— Ну, допустим, отречение, душа и прочее здесь не при чем, но ты прав. Я была человеком. Только давно.

— Давно?

— Очень давно. Около пятисот лет назад.

От неожиданности Фома в очередной раз споткнулся, но вампирша не позволила упасть, и даже упрекать в неуклюжести не стала. Фома же пытался осознать услышанное. Пятьсот лет! Подумать только! Это же… Это…Она старше их всех, вместе взятых! Да она, наверное, видела, как строились эти подземелья. Нет, конечно, многие источники упоминали, что нежить живет дольше людей, но не настолько же! И ко всему вампирша не выглядела старой!

— По сравнению со многими своими сородичами, она еще ребенок, — пояснил Рубеус. Видимо, они разговаривали так громко, что он услышал.

— Это правда?

— Правда. — Тварь, похоже, ее возраст совершенно не смущал. — Моему наставнику около двух тысяч лет, а есть еще старше, но их мало.

— Не так мало, как хотелось бы.

— А вас гораздо больше, чем хотелось бы, — не осталась в долгу вампирша. А в следующую секунду земля вздрогнула. Раз, и еще раз. Фома упал бы, если бы не тварь, которая крепко держала его за рукав. Даже когда непонятная дрожь прекратилась, она не разжала лапу.

— Что это?

— Замок. Замок рухнул. — Вампирша сделала знак замолчать. Несколько секунд стояла, вслушиваясь в тишину, а потом вдруг заорала: — Весь груз на землю!

— Что? — Фома не понял, какой груз, зачем на землю, и вообще, она ошибается, такой замок не мог просто так взять и рухнуть!

— Река!

Вампирша быстро стягивала сапоги, самое странное брат Рубеус последовал ее примеру. И брат Морли тоже. Про людей, которыми командовала нежить, и говорить нечего. Фома тоже наклонился, чтобы расшнуровать ботинки, но получил тычок в спину.

— Раздевайся, а то утонешь.

Брат Морли повторять не стал и попросту содрал сутану, едва руку не вывихнув. Да что происходит-то? В следующую минуту Фому оглушил рев.

— Господи, спаси и помилуй, — пробормотал Морли. Фома хотел перекреститься, но руки сковало страхом.

Вода налетела черным валом и страх моментально исчез, уступая место одному-единственному чувству: желанию жить. Жить и выжить во что бы то ни стало. Река кружила, бурлила, рвала на части. Фома больше не понимал, где он находится, он барахтался из последних сил и молился. Господу, Пречистой деве, Пророку-Спасителю и всем Святым сразу.

Когда воздуха в легких почти не осталось, бурлящий поток вдруг вырвался на свободу и…

Первое, что увидел Фома — звезды, неправдоподобно крупные звезды на черном-черном небе, а еще слабые огоньки далеко впереди. Течение тянуло прочь от этих огоньков, но уже без былой ярости, как-то лениво, словно через силу. Водяной вал без остатка растворился в утробе реки.

— Эй… — Собственный голос в окружающей тишине показался очень-очень громким, но никто не откликнулся.

— Морли… Морли! Брат Рубеус! Вальрик! Кто-нибудь! — С каждым именем возвращался былой страх. Даже ужас: все утонули, все-все, и княжич, и толстяк-Морли, и суровый Рубеус и даже вампирша.

Святой Доминик утверждал, что для нежити вода — яд и предлагал окружать города каналами. Неужто был прав?

Ноги коснулось что-то холодное и большое.

— Морли!! — Завопил Фома что было мочи. — Кто-нибудь!!!

— Заткнись, — прошептал в ухо знакомый голос. Вампирша? Она жива? Жива и свободна, значит… От ужаса ноги свело судорогой и Фома пошел бы ко дну, если бы не холодная — да что там, ледяная — рука, ухватившая его за шиворот.

— До берега доплывешь? — поинтересовалась нежить.

— По-постараюсь.

— Постарайся.

Она плыла рядом, и странным образом присутствие дьявольской твари успокаивало: если уж вампирша не убила его сразу, то, значит, и на берегу не убьет.

Вальрик очнулся от холода. Вокруг было мокро. Вокруг была вода. Вода вместо земли, вода вместо воздуха, вода… одна вода… Вальрик хотел вдохнуть, но закашлялся, а в следующую минуту его подбросило вверх. Секундная передышка на воздухе — господи, как же его мало, не надышаться — и снова вниз, в дьявольский водоворот. Руки не слушались, сапоги мертвым грузом тянули на дно — если здесь было дно, в чем Вальрик сомневался — а мышцы сводило судорогой.

