С поверхности вниз пошли металлы, керамика, помощь в защите от морских тварей. В обмен на это разумные земноводные помогали с загонами для рыбы, возводили плантации водорослей, укрепляли опоры городов быстро растущими коралловыми колониями. А четверть века тому назад совместными усилиями удалось продвинуться в технологиях получения воздуха из воды и новых двигателей, которые стали устанавливать на подводные лодки и небольшие корабли. Да, без наладки тритонов многое из их изделий не работало, но все равно, рывок был существенный. И если сначала люди предпочитали не опускаться ниже двадцати-тридцати метров, то сейчас активно уже потрошили затопленные города глубже полусотни, подбираясь к серьезным цифрам.

Кроме того, несмотря на несколько жестких конфликтов и стычек между быстро набирающими силу новыми королевствами, общие отношения между людьми оставались спокойными. Торговля и малочисленность анклавов диктовали свои условия любому новоявленному Наполеону. Зачастую проще было построить у себя на мелководье новую ферму и получать регулярно свежую рыбу, чем пытаться захватить это силой у соседа, рискуя угробить подданных. И сама человеческая натура и тяга к познанию нового создали новую обширную сеть клановых связей и торговых гильдий по всему Вардену, превратив аморфную структуру во что-то общее. Там, где у тритонов до сих пор существовало понятие “чужой клан – чужие воды”, люди успевали бросить якорь и поставить новый форпост. Дошло до того, что для хвостатых зачастую оказалось проще перебраться из конца в конец внутреннего огромного моря на человеческом корабле, чем грести самим, пересекая многочисленные границы и выясняя, нет ли у очередного местного подводного царька каких-либо старых претензий к твоим родственникам.

– Ладно, отдых закончился, пойду я. Завтра на месте будем, надо оставшиеся мелочи доделать... Кстати, тебе не говорили, что ты странный?

– С чего бы?

– Половина людей живет на воде, но мир глубины не понимает. И хвостатых тоже. Принимают их как миролюбивых соседей. Торгуют с ними. Их безделушки могут использовать. Но на самом деле боятся и глубокой воды, и новшества. Наверное, слишком сильна еще память о катастрофе, которую устроили любители прогресса.

– А ты?

– А я на этом зарабатываю. Хотя многие хозяева мастерских так же в спину шипят, что девка с ума слетела, с железками ковыряться и с морскими диковинами разговаривать... Хотя, о чем это я. Ты же водяной. А у вас все не как у людей...

Поднявшись, Перлита быстро скатала свой тюфяк и сунула его между бочек. Каппа помахал ей в след и тоже засобирался. Надо было в последний раз уточнить у капитана, как именно будет проходить процедура знакомства с ближайшим кланом тритонов. Да и оборудование следовало проверить. Хоть и испытал его в порту, но все равно оставалось еще ощущение нереальности от этой помеси стим-панка и лягушачьих поделок.

Ну и то, что выглядит он странным в глазах аборигенов, этому нужно искать какое-то объяснение. Не всегда будут списывать на мозги, покалеченные многочисленными погружениями. Ляпнешь чего-нибудь про другие миры – так под водой и останешься навсегда, вместе с балластом, привязанным покрепче.

– Когда фюрер оставил нас, я плакала. Потому что думала, что надежда на возрождение Рейха навсегда покинула немцев вместе с лидером... Да, я плакала и не стыдилась слез... Но позже я поняла главное. То, что пытаюсь донести до вас, мои братья... Человек смертен. Человека можно убить. Лидер может состариться и навсегда покинуть нас. Но идея. Идея – она останется навсегда! Идея – это то, что движет нами, помогает нам свернуть горы на своем пути и достичь намеченных целей. И поэтому я говорю вам, братья! Еще не один вождь поднимет упавшее на брусчатку знамя! Еще не один возглавит колонну бойцов, которые идут по дороге! И сколько бы их не было, вместе с нами они достигнут нашей цели! Нашего счастья!

Коричневая отглаженная рубашка. Ремни портупеи. Распахнутый в иступленном крике рот. Женщина на трибуне, перед которой сотня застывших бойцов.

