Ожидание небесполезно. Оно именно может и должно быть наполнено самопроверкой. Конечно, она является временным отходом от внешнего мира и погружением в себя. Такое расхождение внешнего и внутреннего выражено даже в символике гексаграммы. Здесь наверху, во внешнем – Небо (Творчество), а внизу, внутри – Вода (Опасность). Сущность неба – в его стремлении возвышаться, так же как сущность воды – в ее стремлении течь вниз. Между ними – конфликт, тяжба, т.е. суд. Но вода отражает в себе творческое небо, она пронизана его силами. Это выражено и в триграмме воды, где световая черта погружена в середину двух теневых черт. Бдительное сохранение во внутреннем этой отраженной сущности неба приводит к гармоническому единению с ним. Но всякое чрезмерное доведение дела до конца и здесь пагубно, ибо выявится до конца сущность воды, тяготеющая вниз и отдаляющая от неба. Наоборот, если не поддаваться ее тяготению, а взирать на небо как на высший человеческий идеал творчества, если свидеться с великим человеком, то будет благополучие, и обратно: его не будет, если ринуться самостоятельно в поток жизни. В пути познания дело обстоит здесь так же. Должно быть произнесено суждение о соотношении уже известного и вновь приобретенного опыта. В этом суждении – суд над ошибками как прошлого, так и нового опыта. Такой суд имеет не только отрицательную сторону осуждения, но (едва ли не в большей степени) и положительную сторону суждения об ошибках и освобождения от них. Тем более, что в данной сфере это суд человека над самим собой – суд лучшего, что есть в человеке, над его ошибками и упущениями, суд творчества над пассивной косностью и преодоление ее. Это все сконденсировано в следующем тексте:

Все дурное в начале возникновения еще не обладает достаточно большой силой сопротивления, чтобы считать его неустранимым. На первой ступени "суда" оно символизировано слабой чертой, податливый характер которой указывает на легкую возможность преодоления зла, т.е. того, что здесь подлежит осуждению. Самое большое, по поводу него могут возникнуть незначительные толки и прения, но в конечном счете дело будет исправлено хотя бы одним своевременным раскаянием. В тексте читаем:

Не одолев зла вовремя, мы на следующей ступени даем ему возможность окрепнуть настолько, что оно уже довлеет над нами. Оно гонит нас и понуждает к суду, но суд этот не будет для нас на пользу, но может быть лишь в осуждение. Судясь, мы сами на себя накличем беду. Здесь лучше отказаться от суда и хотя бы с полдороги вернуться и скрыться у себя дома; лучше вернуться даже в незначительные свои владения, чем в тяжбе гнаться за чем-то большим. – Так и в познании в аналогичных условиях бывает предпочтительнее вернуться к незначительному, но вполне освоенному опыту, чем, сбившись с правого пути, стремиться к стяжанию все новых и новых познаний, остающихся совершенно внешними и не осваиваемыми. Допустив ошибку, необходимо отказаться от того, чтобы произнести конечное суждение. Надо вернуться к исходной точке и исправить допущенную погрешность и лишь после этого двигаться дальше. В тексте это выражено в следующем совете:

Невозможность движения изнутри вовне уже в самой гексаграмме указана ясно: во внешнем стоит творческая сила, против которой не может устоять внутренний мир, находящийся в состоянии опасности. Над последним здесь произносится суд. Эта невозможность движения вперед в момент кризиса (третья позиция) выступает особенно отчетливо, ибо эта позиция – момент перехода от внутреннего к внешнему. Конечно, всякий отказ от новых познаний, от движения вперед, всякое стойкое пребывание на месте опасно, но здесь оно лишь в состоянии привести к счастливому исходу. Здесь человек не может действовать самостоятельно ради новых достижений. Лишь достигнутое встарь может здесь поддержать человека. Но подлинный вождь человечества является и самым совершенным носителем того, что было достигнуто встарь. Поэтому, следуя за ним, еще возможно действовать, только даже при таком действии ничего не достичь ради себя. Человек здесь подобен вьющемуся растению, которое при поддержке высокого и крепкого дерева может подняться на большую высоту. Но это, конечно, не собственная возможность подъема на высоту. – Так же и в познании: в момент кризиса отношения субъекта к объекту первый не в состоянии выработать методологию познания ad hoc и вынужден пользоваться прежде выработанной методологией. (Не следует, однако, упускать из виду то, что данное положение является лишь частным случаем и совсем не выражает общих гносеологических воззрений нашего памятника. Здесь имеется в виду лишь конкретная возможность, характерная для данной ситуации в процессе познания. – Ю.Щ.) В тексте это зашифровано в следующие слова:

Влияние кризиса еще продолжается и на данной позиции, и здесь человек тоже не в состоянии совладать с собою и доводит дело до суда. Но данная позиция уже включена в триграмму Творчество, т.е. здесь человек обладает творческой мощью, благодаря которой он может все свои поступки исправить и вернуться в состояние невиновности, соответствующее замыслу рока. Поняв его, человек может достичь полного и совершенного примирения со своей судьбой. Стойко сохраняя эту примиренность, он вступает в мир как гармонически входящая в него часть. Опять-таки не следует полагать, что здесь дана раз и навсегда общая установка. Дело идет о специфических условиях одного из моментов "суда", причем "суд" этот теперь рассматривается с точки зрения судящего (верхняя триграмма). С этой точки зрения суд не наказание, а исправление ради торжества необходимости закона судеб. Необходимо торжество истины над временной и кажущейся правильностью. Именно восстановление истины и имеется здесь в виду. В тексте это выражено так: