Бандиты направились к уцелевшим пассажирским лифтам и предупредили, что убьют заложников, если лифт остановится.

Мы наблюдали за ними через камеры. Мы — это я, Александр Райс, помощник ныне покойного капитана и двое молодых мужчин, чьи должности меня не интересовали.

— Собираются бежать? — Помощник капитана переключал камеры, следя за продвижением преступников. — Какой смысл? Спецназ на подходе, им не удастся скрыться.

— Спецназ уже прибыл, — доложил кто-то. — Они окружили лайнер и пришвартовываются. Еще много репортеров и военных. Этим нелюдям не сбежать!

Мак и Корешья зашли в лифт. Проорали, перекрыкивая рыдания девушек, чтобы их не смели задерживать, и исчезли за сомкнувшимися створками.

— Они попадут на спецназ, — прокомментировал помощник капитана.

Ему никто не ответил. Безымянные парни облегченно выдохнули, а Райс…

Я испугалась, когда просмотрела на него.

Его трясло. Он едва удерживал руки на панели управления. Дрожал как осиновый лист и не моргал, глядя на экран.

— Не она… Не… Не… Это подсознание… Это ложь… Подмена образов… Нас учили… Предупреждали…

— Проклятье! — воскликнул помощник капитана, не обращая внимания на бормотание Райса. — Смотрите, лифт идет вниз! Это же абсурд! Спасательные шлюпки находятся в верхних отсеках, подальше от… Стойте! Им же нужен…

Райс как заводная кукла ткнул пальцем в кнопку, блокируя лифт.

— …реактор! Машинное отделение! Они не бежат, а собираются разнести все вместе с собой!

Это была правда. Мак и Корешья дождались, пока к «Селестине» приблизится уйма народу, и нажали кнопку главного детонатора. Он почему-то не сработал, и им пришлось импровизировать на ходу.

Об этом позже рассказывали заложники из ресторана и арестованные подельники, а тогда…

— Что вы делаете?! Они убьют тех девушек! — орал помощник капитана, позабыв, как только что сам предрекал лайнеру гибель.

Двери лифта открылись. Две быстрые вспышки, два распростертых тела на полу — и Мак приставил бластер к своей голове. Он начал выкрикивать какой-то лозунг, но его сбил с ног Илиас Метт, и толпа будто обезумела.

К моменту, когда туда добрался спецназ, обоих нападавших в буквальном смысле разорвали на куски. В этом обвинили пару киборгов из личной прислуги богатых пассажиров, однако я не видела среди линчевателей ни одной жестянки.

Потом были бесконечные следственные эксперименты и экспертизы. Полиция доказала, что сигналу детонатора мешали рорайнский музыкальный фонтан, расположенные на пятнадцатом этаже сектора А бассейны и какая-то игровая зона на четырнадцатом, судя по засекреченности — элианского происхождения.

Лифт остановился на шестнадцатом.

Пара секунд промедления — и погибли бы тысячи людей.

На месте Райса я поступила бы так же.

Не каждый способен принять трудное решение и вынести последствия. Он сделал то, что должен был, — и сломался. Начал пить, избегать людей, лезть в драки… Это и спасло его от полного краха.

Репортерам быстро надоела история о герое. Люди готовы бесконечно смаковать мерзости, поэтому появился «душегуб Райс» — тот, кто отдал на убой свою неверную жену. Ванду, да. Ту самую Ванду. Райсу больше не сочувствовали, хотя обычно и оправдывали его с эдаким понимающим снисхождением. О второй погибшей девушке СМИ вспоминали редко.

Из беспросветного пьянства Райса вытащил Никал Лютик — мафиози средней руки, которому он зажимал разодранную бедренную артерию после взрыва. Думаю, в тот день Никал видел то же, что и я, — бесконечную любовь к Ванде и разрывающее сердце горе от ее утраты. Он не повелся на вопли репортеров. Я запомнила его как человека, который не идет на поводу у толпы. Райс, по-моему, вообще не помнил Никала на «Селестине».

Смешно, но именно Никал Лютик подарил нам обоим новую жизнь. Мне — свободу, Сэму — «Касэлону» через подставных лиц. Правда, я этого не заслужила… И Райс считал, что не заслужил. Я надеялась, что однажды смогу его переубедить.

