Только… пару месяцев ещё люби меня. Помни обо мне. Хорошо?

— Каван, прошу, — по моим щекам текут слёзы. — Ты не можешь…

— Я должен. Меня вызвали на дуэль. И если я не буду драться, то это будет означать то, что я струсил. Я был трусом слишком часто в своей жизни. Я струсил, не сказав тебе раньше о том, что люблю тебя. Струсил, когда не остановил тебя и потерял драгоценное время.

Я струсил, когда отошёл в сторону и позволил Дарине уничтожить тебя. Струсил, но сейчас я не струшу. Я буду драться и умру. У Слэйна семья, а я…

— Но у тебя тоже может быть семья, Каван. Ты тоже можешь стать отцом.

— Мне уже поздно, Таллия. Поэтому мне достаточно того, что было у нас в прошлом. Я люблю тебя. И я…

— Каван, время, — в дверь стучится Киф.

— Не смотри, ладно? Останься здесь или уходи. Лучше уходи.

Тебе сообщат позже о финале боя. Уходи. Не трави себя.

Не уничтожай себя.

— Каван, я умоляю тебя, не нужно. Не поступай так со мной, — шепчу я сквозь слёзы. Мой взгляд размывается, и я не вижу Кавана чётко. Он гладит моё лицо и целует меня в лоб.

— Спасибо за то, что любила меня, Таллия. Спасибо за то, что была со мной. Прощай.

— Каван! — кричу, цепляясь за его руку, но он отталкивает меня и выходит из ванной комнаты.

— Каван! Ты не можешь! Ты должен отказаться от боя! — Я вылетаю за ним, а он хватает свои печатки и открывает дверь.

— Не могу. Прости меня.

— Каван…

И он выходит из комнаты. Падаю на колени, крича во всё горло его имя. Моё сердце так сильно болит. Я с ужасом осознаю, что это всё. Это конец. Но нет. Нет! Если драться, то вместе! Никто не тронет Кавана!

Подскакиваю на ноги и вытираю мокрые от слёз глаза. Когда я выбегаю в зал, то на ринге уже стоят двое. Их представляют.

— Таллия, не лезь…

Отталкиваю от себя Кифа и несусь к решётке. Мои пальцы цепляются за неё.

— Уходи, Таллия. Уходи, — требует Каван. Слэйн оборачивается ко мне, и я так сильно его ненавижу.

— Остановись, Слэйн. Остановись или ты всё потеряешь. Я клянусь тебе, ты всё потеряешь, если тронешь отца моего ребёнка! Я тебя убью! — кричу я.

— Что? — Каван бледнеет прямо на глазах.

— Я беременна, Каван! Я беременна! И Энрика тоже беременна!

Она беременна от тебя Слэйн, и если ты не откажешься от боя, то никогда её не найдёшь! Обещаю тебе, что не найдёшь её! А я знаю, где она! Я меняю её местоположение на жизнь Кавана! Я предлагаю тебе сделку! — Пристально смотрю на Слэйна.

— Энрика беременна?

Я наблюдаю, как его ледяные глаза становятся мягче. Суровые складки у рта и на лбу разглаживаются.

— Да, она беременна, и знает, что ты собираешься сделать. Я была с ней всё это время. И она планирует развестись с тобой. Если ты её любишь, готов поехать к ней и не позволить вашему браку разрушиться, а двум твоим детям жить без отца, то сейчас же откроешь это чёртову клетку! — Я ударяю по клетке, и она стучит о ринг.

— Я согласен. Бой отменён! — громко объявляет Слэйн. Толпа гудит и кричит неприятные им обоим вещи. Но клетка открывается, и я бегу к Кавану.

— Ты беременна, — шепчет он.

— Да… да, я беременна, — киваю я.

— Ты беременна! Чёрт, Таллия, у нас будет ребёнок! Ты беременна! — уже громче говорит Каван, обхватывая руками в перчатках моё лицо.

— Да, да! Я беременна, и ты будешь отцом, Каван! Ты будешь отцом! У тебя уже есть семья! Это мы! Мы!

— Блять, Слэйн! Я убью тебя на хрен! — злобно орёт Каван на Слэйна.

— Давай потом, — тот пожимает плечами и переводит свой взгляд на меня. — Где моя жена?

— Она… Дейзи знает адрес. Она привезла меня сюда. Я не помню особо, но у неё в машине есть навигатор. Она ехала по нему, — выпаливаю я.

— Таллия, ты сдала меня! — обиженно кричит Дейзи.

— Прости, но у меня не было выбора. Силой проблемы не решаются. Но тебе, Слэйн, я советую подготовить большую извинительную речь, потому что ты… ты… мудак. Ой, — я закрываю себе рот рукой, в страхе глядя на Слэйна.

