саш закрыл глаза и почувствовал терпкий запах лугового ореха, услышал шелест летящих семян ночного белокрыльника, и как давний сон накинулись, потянулись друг за другом воспоминания.

– Здесь она, – прошептал он чуть слышно. – Черная волчица здесь!

Путь до окраин Вечного леса растянулся на неделю. Индас, разделившись на множество рукавов, лениво нес мутные воды навстречу джанке. Тростник, стоявший вдоль воды стеной, закрывал горизонт, поэтому каждый изгиб русла неизменно оборачивался разочарованием – снова тростник, снова стаи птиц днем и тучи кровососущих насекомых ночью. Ветер метался по водяным коридорам и дул то в спину, то в лицо. То и дело парус приходилось убирать и вставать на весла. Фардос греб вместе со всеми и молчал. Мальчишка даже думал, что валли вообще больше не скажет ни слова, когда ранним утром восьмого дня тот торжественно произнес:

– Вечный лес!

Дан выпрямился, ничего не увидел, ловко вскарабкался на мачту и поразился перечеркнувшей горизонт полосе величественных зарослей. К полудню лес уже возвышался и над стеной тростника, а бесчисленные протоки и рукава реки вновь слились в единое русло.

– Водяные ступени! – протянул вперед руку Фардос. – Самый большой водопад в Эл-Айране. Он не слишком высок, не более пяти дюжин локтей, но с этой высоты падает не какой-нибудь ручей, а полноводная река!

Дан пригляделся и понял, что клубящийся впереди туман – это тучи брызг, вздымающиеся от падающей с каменной кручи воды. Джанка резво бежала вперед, и с каждым мгновением рокот воды становился громче. Вскоре он заглушил крики бесчисленных птиц. Река словно выныривала из-под полога вознесенного на каменный гребень леса и вонзалась в испуганное пространство южной топи.

– Лес стоит на плоскогорье, – повел рукой Фардос. – Обрыв снижается только к старым горам на востоке, но там самое царство топи. Очень давно на месте южной топи простиралось прекрасное озеро! Теперь это надежная защита от незваных пришельцев.

– А у тропы Ад-Же? – спросил Дан. – Ведь там нет топи! Там можно войти в лес?

– Нигде нельзя войти в лес, – ответил Фардос. – С той стороны покой Вечного леса охраняют лесные стражи.

– Красота! – покачал головой Хейграст. – Эх! Жаль, что никто не видит этот водопад.

– Почему же? – не согласился Фардос. – Изредка вастские рыбаки добирались и сюда. Они называют его местом, где рождается туман. Но ни один из них не продвинулся дальше. Для них здесь тупик.

– А для нас? – спросил Хейграст.

– Скоро узнаем, – волнуясь, бросил Фардос. – Баюл, правь к правому берегу! Давай-ка, нари, берись за весло. Дан, убирай парус!

Мальчишка бросился к мачте, пробежав по боку недовольно заворчавшего Аенора, ловко потянул на себя канат.

– Куда править-то? – заволновался Баюл. – В тростник, что ль?

– Именно что в тростник, – кивнул Фардос. – Видишь, по правую руку он чуть ниже? Словно скошен.

– Скошен, как же! – не согласился банги. – Если в любом другом месте джанка скроется вместе с мачтой, здесь останется торчать ее кончик. Эх, не люблю я болота!

– Знавал я одного банги, который тоже не любил болота, – откликнулся Хейграст. – К счастью, это не помешало ему по ним путешествовать.

– Ну тут-то путешествовать особо не придется, – отозвался Фардос. – Если только потом…

Джанка вошла в тростники как нож в свежеиспеченную лепешку. Подрагивающие стебли разошлись в стороны, и суденышко заскользило по невидимой воде. В нос ударило запахом гнили и рыбы. Где-то рядом слышались всплески, возня, щебет птиц, рычанье. Несколько раз джанка вздрагивала, словно царапала корпусом подводные коряги.

– Шабры, – спокойно объяснил Фардос в ответ на вопросительный взгляд Дана. – Не волнуйся, деревяшки им не по вкусу.

– Порой хочется стать деревянным, – опасливо заметил Баюл, отодвигаясь от борта.

– Неужели? – усмехнулся Хейграст. – По слухам, хозяйка Вечного леса может удовлетворить твое желание с легкостью.

– Эй! – встревожился банги. – Фардос! Надеюсь, ничего подобного нам не грозит?

Валли не ответил. Он продолжал орудовать веслом, стараясь добраться до воды между колышущихся стеблей. Медленно, но джанка продвигалась вперед. Дан оглянулся. Тростник, выпрямляясь, скрывал образующуюся протоку.

– Тут не весла нужны, а шесты! – с досадой заявил Хейграст. – Найдем, может, на берегу?

– Ни ветки, ни единого листка нельзя сорвать с дерева без разрешения хозяйки Вечного леса! – торжественно произнес Фардос.

– Ну вот, – Баюл с досадой плюнул за борт, – везде свои порядки. В Гранитном городе, когда я еще относился к подгорной мелкоте, так же было. Не дай Эл молодому банги отбить камешек от свода там, где ему не указали мудрейшие!

– Хорошее правило, – кивнул Хейграст. – Главное, чтобы нас не постигло наказание за эту джанку!

– За что же нас наказывать? – оторопел банги.

– Она сделана из дерева, – объяснил Хейграст. – Кстати, банги, сколько деревьев ты сжег за свою жизнь в очагах?

Баюл попытался что-то ответить, но в это мгновение джанка остановилась. Она словно попала в цепкие путы. Фардос прошел на нос, ткнул веслом в ковер трясины, устало вытер пот.

– Дальше ногами.

– Это как же? – испуганно пролепетал Баюл. – Трясина же!

– Трясина, – согласился валли. – Но немного. До берега не более двух вармов локтей. Доставайте клинки, элбаны. Рубите тростник, весь, до которого сможете дотянуться. Иначе вымажемся по пояс или… – Фардос взглянул на Баюла. – Или с макушкой.

Фардос знал свое дело. Он связывал тростник в снопы и укладывал их на топь. Вскоре вокруг джанки тростника уже не осталось, друзья закинули за плечи мешки и ступили на тростниковую гать.

– Так и идем, – пояснил Фардос, покачиваясь на тростниковых валках как на подвесном мосту. – Рубим, кладем под ноги, идем дальше. Ничего, ближе к берегу трясина станет плотнее.

– Хотелось бы верить, – пробурчал банги, отмахиваясь от облепивших лицо мошек и с сомнением поглядывая на медленно поглощающую тростник черную жижу.

– А ты шевелись быстрее! – посоветовал ему Хейграст, обнажая клинок.

– А как же Аенор? – не понял Дан.

Порядком растолстевший в долгом пути пес тревожно поднялся на лапы и теперь, недоверчиво принюхиваясь, смотрел вслед друзьям.

– Эй! – окликнул его Хейграст. – Аенор! Последуешь за нами, но не раньше чем мы подойдем к берегу. Понял?

Пес утвердительно заскулил и неуклюже спрыгнул в трясину. Мгновение, недоуменно оскалив пасть, он погружался в грязь, затем судорожно ударил лапами, подмял под себя тростниковые снопы и, сшибая с ног друзей, рванулся к берегу.

– Вот ведь демоново семя! – Хейграст, стоя по пояс в трясине, попытался вытереть лицо вымазанным вонючей грязью рукавом.

– Возможно, ты прав, – задумчиво заметил Фардос, сбрасывая с плеч тину.

– А где Баюл? – отплевываясь, спросил Дан.

– Банги! – начал тревожно оглядываться Хейграст.