Ага, я потихоньку сходила с ума и собиралась с ним «заговорить».

Касэлона

Утром прибыл Габриэль Антэс. Беседа с ним Сэму не запомнилась. Оникский министр экологии угрожал и обещал, но не сказал ничего нового.

Он потребовал, чтобы ему немедленно вернули сына. Райс отказался это сделать и, в свою очередь, попросил предъявить документы. Дескать, люди мы не местные, в политике не разбираемся, новостей не смотрим… Нас похищают, а потом какой-то хлыщ называет себя министром и качает права. Непорядок. Министры незаконными оборудками не промышляют и взорвать к чертям собачьим мирное пассажирское судно не обещают. Пусть агрессор докажет, что он — Габриэль Антэс. Иначе — никаких переговоров.

После десятиминутного размышления на «Касэлону» передали идентификационную карточку государственного образца.

— Откуда мне знать, что она настоящая? — Сэма уступчивость не слишком обрадовала. — Перестаньте глушить галанет, чтобы я смог проверить ее в общей базе.

К сожалению, тревога за сына не лишила Антэса разума и не позволила кораблю получить доступ к галасети хоть на короткий период.

Министр озлобился и заявил, что если Матиас не выйдет в течение ближайших двух минут, его люди пойдут на штурм.

Райс ненавидел угрозы. Особенно легковыполнимые.

— Не боитесь, что тогда Матиас выйдет вперед ногами? — рявкнул он, без труда балансируя на трапе.

Эхо пронеслось над озером, прятавшимся под утренним туманом, и вспугнуло стайку птиц.

— Вы не убийца, Райс. — Антэс находился на расстоянии в десять метров, но Сэм слышал его необычайно четко. — Что бы о вас ни говорили, вы не убьете ни ради великой идеи, ни ради себя. Если начнется штурм, пострадает только ваша команда. И, мне тут подсказывают, пассажиры. Откуда у вас пассажиры?

Динамики «Касэлоны» захрипели.

— Текстовый режим, «Зара», — устало приказал Сэм. — Шли все на мой планшет. И никакой цензуры!

«Отдайте ему Метта и раненых. Вместе с их вещами», — появилось на экране. Без подписи, но никто, кроме Коти, не выдал бы последнюю фразу. Она копалась в планшете Илиаса. Для нее было важно, чтобы с этим устройством произошло… Что с ним должно было произойти?!

Или пожелание исходило от Мика, которого сильно нервировало присутствие наемников и интересовало их оборудование?

От Аристэя, что волновался за спокойствие сына больше, чем за судьбу «Касэлоны»?

От вечно что-то придумывавшей Саны, которая в каждой бочке затычка с первого дня рейса?

От тихони Леви, при нужной мотивации способной на подвиги вроде освоения практической медицины по справочникам за пару дней?

От Миры, что внезапно перекрасилась в нежный сиреневый цвет и начала убирать со лба челку? С точки зрения Сэма, это не могло не значить что-то жизненно важное вроде планов на счастливое замужество или массовое убийство.

«Нет времени разбираться, кто из них умничает. Я должен доверять команде», — и Райс объявил, что вместо Матиаса, пребывающего на «Касэлоне» в статусе пассажира, агрессоры получат троих пленников. А когда Антэс даст письменные гарантии того, что жизни и здоровью обитателей корабля ничего не будет угрожать на протяжении и по завершению проекта терраформации, Матиас вернется в семью.

— Что значит «в статусе пассажира»? — возмутился Антэс. — Вы удерживаете его насильно!

— А вы бы предпочли, чтобы он квартировал в гнезде лайсов? — парировал Сэм. — Нам нужны гарантии. Заметьте, мы не требуем, чтобы нас развезли по домам и дали денег на психотерапевта. Будем реалистами. Вам нужна слезливая история для общественности, нам — жизнь. Подыграем друг другу?

Оппонент не возражал.

Метт перевез к флаеру без опознавательных знаков раненых, причем за вторым из них он явно не хотел возвращаться. Приказал отключить компьютерное управление и засел в кабине с видом человека, который готов к чему-угодно, особенно к нашествию привидений.

— Антэс! — окликнул министра экологии Сэм. — Меня гложет любопытство. Скажите, это вы убили Лилиану Эвгениу?