«Голодные лайсы не боятся людей».

— Их же держат как домашних животных!

«Но не диких. Декоративные лайсы милы, послушны, хорошо поддаются дрессировке, не способны выпускать гипноферомоны. Даже снежные и пушистые более-менее ладят с людьми. А диких приручить невозможно».

— Лучше бы ты поменьше читала галапедию, — вырвалось у Райса.

«Не факт, что у нас именно дикий лайс. Это просто догадка».

— У нас лайс, который грызет огнеупорный пластик. Вот это факт.

«Однажды он покажется. Когда проголодается».

— Или будет втихую жрать наши запасы.

«Лайсы растут быстро. При нормально режиме питания через неделю он не сможет прятаться. Давай надеяться, что наш лайс — пушистый. Советую подготовить клетку. Хотя в каюте ему будет удобнее».

— В какой еще каюте?!

«В пустой. Не советую брать его к себе — однажды утром ты можешь проснуться с перегрызенным горлом. Но не будем о грустном. Лайс найдется, это дело времени. Элианин не выйдет из спячки, если изолировать его от воды. А кэй-кота тут нет. На него натравили кэй-пса с транспортника, что стоял по соседству, и он убежал на пассажирский лайнер «Асилия», курсирующий между Ониксом и Ариадной. Мне кажется, так даже лучше».

Сэм усмехнулся. Это было странно, однако с призраком у него нашлось намного больше общего, чем с другими людьми в этой странной Вселенной.

— Тоже ненавидишь жестянки?

«Только те, которые шпионят за своими хозяевами».

— Что?!

«В нем сидел «маячок». Почему-то я уверена, что Мира об этом не знала».

Райс на миг прикрыл глаза, пытаясь охватить всю картину происходящего. Помнится, Аристэй говорил, что дочь бежит от мафии, а сын — от правительства. Тогда эти слова звучали как дешевая бравада, но устройство слежения — не игрушка, особенно на Ониксе с его параноидальной тягой оградить частную жизнь от постороннего вмешательства. Волки перешли дорогу серьезным людям… И чем же это обернется для «Касэлоны»?

«Напиши Никалу. Он не так прост, как ты думаешь. Спроси его прямо».

— О чем?

«Обо всех нас. О том, почему вокруг «Касэлоны» такой ажиотаж. И о причине, по которой он сбежал из системы именно сейчас, когда сделка с Молодым Сином заключена и можно не беспокоиться об угрозе со стороны мафии».

— Сделка с Молодым Сином?

Окно пару мгновений оставалось пустым.

«Помнишь сообщение, которое ты посчитал бредом и закрыл, Сэм? О Джедилэе Сине, судебном процессе, Алесане и Сане? Прочти его. Там много правды. По крайней мере та часть, которая касается Саны. Думаю, если в остальном Никал и приврал, то совсем немного».

— Откуда ты знаешь?..

«…что я его читал? Что рассказ о Сане — не вымысел? Что Никал сподобился на откровенность?» — в голове Сэма носились мысли, внятно сформулировать которые он не мог.

«Никал считает тебя безнадежным идеалистом, но любит, как непутевого брата».

— Да откуда же…

«Читай».

И Райс решил, что в том сумасшествии, в которое превратился полет, вполне можно довериться призраку. Хуже не будет. Привидение не наставит пистолет и не жахнет по голове. Оно даже напугать не в состоянии. Тем более Сэм ощущал его присутствие так же четко, как если бы оно было материальным. Интересно, другие тоже замечают что-то необычное?

Из неопубликованного романа Котэ Рины

Я долго размышляла над тем, как подступиться к Илиасу Метту. Мне казалось, я точно нашла преступника. Стоило подготовить почву и попытать счастья. Вот только я не представляла, с чего начать наш диалог.

«Я знаю, что вы убили Лилиану Эвгениу», — это сообщение я набирала на компьютере в бывшей квартире Габриэля Антэса десятки раз, но так и не решилась сделать столь громкое заявление. Оно выглядело слишком пафосным и притянутым за уши.

Да, я не сомневалась, что в тот роковой день на шее Лилианы Эвгении висел полосатый шарф, что в дезинтеграционной камере она лежала без него и что точно такой же шарф Метт вытащил из-под своей кровати и уничтожил.