— Он знает об этом. Ты сделала ему комплимент, — усмехается Каван.

— Тогда какого чёрта я ещё здесь? Дейзи, мать твою, я тебя убью.

Я тебя…

— Хорошо, я покажу дорогу. Хорошо!

— Ты точно труп, Дейзи! — грозится Киф.

— И всё равно красивый труп.

— Они странные, — шепчу я, когда Дейзи и Киф смеются.

— Ты привыкнешь. А сейчас мы должны ехать. Нельзя позволить Слэйну быть там одному. И ты беременна, Таллия. Ты беременна.

— Да, я беременна, и раз уж мы должны ехать, то поехали. Я опасаюсь за Энрику. Слэйн кажется немного безумным.

— Он такой и есть. Он безумен без неё. А я умираю без тебя. И я больше не завидую Слэйну, потому что Энрика очень злопамятна, и она устроит ему огромную взбучку. Я не могу этого пропустить. — Каван снимает перчатки и бросает их на пол. Меня не волнует то, что кричит толпа вокруг. Меня не волнуют их возмущения. Я целую Кавана и люблю его каждой клеточкой своего тела. Я люблю его больше, чем солнце любит землю. Я люблю его навсегда.

Каван

— Я же говорил тебе, что это сработает, — ухмыляется Слэйн, и мы чокаемся бокалами.

— Я ещё злюсь на тебя за то, что ты заставил мою беременную невесту пройти через всё это дерьмо, — недовольно цокаю я.

— Ты мог бы мне рассказать об этом. Я бы придумал другой план, как выманить их обеих.

— Я не знал. Но я счастлив. Слэйн, я так счастлив, — смеюсь я.

— Я поздравляю тебя, Каван, и рад за тебя. Рад тому, что больше не нужно скрывать от тебя, какой ты мудак.

— Я тоже поздравляю тебя. И тоже рад тому, что мне не придётся ненавидеть тебя за то, что ты чёрствый ублюдок. Ты милый, как говорит Таллия.

— Какая гадость. Я не милый.

— Ты милый, — смеюсь я.

Слэйн пихает меня в плечо и улыбается.

— Вот вы уроды, — шипит за нашими спинами Киф.

Мы оба оборачиваемся, делая глоток виски. Киф выходит из дома к нам на веранду.

— Я же поверил вам. Я тоже боялся за вас обоих. Вы не могли меня посвятить в свой план?

— Какой план? — удивляюсь я.

— Хватит, Каван. Я знаю вас обоих. Если Слэйн ставит себе какую-то цель, то обязательно добивается её, и он точно не открыл бы клетку из-за стенаний женщины. Если бы он, действительно, хотел тебя утилизировать, то сначала сделал бы это, а уже потом пытал Таллию. Вы мудаки. Оба, — злобно отчитывает нас Киф и наливает себе в бокал виски.

— Как ты догадался? Мне казалось, мы оба были хороши, — говорю я.

— Энрика. Она не удивилась, когда Слэйн чуть ли не снёс дверь с петель. Она была довольно спокойна и даже не обвинила Таллию в том, что та сдала её, как и Дейзи. Они хихикают наверху. Помимо этого, Каван не был пьян настолько, как от него воняло. Я знаю, когда Каван пьян. Он обвёл меня вокруг пальца в баре, а потом ты, Слэйн, нагнетал обстановку, чтобы я паниковал сильнее, и всё казалось правдой. Затем я заметил, что вы оба были слишком спокойные. И тогда я прозрел. Вы, уроды, провели меня.

Мы переглядываемся со Слэйном и пожимаем одновременно плечами, пряча улыбки за ещё одним глотком алкоголя. Он всем нам сегодня нужен. Очень нужен.

— Мы хороши. Мы ещё очень хороши, — ухмыляется Слэйн.

— Мы не потеряли форму. Но всё же моя невеста могла потерять ребёнка, — упрекаю его. — Идиотский план.

— Но он сработал. Я не знал, Каван. И я, к слову, тоже буду отцом. Снова, — гордо говорит Слэйн.

— Вы оба противны, — кривится Киф.

— Ты так и не поговорил с Дейзи? — интересуюсь я.

— Нет ещё. Из-за вас, придурков. — Киф пихает меня и Слэйна.

— Но как вы поняли, что они вместе? — спрашивает он.

— По записям с камер видеонаблюдения, установленных рядом с моим офисом. Таллия села в машину к Энрике, и они вместе уехали. Обе отключили и выбросили телефоны. Этому я научил свою жену. Помимо этого, Энрика слишком любит защищать всех брошенных…

— Слэйн, осторожнее, — предостерегаю его.