– Законно? – понизив голос, уточняет Дан.

– Естественно.

– Тогда сложнее, – едва заметно хмурится Стас, и в этот раз я с ним полностью солидарен. – Поехали ко мне. У бати рассол оставался, поставим тебя на ноги. Заодно прикинем, что можно сделать.

Семья Королёвых живёт в частном доме на окраине. Не сказать, что бедствует, но стены второго этажа давно нуждаются в штукатурке, а в незастеклённых проёмах окон который год гуляют сквозняки. Зато цветник разросся, какого нет и в ботаническом саду.

– Ого твоя мелкая вымахала, – Дан гасит окурок о почтовый ящик, с откровенным любопытством уставившись куда-то вглубь двора. – Это в каком классе Анна? В восьмом – девятом?

Проследив за его взглядом, Стас нервно толкает калитку.

– В одиннадцатом.

– Серьёзно, что ли? – Во льдистых глазах Дана проскакивает недоумение, задумчивость... мужской интерес. Азарт я бы даже сказал. – А девочка практически созрела.

Я убито качаю головой, понимая, что это была самая нелепая фраза, когда-либо произнесённая перед смертью.

– Ещё одно слово или грязная мысль в сторону моей сестры и ты практически нежилец, – на этом Стас умолкает, окидывая нас потемневшим взглядом. – Так всё, выметайтесь со двора. Оба. Я за рассолом, в машине поговорим. Нюта, а ты марш в дом! – рявкает, повышая голос.

Можно было не заморачиваться. Светловолосая девчушка с точёной как у статуэтки фигуркой и осанкой королевы при виде меня презрительно морщит нос. На Севера она лет с четырнадцати вообще не смотрит. Старательно так не смотрит.

Репутация у нас троих, конечно, не фонтан, но что простительно брату, непростительно его друзьям.

– Какая муха его укусила? – растерянно шепчет Дан, провожая глазами прямую спину Анны. – Я всего-то поинтересовался.

Девушка у двери всё-таки бросает быстрый взгляд в нашу сторону. По губам друга проскакивает такая же мимолётная улыбка.

Как ни крути, а запретный плод сладок.

– О нет, – усмехаюсь прикуривая. – Для него это не просто интерес, а сигнал к атаке. Если бы ты хоть изредка здесь появлялся, а не носил свой зад только по клубам, то знал бы, что в сторону Нюты даже дышать нельзя. Я как-то с пикника его подвозил и сдуру похвалил Нюткины косы. Косы! Так он меня чуть шампуром не проткнул.

– Да ну, бред, – хмурится Север. – Мы же вот недавно вместе играли в салки.

– Не так уж и недавно, – задумчиво стряхиваю пепел на розовый куст. – С тех пор у нас нехило так изменились игры...

Повезло у меня нет сестры. Знать, что вокруг малышки постоянно кружат всякие кобели и не схватиться за ружьё нужно быть роботом. А у Аннушки есть все задатки превратиться в роковую красотку, к тому же блондинка, как мы с Севером оба любим... В общем, Стасу есть из-за чего переживать. Не дай бог девочке влюбиться в кого-то вроде нас.

Докурив, мы садимся в машину. Дан включает музыку, а я внимательно листаю список вакансий и периодически поглядываю на дворника, прикидывая, сколько ему платят. По-любому гроши. Дожил. Работают, однако, папашины репрессии, скоро с повинной на поклон примчусь.

А хрен ему.

– Ого, а ты в курсе, что Грильяж в следующий вторник день рожденья празднует? – Дан суёт мне под нос свой телефон, на котором открыта страничка Полины, и тут же ошалело присвистывает. – Погоди, так вот откуда такая срочность. Тебе на подарок нужно? Хотя, учитывая сумму, пожалуй, сразу на кольцо.

Час от часу не легче.

– Ага, дротиков хочу купить с транквилизатором. Север, не тупи. Мне на ремонт байка надо.

– Ну хочешь, я поговорю с отцом? – он чуть ли не выплёвывает последнее слово.

– Ты даже от фамилии его отказался, чтобы теперь милостыню просить? – отзываюсь резко.

Ладно, когда старик сам в конце месяца переводит, а обращаться лично для Дана смерти подобно. Не первый год знакомы, знаю.

