Киммериец зарычал, шатко покачнулся, но устоял на ногах. Новая атака чудовища из ниоткуда — точно варвара атаковала волна снежинок — едва не снесла ему голову. Где-то внутри своего мозга Конан ощутил гулкий всплеск. От новой атаки он уже не мог защититься. Выдернутый превосходной боевой интуицией из места, куда должен был прийтись очередной удар, Конан все же получил сильный тычок в плечо и потерял равновесие. Внутри мышц и сухожилий киммерийца что-то сжалось, чтобы уже через мгновение вспыхнуть жарким огнем.

Однако варвару было не до этого. Теперь все его силы и внимание целиком поглотил поединок. Злость резко перешла в безумную ярость и разожгла боевой азарт. Все, чего он желал в тот момент — ответить ударом на удар, отомстить за причиненную боль. Меч, сурово звеня, крутанулся в его руках.

Конан отступил на шаг, все еще восстанавливаясь после удара, но уже в следующий момент он был готов снова разить. Выставив вперед левую ногу, киммериец отвел меч вниз-вправо, готовясь к атаке. Так замирает зверь, чтобы в следующий миг сбить на землю своего врага смертоносным прыжком.

Тело снежного великана появилось неожиданно у самой земли — точно поземка собрала в кучу тяжелые комки снега. Конан только этого и ждал. Зубы киммерийца обнажились в волчьем оскале. Резко выбросив вперед обе руки с зажатым в них оружием, он нанес удар.

Сильный, быстрый, беспощадный.

Варвар бил так, словно собирался распороть своего противника от низа живота до груди, будь перед ним человек. Снежному великану этого тоже хватило — стальное лезвие безжалостно разорвало белесый снежный покров, обнажив сплетение красных мышечных волокон, двинулось дальше, рассекая тугие жгуты, которые при его прикосновении лопнули, точно порванные струны арфы, и ушло вглубь, в податливое алое желе.

Сзади тотчас взбух бугор, который мигом позже взорвался подобно гнойному нарыву, разбрызгав кровь с мелкими льдинками. В центре разрыва показался проклюнувшийся хищный кончик меча. Клинок выждал незначительную долю мгновения, после чего с яростью вспорол бело-красную массу, выбросив в воздух целые фонтаны крови.

Последовавший рев больше не казался грозным, скорее, тихим, жалобным, обидчивым. Злобное существо, собравшееся позабавиться, а после плотно поужинать, само стало жертвой. Снежный охотник превратился в дичь.

Бугры тотчас осели. Снег встрепенулся у земли, но уже далеко — в трех десятках шагов от воинов. Кем бы ни были эти злобные существа, сейчас они трусливо удирали, спасая собственные шкуры.

Конан все еще стоял возле развороченной окровавленной туши, крепко сжимая меч, словно не в силах разжать руки и выпустить его из хватки. Мышцы варвара вздулись так, что казалось, что кожа сейчас порвется, и они лопнут.

Только спустя несколько долгих и тихих мгновений в себя пришли остальные наемники.

Карракх изумленно покачал головой. Видар с ужасом и отвращением оглядел меч киммерийца, не зная радоваться ли своему спасению или бежать без оглядки от того, в отношении кого он еще час назад вынашивал недобрые планы.

Хьёрса опустил взгляд, не смея заглянуть Конану в глаза. Реган, напротив, с уважением глядел на варвара. Остальные воины также как и Видар уставились на окровавленное лезвие тяжелого меча, словно размышляя, кого бояться больше — снежных чудовищ, которых уже и след простыл, или этого человека, сумевшего распластать напополам злобного великана одним страшным ударом.

Конан, словно ничего не замечая во взглядах своих товарищей, стряхнул с клинка алые капли и убрал меч.

— Вернемся в лагерь, — сказал он.

Наемники без лишних вопросов последовали за своим капитаном.

По очереди выслушав рассказ всех воинов из отряда, который вернулся в лагерь. Только к самому наступлению ночи, Вьяллар принял решение отложить спуск в Глотку Великана до наступления утра.

Поскольку они теперь знали, с кем имели дело, риск попасть в засаду значительно уменьшился. Пока же воинам следовало готовиться к предстоящему сражению и жечь костры до самого восхода, чтобы ни один из сородичей убитого Конаном великана не прокрался в лагерь. Олав отрядил в ночной дозор добрую четверть войска — теперь уж точно никакое чудовище не подойдет незамеченным.