Совпадение? Ну-ну… Однако ни улик, ни подробностей преступления у меня не имелось, и я опасалась, что Метт слезет с крючка, задав вопрос, на который я не смогу ответить.

«Я знаю, что Лилиана Эвгениа приходила к вам незадолго до смерти», — такой вариант не нравился мне еще больше. Они могли пересекаться где-то вне обители Метта, и он сразу же раскусил бы блеф.

«Я знаю, что вы выбросили в утилизатор шарф Лилианы Эвгении», — увы, хоть эта версия и заставила бы его здорово понервничать, серьезной угрозы она не представляла. Ну, выбросил и выбросил. Как доказать, что то была вещь именно профессора Эвгении?

Время шло. Я сочиняла послания одно за другим, но стирала их, едва набрав. Сделаю ошибку — Метт посмеется надо мной и перестанет воспринимать всерьез. Спугну его — он исчезнет с Оникса, и останется призрак Котя навеки призраком Котей.

Не то чтобы я особо верила в возможность обратного превращения или возвращения домой… Я просто хотела в это верить. Заставляла себя верить в нереальное! Элианин ведь видел меня! Я — не собственная фантазия, и какой-никакой шанс у меня имелся. Ну, исключительно в теории, потому что на практике таких, как я, не существовало.

И однажды у меня хватило смелости (в смысле, опрометчивости) сделать первый шаг.

Это случилось поздним вечером того дня, когда из синтезатораБК торжественно достали хамелеона (как уверяла Галапедия, этот вид вымер на заре освоения космоса), и я в который раз уверилась: воспоминания о Ветеринарном факультете, университетской библиотеке и «Паразитологии» — не плод больного воображения.

В хроноБК-лаборатории покорили само время… И кто виноват, что побочным продуктом этого достижения стала именно я? На судьбу в суд не подашь, да и облаивать ее бесполезно.

Неудивительно, что я пребывала в отвратительном расположении духа и запросто могла наделать глупостей.

«Доброго вечера, Илиас», — я слабо представляла, как следует обращаться к убийцам, поэтому решила придерживаться делового стиля письма.

Увы, меня хватило лишь на первую строчку.

«Я знаю, что вы подставили Даниала Каса, и могу это доказать», — как на зло, палец коснулся сенсорной кнопки раньше, чем я в полной мере осмыслила плюсы и минусы этого заявления.

Впрочем, оно звучало не настолько безумно, как речи об убийстве.

Я не сомневалась: жизнь Каса испоганил либо Метт, либо Антэс. Пятьдесят на пятьдесят, как говорится. Но с недавних пор чаша весов явно склонялась к Метту.

Ложный след создал Илиас — это сочеталось и с его характером (бедняжка Амбер, ей вовек не забыть их короткий «роман»), и с навыками. Насчет самого взрыва не уверена (зачем ему уничтожать Исследовательский центр?), однако разбитая бывшим заместителем директора флешка доказывала: Метт если не преступник, то шантажист.

Уходя в отставку, Антэс натравил на него Службу внутренних расследований, поэтому я подумала, что тогда речь шла об угрозе, а не о шантаже. Хомяк ведь не стал бы рисковать, имей Метт на него компромат?

Так что ярлык злодея достался Илиасу. Правда, его мотивов я не понимала, и это портило всю картину.

Но сообщение отправилось, и ничего нельзя было изменить. Я мысленно обозвала себя последними словами и принялась ждать.

В моем понимании Метту полагалось послать меня куда подальше либо заявить в полицию. Он поступил по-своему — ответил спустя две минуты. Клянусь, я глазам не поверила, когда увидела конвертик входящего сообщения!

«С возвращением, Антэс. Я же говорил, долго вы не продержитесь. Этот Центр — вся ваша жизнь, так не портите ее. И забудьте о Касе. Не спорю, вы сумеете доказать, что за решетку его отправил я. Только помните, при аресте я сразу же укажу на заказчика. У вас сын растет, не подавайте ему дурной пример. Отец-террорист — не самое лучшее наследство для амбициозного юноши.

Кстати, ваши деньги закончились. Будьте любезны снова пополнить мой счет. Рассчитываю на приятный бонус. Из-за вашего нервного срыва мне хорошо досталось от проверяющих, поэтому компенсация будет к месту».