– Может барменом устроиться? Работа вечерняя, плюс чаевые от захмелевших дам.

– Лису, что ли, барменом? Спятил? – ржёт Стас, заваливаясь на заднее сидение. Стоило запрятать своё золотко подальше от масляных глаз и его внутренний дракон поуспокоился. – Так Кир же что не разобьёт, то выпьет. Точно не наш вариант. Держи свой рассол, – барабанит он пальцами по спинке моего сидения.

Не глядя протягиваю руку, но нащупываю... дулю.

– Прикинь, закончился!

Философски махнув рукой, возвращаюсь к прерванному занятию. Палец практически сразу замирает над сенсорным экраном.

– О, доставка мебели, – зачитываю вслух. – Есть вечерняя смена. Даже занятия пропускать не нужно.

– Нормально, – звучит хором.

– Погнали, трудоустроимся, – завершает Дан, заводя мотор.

– В смысле трудоустроимся? Вам-то оно зачем?

– По приколу, – льдинки в глазах друга переливаются азартом. – Глянем как там жизнь с изнанки. Втроём за неделю наберём, ещё и на ромашки для именинницы останется.

Полина

– Поль, а ты чего такая задумчивая? – как бы невзначай интересуется мама, вынимая из духовки противень с сухарями. – И из дому выходишь только на занятия...

– Так о них, родимых, думаю, – варварски кромсаю куриную грудинку, бездарно пытаясь изобразить восторг от перспективы готовить ещё и соус для Цезаря.

Мама вбила себе в голову, что на своё девятнадцатилетние хоть одно блюдо я могла бы приготовить сама. Собственно, это основная причина почему я была против празднования.

– А тот парень, с которым ты ходила гулять... вы поругались?

Остриё ножа, соскользнув, громко стучит о разделочную доску. Вот же пристали. На днях папа подходил с тем же вопросом. Только из его уст это прозвучало более устрашающе: "Он тебя обидел?"

Ух, как обидел! Но я хочу ещё. Только прибить скотину хочется больше.

Интересно, как отец воспринял бы такой ответ?

– Мы просто обсудили вероятность, что он получит в нос, если продолжит навязываться.

Взгляд мамы остаётся недоверчивым.

– До полуночи?..

– Кир на редкость туповат, – отшучиваюсь, порывисто вываливая нарезанную курицу в салатницу.

– Поль, ты же всегда была со мной откровенной...

Наудачу к нам заглядывает перемазанная помадой Олюня, и мама уводит её умываться. Что, с одной стороны, своевременно, а с другой... соус мне придётся доделывать без наставницы. В последний раз, когда такое случилось папе пришлось брать больничный.

Сверившись в четвёртый раз с рецептом, добавляю в высокую чашу сок лимона, яйцо, анчоусы, и принимаюсь чистить чеснок. Мысли, будто сойдя с паузы, возвращаются к Кириллу.

Прошла уже неделя после нашей поездки на озеро. Неделя, за которую я видела его всего один раз, не считая пары эпизодов в университетской столовой, когда Кир, кажется, пытался взглядом вскипятить свой кофе и ничего вокруг не замечал. Мне бы радоваться, но злость берёт такая, что хоть вой. Я, значит, сидела вся как на иголках, изгрызла на нервах тонны лака с ногтей, а он даже не соизволил дать знать, что отстал!

Наша единственная встреча произошла вчера вечером у подъезда. Было уже поздно, стемнело и дул сильный ветер. Я как раз закрывала за собой парадную дверь, когда почувствовала на себе его пристальный взгляд.

Кир не улыбался, не пытался, как обычно, корчить из себя бог весть что, просто медленно шёл навстречу. Вид, главное, усталый какой-то. Не утомлённый скукой или бездельем, а именно вымотанный. И всё равно красивый, зараза. Вот только то, что видимость штука ненадёжная – первое, чему научило меня знакомство с дружной троицей, поэтому внутренне была готова ко всему. Так мне казалось.

Помню, как замерла, сжимая в одной руке пакет с мусором. Думала, сердце выскочит. Вроде не напугалась, а всё равно не по себе стало как-то. Высокий он, сильный, мутный. В общем, совсем не тот, кого охота встретить в поздний час.

– Привет, чудо, – произнёс Кир так спокойно, как будто не было между нами ни разбитого байка, ни невыполненного уговора.