– Мы помним это? Да! Повторяйте за мной! Один народ! Один фюрер! Один Рейх!!!

Стоявший в углу Ганс вскинул руку в нацистском приветствии вслед за остальными, отмечая про себя и счастливый вид любимой тетушки, и фанатичный рев бойцов, собравшихся на импровизированный митинг. Ну, импровизация довольно условная, все же госпожа штурмбаннфюрер четко отслеживала настроения на базе и знала, когда стоит приотпустить вожжи, а когда необходимо устроить накачку для боевиков. А то, откуда тетя получила свое звание и как именно она была связана с разветвленной сетью бывших истинных бойцов сдохшего Рейха – эти глупые вопросы пусть кто другой задает. У Ганса и без того проблем хватает, чтобы цеплять себе на загривок еще недобитых нацистов. Использовать их для решения своей личной сверхзадачи – это да. А злить лишний раз или давать повод для сомнений – себе дороже. Золото для возрождения партии и фатерлянда? Само собой, ради этого и горбатимся. Портрет бесноватого в центральной зале? Почему бы и нет? Ручкой махнуть ему – чай, не отвалится. Зато народ жрет баланду и не морщится, мечтая о скором возвращении с победой. Осталось только на финишную прямую выйти и взять желанный и долгожданный приз.

Потевший рядом Пабло фыркнул под нос и влажно зашептал, шлепая жирными губами:

– Я вижу, половина механиков здесь, глотку дерут. А лодка до сих пор не готова к выходу!

– Шторм на всех нужных точках и рядом с нами. Если сейчас выходить, нас запросто о камни снова побьет. Так что имейте терпение, мой друг. Через неделю мы заканчиваем основной ремонт, затем еще неделя на поверку всех систем и можно готовиться к походу.

– Вам виднее, но я бы...

– Давно проблем не было, Пабло? Давно драки среди экипажа не разнимали? Ребятам надо дать спустить пар. Пусть отдохнут, местного самогона попьют, расслабятся. Не волнуйтесь, еще к Новому году вы будете выбирать, где стоит купить новый особняк: в Бразилии, Аргентине или даже в Европе... Хотя в Европе лучше брать замок. Для солидности... Через полгода вы примчитесь ко мне с вопросом, как побороть скуку. Потому что денег для воплощения любой сумасбродной идеи у вас будет в достатке. И даже еще пара золотых пирамид останется.

Повернувшись, Ганс двинулся вглубь базы, заметив краем глаза, что задумчивый компаньон семенит следом. Чуть придержав шаг, комендант тайной базы уточнил:

– Кстати, что сказали наши инвесторы? Посылку они получили?

– О, да. Профессор перебросил несколько ящиков со слитками домой. Оттуда уже прислали весточку, что наши кредиторы очень счастливы и готовят банкет по случаю блестяще завершенной экспедиции.

– Пусть готовят. Только не забудьте, что контракт у нас без изменений и я ни процента сверху из добычи не отдам. Вам десять, сорок инвесторам и остальное командованию. Все, как было зафиксировано в бумагах.

– Разумеется... Правда, я не совсем понимаю, сколько это получится в итоге...

– Замок, Пабло. Замок, шлюхи, золотые унитазы по всем комнатам и шейхи, которые удавятся от зависти к твоему состоянию. Главное, сейчас не облажаться. Дать команде отдых, завершить работы на лодке и через две недели выйти в очередной поход...

Отделавшись от прилипчивого толстяка, Ганс двинулся в святая святых – лабораторию. Там безумный профессор хотел поделиться последними сплетнями, похвастать успехами и обсудить пару вопросов о ближайшем будущем. Потому как белокурый командир команды вместе с яйцеголовым умником собирался весь куш поделить чуть-чуть в иной пропорции. И ни госпожа штурмбаннфюрер, ни боевики, ни тем более латиноамериканские мафиози в этот расклад не вписывались от слова совсем. Ну и распилить будущую гору золота и драгоценностей пополам с профессором было куда как более приятно, чем получить паршивую медальку сдохшего Рейха на грудь и абстрактное спасибо от недобитков, до сих пор мечтающих оживить давно подохший труп, оравший с трибуны про единый народ и любимого фюрера.