Памятная записка генерала фон Зейдлица

Мои усилия получить правильное представление о численности наших дивизий и соединений мало к чему привели. Поэтому я решил посетить некоторых корпусных адъютантов, чтобы с ними обсудить, как нам хотя бы приблизительно установить боеспособность и численность различных войсковых частей. Я начал с размещенного вблизи штаба LI армейского корпуса. Корпус в основном был расположен в пределах города. Если не считать описанный выше разгром 94-й пехотной дивизии, этот корпус с начала контрнаступления понес наименьшие потери. Город стал самым спокойным боевым участком котла.

— Как настроение в штабе? — спросил я адъютанта. — Плохое, — отвечал он. — Старик ругается как сапожник. Он в бешенстве, что Паулюс бездействует, хотя и видит, что 6-я армия медленно, но верно погибает. Зейдлиц считает безответственной болтовней обещание Геринга 22 дивизии снабжать по воздуху. Он-то уж это понимает после Демянска. Может быть, вы хотели бы прочесть его памятную записку или вы с ней уже знакомы?

— Я слышал о памятной записке у нас в штабе. Есть у вас ее текст?

— Разумеется, господин полковник.

Адъютант подошел к своему сундуку с документами, вынул оттуда скоросшиватель и протянул мне. Я читал с возрастающим интересом. Точно, трезво, неопровержимо оценивал Зейдлиц катастрофическое положение со снабжением нашей армии, дальнейшее широкое наступление советских войск, мероприятия Главного командования сухопутных сил по деблокаде, которые могли бы лишь позднее дать эффект, и боеспособность войск. Все эти суровые факты вынуждали принимать решение. «Либо 6-я армия, заняв круговую оборону, защищается до тех пор, пока она не израсходует все боеприпасы, то есть останется безоружной… Либо, действуя наступательно, армия разрывает кольцо окружения», — таковы были заключительные выводы генерала. Его не пугала мысль о том, чтобы в случае необходимости действовать вопреки приказу Гитлера о круговой обороне, и он закончил свой меморандум следующими словами: «Если Главное командование сухопутных сил не отменит немедленно приказ о круговой обороне, то голос собственной совести велит нам выполнить свой долг перед армией и немецким народом, самим вернуть себе свободу действий, которой нас лишил изданный приказ, и использовать пока еще имеющуюся возможность нашим наступлением предотвратить катастрофу. Угрожает полное уничтожение двухсот тысяч солдат и всей материальной части. Другого выбора нет».[60]

Вот проявление гражданского мужества, смелости и готовности к самостоятельным действиям — так воспринял я тогда записку. Мне не приходило в голову, что у Зейдлица могла быть какая-либо иная цель, кроме стремления спасти армию для продолжения борьбы. На миг у меня даже явилась мысль: а что, если бы Зейдлиц, а не Паулюс был командующим 6-й армией? Я высоко ценил Паулюса. Но на этот раз я отдавал дань уважения Зейдлицу.

Я спросил адъютанта, какова судьба памятной записки.

— Она была в оригинале отправлена армией дальше через группу армий Главному командованию сухопутных сил, и — тут вы посмеетесь — на Зейдлица было возложено командование всем северным и восточным участками котла.

— Как реагировал Паулюс на такое сужение его власти как командующего?

— Этого я не могу вам сказать, господин полковник. Знаю только, что Состоялось объяснение между Паулюсом и Зейдлицем.

Получив сведения о личном составе LI армейского корпуса, я поехал обратно в мой штаб. У меня не укладывалось в голове, как случилось, что Гитлер поручил фрондеру Зейдлицу командование самыми важными участками обороны в котле. Не хотел ли он таким образом приручить генерала из старой военной семьи? Но почему это было сделано без Паулюса?

Вероятно, Эльхлепп может ответить на эти вопросы. Сейчас же после возвращения я пошел к нему. Он встретил меня словами:

— Ну как, читали памятную записку Зейдлица? Что вы скажете по этому поводу?

— Я восхищен точностью и последовательностью суждений. Конечно, я был поражен, когда ознакомился с предложением действовать вопреки приказу фюрера.

