Линга ушла, прихватив фигурку ингу, и в то же мгновение над хижиной раздалось хлопанье крыльев. Саш рванулся к выходу и едва не столкнулся с замершей охотницей, поднял голову и увидел взлетающего в небо огромного голубого орла.

– А ведь, судя по вашим рассказам, эта птичка – хорошая примета? – задумался Чаргос. – Редкая птица, давно я такой не видел. Очень давно.

Саш обернулся, но Линга уже исчезла. Баюл раздраженно махнул рукой, сетуя, что не накормили охотницу.

– Не волнуйся, Баюл, – успокоил его Чаргос, – ни один гость Вечного леса не останется голодным.

– Еще бы этот лес действительно был вечным, – проворчал Баюл и принялся греметь глиняными чашками.

Саш обнял бросившегося к нему Дана, с радостью отметил, что тот прилично вытянулся и раздался в плечах. Потом поклонился Райбе, Чаргосу, Баюлу, словно не просидели они уже половину дня в хижине Арбана и он только что увидел старых и новых знакомых. Позвал Мантисса и повел его умыться к роднику.

Все так же рассыпался пузырьками водяной поток, точно так же стояли кожаные ведра с водой, вот только небо над головой было серым и даже то, что осталось от Вечного леса, нельзя было разглядеть через колючий кустарник.

– Злой кабанник называется, – объяснил подошедший Чаргос. – Правда, в отличие от колючки Уйкеас, эта подчиняется Ай. Ни одно живое существо через нее не пройдет ни днем ни ночью, мечи о нее тупятся и огню поддается плохо, а кабаны ее любят. Когда у них линька, занятно смотреть. Кабан разбегается и бросается на кусты. Причем старается в прыжке задней частью вперед развернуться – пятачок у него нежный очень. Ну а потом уж выбирается, оставляя на колючках старую шерсть. Но нам это не грозит. Зато нам грозит гнев маленького банги, который никак не добьется внимания к своей стряпне.

Баюл и в самом деле уже пыхтел как разогретый котел. Правда, злость его моментально улетучилась, едва все уселись за стол и отдали должное действительно восхитительному густому супу и мягким лепешкам. Подобревший после заслуженной похвалы банги начал рассказывать какие-то истории из жизни каменщиков и поваров, но Саш слушал его вполуха и машинально улыбался, когда слышал смех Дана и Райбы. Гнетущая тоска мгновенно поселилась в сердце, едва Линга исчезла с глаз. Да и подсказать никто не мог, намеренно ли скользнули пальцы Линги по его ладони или случайно.

– Познакомь меня с воином! – наклонился к Сашу Чаргос. – А то я уже вторую дюжину баек Баюла ему перевожу, а так ничего о нем и не знаю. Смеется он хорошо. Поверь мне, парень, если мы выберемся живыми из этой ступы, приход князя Дарджи в Эл-Лиа может оказаться очень важным!

– С этой мыслью вы легко найдете общий язык, – согласился Саш. – У него трое сыновей в войске демона, но причина, по которой он расстался со своей землей, не только в этом. Половина дарджинцев отправились за пылающие врата. Даже если из этой, как ты говоришь, «ступы» выберется только часть, кто-то должен вступиться за них перед соседями, которых Илла сделал врагами пришельцев. Если демон будет повержен, во главе серых ведь может стать и кто-то вроде Антраста! Или Альма. То, что рассказал о раддской колдунье Дан, заставляет всерьез ее опасаться!

– Опасаться нужно всего, – вздохнул Чаргос. – Поверь мне, Саш, даже в дни черной смерти Эл-Лиа не скатывалась так близко к бездонной пропасти!

– Мантисс! – обратился Саш к нари. – Может быть, сегодня последние день и ночь, когда мы можем спокойно поговорить. Этот мир уже стал родным для меня, но я еще пока для него гость. Побеседуй с Чаргосом. Ему интересна и очень важна цель твоего прихода в Эл-Айран.

Чаргос подсел к Мантиссу, который учтиво склонил голову, а Саш вышел из хижины. Серое небо почернело, на него высыпали звезды, и можно было попытаться представить, что нет ни освобожденной от одного зла, но преданной другому злу Дары, что Вечный лес по-прежнему шумит громадными кронами, что скоро подойдет Лукус и начнет учить Саша языку ари. Можно ли было избежать гибели друзей?.. Саш вспомнил старика, убившего Леганда, и до боли прикусил губу. Ведь можно же!

