Я беру Крис за руку и тащу к служебному входу. Так будет дольше, но зато точно никому на глаза не попадемся. Она тихонько ждет меня у кабинета, пока я забираю куртку, а потом мы, оглядываясь, выходим на улицу. Как школьники, скрывающиеся от родителей. Хотя Иваныч мне наверняка лекцию прочитает, он-то как никто другой знает, что с медсестрами я люблю очень близко знакомиться. А теперь вот сиганул до высшей лиги.

Салон быстро прогревается, я трогаюсь с места. Не говорю, не задаю вопросов — тупо веду машину, глядя на дорогу. Кристина сидит рядом, ее немного потряхивает то ли от холода, то ли от страха, то ли… твою ж мать! Притормаживаю и касаюсь щеки ладонью.

— Крис, что случилось? — слезы ее какие-то горькие, даже во рту привкус, как будто полыни сушеной сожрал.

— Задумалась, — пожимает плечами и быстро смахивает слезинки.

Пиздец у нее мысли, конечно. И не расскажет ведь. Бесит этим нереально. Увезти бы ее за город как можно дальше и угрозами вытрясти ответы. Потому что я уверен, что все, над чем она сейчас ревет, решаемо. Просто нужно чуть сильнее мозгами пораскинуть и помощи попросить.

— Спрашивать, я так понимаю, бесполезно, — не задаю вопроса, но Кристина согласно кивает. Что там в твоей красивой голове творится-то?

— Это слишком личное, — отзывается сипло.

— А переспать — это слишком мало для того, чтобы поделиться, да? — усмехаюсь ядовито, но меня до дрожи бесит ситуация и я не могу ее отпустить. Наверное, потому что впервые оказался по другую сторону баррикад. Воспользоваться и уйти обычно моя прерогатива, а теперь я не знаю, как быть и куда себя деть, когда Кристина отвергает внимание.

— Жень, чего ты хочешь? — спрашивает возмущенно, почти прикрикивая. Я сворачиваю к ее дому. Напряжение в салоне взвинчивается в момент. Воздух раскаляется. Мы оба полыхаем, а когда встречаются две искры разгорается пламя. И я ни за что не стану его тушить. Возмущенно фыркаю, почти обиженно, но не отвечаю. Смысл? Она опять меня пошлет. — Нет, серьезно, чего? Еще пару раз потрахаться?

— Тебя хочу всю целиком, — признаюсь в лоб. Ходить вокруг да около не мое. Мы уже достаточно покружили, чтобы можно было заявлять обо всем открыто. Да и меня тянет сильно, впервые после жены так к кому-то прикипаю.

— Не надо таких громких слов, — произносит испуганно, а в интонациях мольба. Что же тебя так пугает?

Измайлова снова закрывается, второпях отстегивает ремень и плавно выходит. Ее ведет из стороны в сторону, поэтому, заглушив мотор, выхожу и за несколько быстрых шагов оказываюсь рядом. Обхватываю ее талию, прижимаю к себе, и так хорошо становится, что вечность готов стоять. Думай, Женя, думай, как Кристину завоевывать, потому что к ней душа лежит.

— Проводить? — усмехаюсь, зная, что я не только до двери доведу, но еще и в квартиру напрошусь. Так просто от меня не отделаться. Кристина смеется и легонько качает головой, что-то там для себя решая.

— Какая же ты хитрая сволочь, Верховский, — она смотрит прямо мне в глаза, снизу вверх, но чувствую я себя с ней на равных. Не сдается, упрямая. И мне не остается ничего, кроме как зацепиться за ее острые эмоции и снова коснуться губ, нарочно провоцируя.

— Я лучшая сволочь в твоей жизни, Крис, признай это и будь зайкой, — обхватываю подбородок и втягиваю ее нижнюю губу, прикусывая. Кристина тихо стонет, и мой мозг окончательно отключается. Я приподнимаю ее над землей, захлопываю дверь, щелкаю сигнализацией и не оставляю нам ни единого шанса отступить. Мы заходим в лобби, с трудом оторвавшись друг от друга. Кристина разомлела от поцелуев и, кажется, забыла обо всех своих проблемах. Я же решаю пока на них не сосредотачиваться. Может, после пары оргазмов наконец соизволит открыться. Здороваемся с консьержем, очень долго ждем лифт, я прижимаюсь к Измайловой сзади, демонстрируя всю степень желания и удивляя себя самого таким быстрым приходом в боевую готовность. Крис ведьма, не иначе. Пропускаю ее первой лифт и следую шаг в шаг. — На какой нам этаж, красивая?