— С этим выводом не согласны все мы — Паулюс, Шмидт, я и другие командиры корпусов. Это, по моему мнению, анархия. Я признаю, что обязанность и право командующего армией принимать самостоятельные решения. Но лишь в том случае, когда у него нет связи с вышестоящими командными инстанциями. Но у нас это не так. Верховное командование самым подробным образом информировано о нашем положении. Ведь нелепо предполагать, что Главное командование сухопутных сил намерено принести нас в жертву.

Ложь Геринга о снабжении по воздуху

— Паулюс мне вчера рассказывал, будто Гитлер хотел отдать приказ армии о прорыве. Потом под влиянием Геринга он принял другое решение. Ни Паулюс, ни Шмидт, ни вы, ни один из командиров корпусов — да и никто из нас — не верит, учитывая общую обстановку на фронтах, чтобы армию, и теперь еще насчитывающую 270 тысяч человек, авиация могла снабжать в течение месяца продовольствием, боеприпасами, горючим, медико-санитарными средствами. Это же утопия. Ведь это было невозможно и в начале окружения, когда красное кольцо вокруг 6-й армии еще не было плотным, советская противовоздушная оборона еще была малоэффективна; а теперь, когда зенитки и истребители противника действуют так активно, это совершенно исключено.

— Правильно, Адам. Паулюс это ясно понимал еще в первые дни окружения. Да и генерал-майор Пикерт, командир 9-й зенитной артиллерийской дивизии, считал иллюзией расчеты на то, что авиация обеспечит достаточное снабжение нашей армии. Поэтому по распоряжению командующего армией он 27 ноября вылетел в штаб группы армий, чтобы полностью информировать фельдмаршала фон Манштейна об опасном положении в котле и обсудить с компетентными инстанциями военно-воздушных сил перспективы максимального и, главное — бесперебойного снабжения нашей армии. Пикерту было поручено откровенно изложить наши сомнения в реальности снабжения по воздуху и подчеркнуть, что армию может спасти только прорыв при поддержке извне. При этом уже нельзя терять времени.

— Кстати, еще один вопрос, Эльхлепп. Если нужно сохранить боеспособность армии, то сколько машин должно ежедневно вылетать в котел?

— Вы знаете, Адам, что нам нужно в день минимум 700 тонн грузов. Один «юнкерс-52» берет 2 тонны. Это, следовательно, означало бы, что ежедневно в Питомнике должны приземляться 350 «юнкерсов». Но грузоподъемность «хейнкеля-111» составляет только 1,5 тонны. Стало быть, если нет в распоряжении достаточного числа «юнкерсов-52», то уже нужно более 400 машин.

— Такой же ответ мне дал полковник Баадер. А сколько же машин фактически прибывало в последние дни? — спросил я.

— Только небольшая часть нужного количества, в лучшем случае одна четверть. Но позвольте мне все же продолжить мой рассказ. Несколько дней назад Пикерт возвратился. Он доложил Паулюсу о своей длительной беседе с генералом Фибигом, командиром VIII авиационного корпуса, которому Гитлер поручил снабжение по воздуху 6-й армии. Хотя корпус по приказу Гитлера освобожден от всех других боевых заданий, Фибиг вынужден заявить, что у него не хватает машин для того, чтобы доставлять в котел по воздуху требуемый тоннаж. Генерал сам оказался в неприятном положении. 11 декабря он прилетел в котел и обещал Паулюсу и Шмидту, что сделает все, что в человеческих силах, чтобы помочь тяжко бедствующей 6-й армии. Но дело не только в нехватке самолетов. Порой сильный мороз, поднявшаяся метель и густой туман почти парализуют воздушное сообщение. В результате до сих пор не было ни одного дня, когда бы удалось доставить хоть четверть нужного тоннажа. Вероятно, в ближайшие дни мы будем вынуждены еще уменьшить хлебный паек, который в конце ноября был установлен в размере 200 граммов на день.

Меня терзают сомнения

— Я еще в Морозовске узнал, что многие дивизии во время бегства потеряли все свои склады продовольствия и даже полевые кухни и уже не первый день голодают.

