По понятным причинам в Китае не только общекультурный, но и научно-исследовательский интерес к "Чжоу и" всегда был достаточно высок. К примеру, даже в смутные, наполненные военно-политическими и социально-экономическими катаклизмами, межреволюционные годы (1911-1949) вышло в свет более тридцати специальных монографий, посвященных данному памятнику[102], не говоря уж о статьях и рецензиях. Тогда же Гарвард-Яньцзинским институтом был издан полный индекс к "Чжоу и"[103]. С начала 50-х до середины 70-х годов в КНР этот научно-исследовательский процесс был искусственно заторможен, поскольку в "Чжоу и" стали усматривать прежде всего идеализм и мистику. Определенный уровень компетентности поддерживался редкими публикациями старых авторов.
В рамках переизданного в 1957 г. "Тринадцатиканония", отредактированного и выверенного выдающимся цинским текстологом Жуань Юанем (1764-1849), увидело свет классическое произведение "Правильный смысл "Чжоу и"" ("Чжоу и чжэн и"), основанное на комментариях и толкованиях Ван Би (226-249), Хань Кан-бо (332-380), Кун Ин-да (576-648)[104]. В 1958 г. была опубликована каноническая часть ("И цзин") со сводкой комментариев (от Хань до Сун) и их критической оценкой цинского ученого Чжу Цзюнь-шэна (1788-1858)[105]. Эта традиционная линия нашла успешное развитие в трудах Гао Хэна[106]. Напротив, Ли Цзин-чунь пытался приблизить "Чжоу и" к своему времени, обнаруживая в этом древнем сочинении законы марксистской диалектики[107].
С конца 70-х годов в связи с изменением социально-политической обстановки в стране на фоне общего роста внимания к традиционным духовным ценностям стало значительно увеличиваться и количество работ о "Чжоу и". Продолжилось издание трудов цинских текстологов. В 1983 г. было опубликовано в четырех книгах "Простое изложение "Чжоу и"" ("Чжоу и цянь шу") Чэнь Мэн-лэя (1650-1741), выдержавшее к 1988 г. четыре издания[108]. В 1988 г. увидел свет и "Основной смысл "Чжоу и"" ("Чжоу и яо и") Сун Шу-шэна (получившего высшую ученую степень цзиньши в 1892 г.)[109]. В это же время появилось несколько переводов памятника на современный китайский язык[110]. Вышел целый ряд книг обобщающего характера, в том числе посвященных философскому содержанию "Чжоу и" и ицзинистики[111]. Некоторые исследователи предприняли попытки научной интерпретации "Чжоу и", в первую очередь с позиции математики и астрономии[112].
Аналогичная научно-исследовательская и издательская деятельность успешно осуществляется также на Тайване, где выходят в свет и труды старых авторов[113], и новые комментарии с переводами[114], и обобщающие исследования[115].
В статье специалиста из КНР Лю Шу-сюня "Современное положение в изучении "Чжоу и"" компактно и содержательно изложены главные результаты, полученные китайской наукой, и проблемы, стоящие перед ней в этой области[116]. Поэтому здесь мы воспользуемся информацией Лю Шу-сюня, сохраняя его тематическую рубрикацию.
1.1. Относительно времени создания основной, канонической части "Чжоу и", т.е. собственно "И цзина", существует четыре главные точки зрения, связывающие его со следующими эпохами: 1) конец Инь – начало Чжоу (конец II тысячелетия до н.э.), 2) начальный период Западной Чжоу (конец II – начало I тысячелетия до н.э.), 3) последние годы Западной Чжоу (IX-VIII вв. до н.э.), 4) период Чунь-цю – Чжань-го (VIII-III вв. до н.э.). Имеющиеся на сегодняшний день данные наиболее популярной делают вторую точку зрения, среди ее сторонников – Чжан Ли-вэнь, Чжан Дай-нянь, Цзюй Най-пэн и другие. Ли Цзин-чи и некоторые исследователи придерживаются третьей точки зрения, а Ван Ши-шунь и Хань Му-цзюнь датируют создание "И цзина" периодом от конца Западной Чжоу до середины Чунь-цю (VI в. до н.э.).
1.2. Создание комментирующей части "Чжоу и" – "И чжуани" – определяется тремя основными датировками: 1) период Чунь-цю (VIII-V вв. до н.э.), 2) период Чжань-го (V-III вв. до н.э.), 3) период Цинь – Хань (III в. до н.э. – III в. н.э.). Ныне наибольшим признанием пользуется вторая датировка, поддерживаемая, в частности, Гао Хэном, Чжан Дай-нянем, Лю Да-цзюнем. Но, например, Ши Шэн-хуай отстаивает третью датировку.
Эта проблема прежде всего связана с пониманием исходного смысла триграмм как графических символов.
2.1. По мнению Ли Цзин-чи, триграммы сформировались в период перехода от узелкового письма (цзе шэн) к записям-зарубкам на бамбуковых планках (шу ци). Так, целая линия заменила большой узел, прерванная – два малых. В это время люди уже провели классификацию основных природных явлений, выделив небесные и земные дела, гром и ветер, воду и огонь, горы и водоемы, символами для которых и стали восемь триграмм. Все их взаимные сочетания и удвоения образовали 64 гексаграммы. Однако, когда появилась письменность, эти символы оказались неспособны конкурировать с ней в качестве определенных лексических выражений. Поэтому они были использованы гадателями на стеблях тысячелистника для обозначения получаемых в этой гадательной практике чисел. И тогда триграммы получили свои современные названия: Цянь, Кунь, Чжэнь, Сюнь, Кань, Ли, Гэнь, Дуй[117].
В связи с гипотезой Ли Цзин-чи стоит напомнить пассаж о цзе шэн из "Си цы чжуани" (II, 2), где говорится, что Фу-си "вначале создал восемь триграмм, чтобы проникать в благодать (дэ) духовного света, чтобы располагать по родам свойства тьмы вещей; создав [также письмо в виде] узелков на веревках, изготовил тенета и сети, чтобы заниматься ловлей-охотой и рыболовством, и взял это из Ли (триграммы №3 Сцепление или/и гексаграммы №30 Огненность. – А.Г.)"[118]. Определенным подтверждением предположения о генетическом родстве триграмм с зарубками на бамбуковых планках (шу ци) могут служить данные Гао Хэна о том, что в гадательной практике "Чжоу и" первоначально использовался бамбук, а не тысячелистник[119].
2.2. По мнению Фэн Ю-ланя, триграммы возникли из практики гадания на панцирях черепах при династии Инь. На панцири наносился текст вопроса. Получавшиеся в результате прокалывания панцирей трещины назывались чжао, их истолкование гадателями служило ответом на поставленный вопрос: сулит ли грядущее событие "счастье" (цзи) или "несчастье" (сюн). Высказанное гадателем истолкование называлось чжоу цы ("прорицающее слово")[120]. Триграммы и гексаграммы суть копии пророческих трещин чжао, подвергшиеся стандартизации. Афоризмы, относящиеся к гексаграммам в целом (гуа цы) и к их отдельным чертам (яо цы), суть стандартизированные прорицающие слова (чжоу цы). И в общем "Чжоу и" явилась продуктом указанных видов стандартизации, позволившим перейти от сложного процесса гадания на панцирях черепах к более простому – с помощью пятидесяти стеблей. Их раскладывание по определенным правилам рождало те или иные числа, которые затем отождествлялись с гексаграммами, уже имевшими стандартный текст ответа на вопрос гадающего. Этот способ гадания, называвшийся ши, был изобретен при династии Чжоу и являлся относительно легким (и). Отсюда и происходит название "Чжоу и".