Наверное, пришло время умереть.

Вальрик не сопротивлялся, почему-то ему совершенно не хотелось сопротивляться. Смерть — это не так плохо…

Смерть… нет, не о такой смерти он мечтал. Утонуть, как беспомощный щенок в сточной канаве. Разве это достойная смерть для сына князя? И Вальрик из последних сил — мало, слишком мало, чтобы выжить — стал пробиваться туда, где, по его мнению, был воздух.

Воздух — это жизнь.

Но до него еще нужно добраться… холодно… тяжело… больно… сдаться и позволить воде забрать душу… это легко…

Вальрика потянуло вверх с неудержимой силой, будто сама река отказалась от жертвы и желала теперь избавиться ото всякого напоминания о людях. Воздух горьким лекарством врывался в легкие, и от избытка его голова шла кругом.

— Держись… — слова тонули в бурлящей воде.

— Что? — Вальрик попытался обернуться, чтобы увидеть говорящего, но вместо этого едва не ушел под воду.

— Держ…сь. Уж… немн… ост…

Немного? Немного — это все равно больше, чем он может себе позволить. Но Вальрик держался и чувствовал, что его держат. Держат и тянут вперед, точно рыбу на крючке. Плевать, слишком много боли, чтобы сопротивляться.

Он пропустил тот момент, когда под ногами появилась твердая поверхность.

— Давай, давай, вперед. — Его толкали, заставляя двигаться. Ноги подкашивались от усталости, грязь липла к сапогам, а высокий лес из камыша казался бесконечным…

— Кто здесь? — Из темноты выступила фигура, огромная и неуклюжая. Фигура говорила голосом одного из монахов. Да, точно, в отряде был один здоровяк. Морли. Его звали брат Морли.

— Кто, спрашиваю, идет?

— Свои.

Вальрик обернулся, чтобы поблагодарить за помощь, но сзади никого не было. Пустота. Камыши, небо, слабый отблеск реки и пустота. Черт побери, неужто показалось?

Лагерь устроили на берегу, впрочем, назвать это лагерем язык не поворачивался. Вокруг камыши, под ногами вода с грязью или грязь с водой — в темноте затруднительно определить, чего больше — над головой звезды и луна. Разводить огонь запретил брат Рубеус, который как-то незаметно прибрал к себе командование отрядом, но Вальрик не возражал. Он слишком ослаб, слишком замерз, чтобы возражать.

— Холодно, — пожаловался толстяк Морли, отжимая руками одежду. Вальрик кивнул — на большее его не хватило. Холодно. Чертовски холодно, а ни вдохнуть, ни выдохнуть. Люди сбились вместе, словно глупые овцы. Совсем рядом хрипло дышал молодой послушник. Как же его зовут? В голове каша, полная, совершенная каша. Вальрик понятия не имел, как и почему оказался в воде, последнее, что он запомнил — черная дыра тайного хода и собственный приказ возвращаться…

Приказ, которому не подчинились!

— Ты двигайся, парень, — дружелюбный тычок в бок заставил Вальрика согнуться от боли, — а то в конец замерзнешь.

— Ушли, — раздался довольный голос Селима. — Тысяча чертей в задницу! Ушли!

— Заткнись! — Ответили ему.

— Нет, ну ушли же!

— Только из замка, — холодный, как речная вода, голос Рубеуса действовал отрезвляюще. — Во-первых, нужно узнать, все ли здесь. Во-вторых, решить, куда идти. Морли? Фома? Анджей? Силко? Айвор?

— Край? Фалько? Ингар? Тилор? Тилар? Масуд? — К тихому бормотанию монаха добавился еще один голос, который заставил Вальрика скорчиться от ненависти. Тварь. Проклятая тварь, которая отказалась выполнить приказ. Его, Вальрика приказ. Она должна подчиняться.

А она проигнорировала. Его все игнорировали, считали слабаком и ублюдком, и тварь тоже…

— Масуд? — повторила она вопрос. — Кто-нибудь, посмотрите, где Масуд.

— Мы тут, — ответил за двоих Селим, — Масуд со мной.

— Почему мы здесь? — Говорить было больно.

— Что?