вернуться

60

Полный текст памятной записки гласил:

Командир LI армейского корпуса

№ 603/43 сов. секр.

Район расквартирования 25/11 1942, утро

Совершенно секретно

Господину командующему 6-й армией.

Получив приказ по армии от 24/11-1942 о продолжении сопротивления и сознавая всю серьезность настоящего момента, я чувствую себя обязанным еще раз изложить письменно мою оценку обстановки, которая подтверждается сообщениями за последние 24 часа.

Для армии есть только два выхода:

Прорыв на юго-запад в общем направлении на Котельниково (речь идет о Котельниковском. — Ред. нем. изд.) или гибель в ближайшие дни. Понимание этого основано на трезвой оценке фактического положения вещей:

I. Так как уже в начале сражения почти не оставалось запасов ни в какой области, положение со снабжением является определяющим для принятия решения.

Состояние снабжения LI А. К. на вечер 23/11 см. в приложении. Цифры говорят сами за себя.

Даже небольшие оборонительные бои последних дней чувствительно сократили наличие боеприпасов. Если корпус подвергнется наступлению по всему фронту, с возможностью чего приходится считаться ежедневно, они будут полностью израсходованы в один, два или три дня. Едва ли можно предполагать, что положение с боеприпасами лучше в других корпусах армии, уже много дней ведущих бои крупного масштаба. Расчеты показывают, что достаточное снабжение по воздуху сомнительно даже для LI А. К., для армии же, следовательно, совершенно исключено. То, что может доставить 31 «юнкерс» (на 23/11) или лишь обещанные дополнительно 100 «юнкерсов», — капля в море. Возлагать на это надежды означает хвататься за соломинку. Непонятно, откуда может взяться требующееся для снабжения армии большое количество «юнкерсов». Если даже они имеются в наличии, их пришлось бы перебазировать со всей Европы и с Севера (В книге: И. Видер. Катастрофа на Волге, М., 1965, говорится вместо «Север» — «Северная Африка» — прим. пер.).

Потребность этих самолетов в горючем, учитывая расстояния, которые пришлось бы преодолевать, была бы столь велика, что при существующей нехватке горючего возможность изыскать соответствующие ресурсы представляется крайне сомнительной, не говоря уже о последствиях такого перерасхода горючего для ведения войны в целом. Даже если ежедневно будет приземляться 500 машин вместо предполагаемых 130, то может быть доставлено не более 1000 тонн груза, что недостаточно для армии в 200 000 человек, ведущей бои крупного масштаба и не имеющей запасов. Не приходится ожидать больше, чем покрытия минимальной потребности в горючем, незначительной доли потребности в нескольких типах боеприпасов и, быть может, небольшой части потребности в продовольствии для людей. Лошади сдохнут через несколько дней все до единой. Поэтому тактическая маневренность уменьшится еще больше, снабжение подразделений будет значительно затруднено, а с другой стороны, увеличится потребность в горючем.

Нельзя сомневаться в том, что основная масса русской всепогодной истребительной авиации будет брошена в атаку на прибывающие транспортные самолеты и на единственные пригодные для крупных операций посадочные площадки — Питомник и Песковатку. Значительные потери неизбежны, едва ли можно гарантировать непрерывное прикрытие истребителями протяженной трассы полетов и обеих площадок. Изменчивая погода также будет влиять на работу транспортной авиации. При доказанной таким образом невозможности достаточного снабжения армии по воздуху оно может лишь оттянуть на несколько дней — так, для боеприпасов примерно на 3–5 дней — полное израсходование армией предметов довольствия, но не предотвратить его. Можно растянуть наличное продовольствие, что до известной степени зависит от нас самих (в LI А. К. уже несколько дней назад отдан приказ сократить паек наполовину). Что же касается возможности растянуть наличные горючее и боеприпасы, то это почти полностью зависит от противника.