— Двенадцатый, — шепчет, отворачиваясь от меня, но я уже так просто уйти не даю. Кладу ладонь на шею и легонько массирую Крис прикрывает глаза и расслабляется. Правильно, детка, отпускай себя и всю хрень, которая тебя тревожит. Нет нерешаемых проблем.

Мы заходим в ее квартиру излишне осторожно, будто пришли грабить. Кристина не спешит приглашать меня дальше прихожей. Снимает пальто, вешая то на плечики, стягивает сапоги. Я успеваю остаться без верхней одежды и обуви за считанные секунды. Подхватываю Измайлову за талию и разворачиваю к себе лицом.

Насрать вообще на весь мир вокруг, на то, что она сейчас обо мне думает. Я сволочь, а сволочи можно поступать как угодно, тем более что сопротивления я не встречаю, когда впиваюсь в ее рот. Здесь и сейчас ее хочу. Знаю, что второй раз нагло прижимаю Крис к стене, но она не сопротивляется, сдается, и я уже не нежничаю: рывком рву рубашку, отправляя пуговицы в пляс по полу квартиры. Измайлова возмущенно фыркает и кусает меня за губу, но позволяет стащить с себя одежду, даже юбку помогает мне снять.

Я уже видел ее в этом белье, там в кружеве даже осталась моя сперма, но сейчас, при свете, Кристина выглядит в миллион раз сексуальнее. И я не могу сдержаться. Разворачиваю ее лицом к стене. Она податливо прогибается в пояснице, подставляя мне упругую задницу. Шлепаю ее, возбуждая до предела обоих.

Второй раз будет быстрым, потому что терпения ни у кого из нас нет. Спускаю трусики по ее ногам, кусаю задницу — Крис вздрагивает и шипит:

— От тебя останутся синяки.

— Я поцелую каждый, — веду языком вверх по пояснице, прокладываю дорожку поцелуев по шее. Мне нравится доводить нас до полупьяного состояния, когда мы оба ни черта не соображаем.

Опускаю ладонь на половые губы. Веду пальцами по нежной коже, надавливаю на клитор и скольжу дальше. Кристина уже готова, я заведен давно. Быстро спускаю брюки и, не растягивая больше прелюдию, вхожу.

В ней охеренно. Глаза закатываются и по телу дрожь бежит. Сжимаю ее талию, не давая двигаться, потому что сам хочу контролировать весь процесс. Толкаюсь, сразу задавая быстрый темп. Кристина задыхается в стонах, цепляется пальцами за стену и запрокидывает голову. Все происходит быстро: мы дико целуемся, она кусается, когда я заигрываюсь и падаю в грубость, но при этом отзывается на каждое мое движение.

Это не то что подкупает. Это лучшее, что может быть. Потому что мы вдвоем, и остальной мир просто отключается. Я вбиваюсь со шлепками, оставляю звонкие удары на ее бедрах, дразню, оттягивая волосы и вынуждая Кристину запрокинуть голову. Ей не остается ничего, кроме как довериться и кончить в моих руках. Ее ноги дрожат, она сжимает меня сильнее.

Чувствую, как в пояснице покалывает от приятных ощущений и, не без труда дождавшись, пока она кончит, выхожу и изливаюсь на ее бедро. Утыкаюсь губами в ее макушку и целую. Крис зажата между мной и стеной. Она не шевелится, только дышит глубоко. Расслабляется, поддерживаемая моими руками. Целую ее плечи, она тихонько мычит в удовольствии.

Прихожу в себя первым и, сгребая Кристину в охапку, тащу нас в душ, хозяйничая в ее квартире с первого дня. Но оно как-то само получается.

Мне жарко. И дышать тяжело, будто на грудь камень положили. Я неохотно выныриваю из сна — в комнате уже давно светло. Не помню, когда в последний раз так хорошо и крепко спала. Тело тяжелое, будто я вчера очень хорошо потренировалась… Хотя, наверное, наш марафон с Верховским вполне можно засчитать за кардио. Мы настолько вымотались, что я отключилась сразу после душа, как только голова коснулась подуш…

О, нет!

Поворачиваю голову вбок, прекрасно зная, кто лежит рядом и прижимается всем телом. Его рука поперек живота, так что я даже встать, не потревожив его не смогу. Смотрю на него, с какой-то тоской осознавая, что он от меня теперь не отвяжется. Нам и правда было хорошо вместе. От Жени мужской силищей за версту несет. Он наглый, самоуверенный и очень страстный. Рядом с ним хочется быть слабой. Ему хочется сдаваться.