Те, кто был в отряде киммерийца, вообще не видели смысла в таком количестве ночной стражи. После жестокой трепки, с восхищением замечали они, скверные существа зарекутся приближаться к их стоянке ближе, чем на пол-лиги.

Гретта тут же убедила наемников в обратном, а самых болтливых отправила на пост в Полуночную часть лагеря. Видару и Хьёрсе не выпало поспать в ту ночь. Они, впрочем, и не огорчались — месть для великанов дело привычное, того и гляди вернутся всем скопом.

Могучий силуэт, скрытый тенью ночного мрака, скользнул в середину круглой пещеры, со всех сторон продуваемой стылыми ветрами. Тяжко скрипнули ледяные сосульки, где-то в глубине шевельнулся грызун, разбуженный звуком шагов, в темноте вспорхнула летучая мышь, потревоженная хриплым дыханием пробудившегося существа.

— Куда ты, мать…? — пророкотал из тьмы скрипучий голос.

Ответа не последовало. Темный силуэт замер посреди пятачка лунного света, точно вслушиваясь в звонкую тишину. Выждав несколько мгновений, существо принялось раскладывать хворост для ритуального костра. Вскоре сумрак ночи разорвал маленький огонек, начавший свой странный танец на сухих ветвях.

— Не смей, мать…! — потребовал тот же голос, уже увереннее. — Оставь этого человека в покое. Не тревожь его, в нем наша погибель. Ты разбудишь ее.

— Разве не он убил твоего брата, Скакк?

— Он, — последовал тяжкий вздох.

— Разве не он принес горе в наш край? Разве не он ли хочет погубить того, кто вернул нас к жизни?

— Он…

Великанша раздула костер, и огонь подарил ей свою огненную улыбку.

— Мы боимся, мать. Он придет и убьет нас всех. Он — наша гибель, — скрипнул другой голос поглуше.

— Успокойся, Сигин. Я знаю тайные чары. Я уничтожу всех дерзких людишек.

Костер медленно разросся до гигантских размеров, превратившись в алый огненный цветок.

— Лучше бы дождаться отца. Он сокрушит негодяя.

— Я сама справлюсь с ним! — взвыла великанша и громко топнула ногой.

Багровые искры плеснули из костра, яркие всполохи бросились на холодные стены, обнажив из мрачной тени липкие сети паутины и груды обглоданных черепов. В пустых глазницах блеснул огонек. Если бы его видел кто-то из людей, то с уверенностью бы сказал, что в них отражалась насмешка.

— Призываю тебя, о великий Тьяр, Повелитель Огненной Страны! Приди же и сожги дерзких людей, вступивших на нашу законную территорию! Яви свой лик и покарай! Приди же, о Тьяр!

… Ночь огласили пронзительные крики и бряцанье оружия. Где-то в восходной части лагеря ярко вспыхнул костер, и пламя взвилось до самых небес. Потом вдруг раздался писк, будто раздавили крысу. Огонь жадно лизнул сидевших у костра наемников, оставив на их одежде пляшущие язычки пламени. Воины Родвара с воем отскочили от старого союзника, согревавшего их в снежных степях, который за мгновение превратился в злейшего врага. Лагерь всполошился. Варвары, решили, что великаны напали-таки на их убежище. Беспорядочно мечась среди пятен алого света, северяне пытались отыскать невидимого противника. Однако занятие это оказалось тщетным — никого поблизости не было. Зато огонь костров становился все жарче и свирепее с каждым мгновением, грозясь спалить всех воинов. В поднявшейся суматохе Конан налетел на Ингурда, сверху на них упал старик Динхвалт.

— Что происходит, пес всех вас возьми?! — прорычал киммериец.

— Ётуны! — однозначно ответил ванир. Будь я проклят Имиром, если это не мрачное колдовство Бестлы, матери того великана, что ты убил прошлым днем!

— Разорви ее Кром! Что же делать? В магии я соображаю не больше, чем осел в кузнечном деле!

— Нужно найти Миррейу и Тарланда, — посоветовал Тьяцци. — Это как раз по их части.