II. Нетрудно оценить предполагаемые действия противника, перед которым открывается возможность одержать победу в классической по своим масштабам битве на уничтожение. Зная его активную тактику, не приходится сомневаться, что он будет продолжать свои атаки на окруженную 6-ю армию с не уменьшающейся силой. Следует признать, что он понимает необходимость уничтожить армию, прежде чем мероприятия немецкой стороны по деблокированию смогут стать эффективными. Как показал опыт, он не останавливается перед человеческими жертвами. Наши успехи в обороне, особенно 24/11, а также установленные на некоторых участках крупные потери противника не должны вводить нас в заблуждение.

Несомненно, противнику небезызвестны и наши трудности со снабжением. Чем настойчивее и сильнее он наступает, тем быстрее расходуем мы наши боеприпасы. Даже если все его атаки будут безуспешными, все же он добьется конечного успеха, поскольку наша армия израсходует боеприпасы и окажется безоружной. Оспаривать такие его соображения значило бы ошибаться в оценке действий противника. В истории войн это всегда приводило к поражениям. Это была бы игра ва-банк, которая закончилась бы катастрофой 6-й армии, что имело бы тяжелые последствия для будущего, быть может, даже для конечного результата войны.

III. В оперативном отношении отсюда неопровержимо следует: при упорной круговой обороне 6-я армия может избежать поражения, если в ближайшие дни, скажем 5 дней, попытки выручить нас из котла станут настолько эффективными, что противник будет вынужден прекратить свои атаки.

Нет никаких признаков этого.

Если попытки выручить нас будут не столь эффективными, неизбежно наступит состояние безоружности, то есть 6-я армия будет уничтожена. Не видно, чтобы ОКХ осуществляло какие-либо мероприятия для освобождения 6-й армии. Прийти с Запада выручка может только в отдаленном будущем, так как наши части охранения находятся западнее верхнего Чира и на нижнем Чире, начиная примерно от Обливской; следовательно, сосредоточение деблокирующих сил должно осуществляться вдали от 6-й армии. Сосредоточение армии, достаточной для быстрого прорыва, через Дон и одновременного прикрытия своего северного фланга, с помощью имеющей достаточную пропускную способность железной дороги через Миллерово, потребует целые недели. К тому же в непогоду и в короткие дни нынешнего времени года для самих операций потребуется значительно больше времени, чем летом.

Начатое для выручки с юга сосредоточение двух танковых дивизий близ Котельниково и их наступление рассчитано по крайней мере на 10 дней. Виды на быстрый прорыв во многом зависят от необходимости прикрывать удлиняющиеся с каждым шагом фланги, особенно восточный фланг. Кроме того, неизвестно состояние дивизий, а также достаточно ли вообще двух танковых дивизий. На возможность ускорить сосредоточение деблокирующей группировки и использовать значительное число моторизованных транспортных колонн рассчитывать не приходится. Ни колонн, ни горючего, по-видимому, нет, иначе их ввели бы в действие еще раньше для обеспечения столь важного Сталинградского фронта в тот период, когда для этого требовалось меньше транспортных средств.

IV. Расчеты на то, что армия в соответствии с приказом ОКХ может удерживать круговую оборону до освобождения извне в течение периода, пока хватит материальных ресурсов, строятся на явно нереальных предпосылках. По этой причине приказ невыполним и неизбежно приведет к гибели армии. Если командование хочет сохранить ее, оно должно добиться немедленного изменения приказа или же действовать по собственной инициативе — принять другое решение. Мысль о том, чтобы сознательно пожертвовать армией, не может быть предметом какой-либо дискуссии, учитывая оперативные, политические и моральные последствия этого.