– Где будешь спать? – спросил Дан, бросая возле входа в хижину пару шкур. – Предлагаю на улице. Мы здесь уже третий день. Баюл облюбовал себе место на лавке, а у меня с лавки ноги свешиваются. Райба спит на кровати, хотя она и упиралась первый день, а для Чаргоса и Мантисса шкуры тоже остались. Они сидят у огня и, думаю, будут разговаривать до утра. Кстати, Чаргос сказал, что ночью будет тепло, а от мошкары у него наговор какой-то имеется!

– Знаешь, чего бы я хотел? – спросил Саш. – О чем я мечтал, когда начал привыкать к Эл-Лиа? Я хотел, чтобы кончились все беды, или хотя бы самые страшные. Чтобы у меня был дом. Небольшой, уютный дом, а по соседству жили Лукус, Хейграст, ты… Чтобы Леганд приходил поговорить со мной. Если б ты знал, о скольком я хотел его расспросить!

– И я, – прошептал Дан, присел рядом, помолчал немного, отдышался, чтобы не сорвался голос. – Я тоже хотел бы вновь отстроить дом отца в Лингере. Но после того как там пролилось столько крови, уже не смогу. У меня в мешке отцовский молот. Смегла в Эйд-Мере, она будет очень рада, если мы останемся живы и придем к ней. Все мы – и Райба, и Чаргос, и Мантисс… Он отличный элбан. А глаза у него как у Хейграста, когда тот беспокоился о своей семье. Ведь он, когда мы были в гостях у Ай, услышал предсказание, что погибнет. Но это ничего не изменило… Почему ты не спросил у хозяйки леса о своей судьбе?

– Я не хочу ее знать, – покачал головой Саш. – Даже если это спасет мне жизнь. Не хочу, и все.

– А чего же ты хочешь? Я понимаю, хорошо эта война не закончится. Даже если демон будет повержен, погибнут лиги элбанов. Кровь пропитает землю. Но если все это закончится и ты останешься жив, чего бы тебе хотелось? Ведь Хейграст, Лукус, Леганд уже никогда не постучат в твои двери!

– Чего бы мне хотелось теперь? – повторил Саш и закрыл глаза.

Чего бы ему хотелось? Разве только покоя? Чтобы не терзали раздумья и сомнения, чтобы не пришлось ежеминутно побеждать собственную трусость и нерешительность? Чтобы, хотя бы недолго, но не думать о завтрашнем дне?..

– Если честно, Дан, мне хотелось бы многого. Но главное, чтобы было такое место, где бы меня ждал близкий человек. И дождался.

Чаргос разбудил Саша перед рассветом. Небо было по-прежнему черным, Алатель еще прятался за горами, но утро приближалось. Глаза валли горели. Он поманил Саша пальцем, подвел к скалам и жестом предложил забраться на камни.

– Видишь? – прошептал торжествующе.

Саш пригляделся. Освещенная звездами, выкорчеванная равнина по-прежнему была затянута туманом, но что-то неуловимо изменилось. У начала дороги стояли сразу четыре повозки, кажущиеся сверху крошечными возницы бегали вокруг них и размахивали руками. Наконец один из них начал разворачивать лошадей.

– Что-то не пойму… – постарался вглядеться Саш. – Они не могут съехать со склона?

– Именно что не могут! – воскликнул Чаргос. – Знаешь ли ты, что это значит? Дерево итурл вновь ожило! То, что ты видишь, не самое главное. Да, Ай снова сильна, но она ведь не сравнится с демоном! Подожди, пройдет неделя – и лес восстановит свои границы. Конечно, деревья будут молоды, но по краю леса уже вылезла из земли вот такая же колючка, с которой даже топор не сладит, и все эти лесорубы вынуждены будут повернуть обратно!

– Но если сюда придет демон, лес перед ним не устоит! – заметил Саш.

– Не устоит, – кивнул Чаргос. – Но демон пока занят. А через месяц дерево итурл войдет в силу. На нем распустятся золотые цветы. Стаи каменных пчел будут пить их нектар, затем полетят в тайную рощу и опылят цветы деревьев смараг. Пройдет еще неделя – и на них завяжутся плоды. А еще через неделю они созреют. Плоды, продлевающие молодость… Я уже забыл их вкус. Но разве в этом дело? Ай сможет приготовить из плодов силу жизни!