V. Сопоставление расчетов времени, необходимого для снабжения и для проведения операций с учетом вероятных действий противника, приводит к ясному заключению, что дальнейшие колебания, собственно, излишни. Однако можно указать и другие идущие в том же направлении доводы: а) нестабильное до сих пор положение на западном участке круговой обороны; б) невозможность долгое время отражать на северном участке массированное наступление противостоящих сил после того, как 10-я танковая дивизия, а затем 3-я пехотная дивизия (мот.) вынуждены были отойти хотя и на более короткую, но совершенно не оборудованную линию обороны; в) напряженное положение на южном участке фронта; г) уменьшившаяся боеспособность сильно разреженного волжского участка фронта, особенно когда на реке, как это вскоре должно произойти, образуется ледяной покров и она не будет больше служить препятствием для наступающих; д) вследствие недостатка у нас боеприпасов непрерывный беспрепятственный подвоз сил противника к его плацдарму на Волге, на фронте которого прежние атаки врага уже потребовали использования всех наших местных резервов; е) состояние дивизий, обескровленных в результате наступления на Сталинград; ж) армия тесно зажата в скудном степном районе, где почти нет годных жилых помещений и возможности укрытия, так что войска и материальная часть всюду подвержены влиянию непогоды и вражеским воздушным налетам; з) угроза наступления холодов при почти полном отсутствии топлива в большей части нынешних линий обороны; и) лишь незначительная поддержка авиацией ввиду недостаточного количества удобно расположенных исходных аэродромов. Наряду с этим отсутствие противовоздушной обороны, так как имеющиеся подразделения зенитной артиллерии пришлось полностью использовать для противотанковой обороны. Сравнение с прошлогодним Демянским котлом может привести к опасным ошибочным выводам. Там тяжелые для наступающих условия местности облегчали оборону, а расстояние до главного германского фронта было в несколько раз короче. Потребности окруженного корпуса в военных материалах были значительно меньшими, поскольку приходилось снабжать куда меньше боевых средств, совершенно необходимых здесь, в голой степи (танков, тяжелой артиллерии, минометов и т. п.).

VI. Вывод ясен. Либо 6-я армия, заняв круговую оборону, защищается до тех пор, пока не израсходует все боеприпасы, то есть останется безоружной. Так как несомненно, что атаки противника на участках фронта, до сих пор остававшихся спокойными, будут продолжаться и, вероятно, усиливаться, и это состояние безоружности наступит раньше, чем мероприятия по деблокированию станут эффективными, такая пассивность означает конец армии. Либо же армия активными действиями должна разорвать кольцо окружения.

Это пока еще возможно, если армия, оголив северный и волжский участки фронта, то есть сократив линию фронта, высвободит ударные силы для наступления на южном участке фронта и, оставив Сталинград, будет прорываться в направлении наиболее слабого сопротивления, то есть в направлении на Котельниково. При таком решении придется бросить значительное количество материальной части, однако это даст возможность разбить южную дугу вражеского кольца, спасти от гибели и сохранить для продолжения операций значительную часть армии и ее вооружения. К тому же часть сил противника длительное время останется связанной, тогда как после уничтожения армии в круговой обороне всякое связывание вражеских сил прекратится. Для внешнего мира возможно будет изобразить события таким образом, чтобы это предотвратило тяжелый моральный ущерб: после полного разрушения советского военно-промышленного центра Сталинграда армия, разгромив вражескую группировку, была отведена от Волги.

Виды на успех прорыва тем более велики, что прежние бои неоднократно доказывали незначительную стойкость вражеской пехоты на открытой местности, а на небольших речных рубежах восточнее Дона и на Аксайском рубеже еще стоят наши силы.

С учетом фактора времени прорыв должен быть начат и осуществлен без промедления. Любая задержка уменьшает его шансы, любая задержка ведет к сокращению количества бойцов и боеприпасов. Любая задержка увеличивает силы противника на фронте прорыва, дает ему возможность подтянуть больше сил прикрытия против группы Котельниково. Любая задержка уменьшает боеспособность войск в результате гибели лошадей и тем самым выхода из строя оружия на конной тяге.

Если Главное командование сухопутных сил не отменит немедленно приказ о круговой обороне, то голос собственной совести велит нам выполнить свой долг перед армией и немецким народом, самим вернуть себе свободу действий, которой нас лишил изданный приказ, и использовать пока еще имеющуюся возможность нашим наступлением предотвратить катастрофу. Угрожает полное уничтожение двухсот тысяч солдат и всей материальной части. Другого выбора нет.

Подписал: «фон Зейдлиц, генерал артиллерии».

(Цитируется по книге: Egbert Frankenberg, Meine Entscheidung. Deutscher Militarverlag, Berlin, 1963, S. 331 ff.)