— Тебе мне денег дать, — насупился пацан. — Та тетка сказала, что ты целый золотой дашь, потому что это письмо от девушки, с которой ты в прошлом году два раза танцевал.

У Ахемена оборвалось сердце. Он, не задумываясь, достал кошелек, и сунул мальчишке купюру в десять сиклей. Тот отбежал на безопасное расстояние и спросил:

— Слушай, а у нее дыра поперек, что ли, если ты за одно письмо такие деньги платишь? Давай я тебе за такую же бумажку полсотни шлюх подгоню.

— Ах ты… — Ахемен рванул вперед, но оборванец, заливаясь веселым смехом, припустил вверх по улице.

— Что там? — с интересом спросил старший брат.

— Сейчас, — Ахемен вскрыл письмо и жадно пробежал его глазами. — Княжна Гульбахар с родителями прибудет сегодня с визитом в наш город. И она написала адрес, где остановится ее семья. Не может быть! Она написала мне!

— Да ладно! — изумился брат. — Отец бы сказал. К нам не каждый день соседние князья в гости заезжают. Я тебе больше скажу, лет пять уже не заезжали.

— Она не будет врать! — горячо ответил Ахемен. — Да тут и недалеко, я могу просто зайти в гости. Это же не нарушит приличий, она ведь с матерью и отцом.

— Не нужно никуда ходить, брат. Надо это письмо показать отцу. Мне все это не нравится, — внушительно заявил наследник княжества.

— Конечно, конечно, брат, — пробормотал Ахемен.

Перед княжеским дворцом он вдруг произнес.

— Слушай, брат, я кое-что забыл. Узнай там пока все, я скоро приду.

— Хорошо, — мотнул головой старший княжич. — Но поспеши, ситуация необычная. Я хочу немедленно поговорить с отцом.

Ахемен, разум которого помутился окончательно, быстрым шагом пошел в сторону, где находился адрес из письма. Ведь не будет же ничего плохого в том, что он просто узнает, а вдруг князь Бахтияр и вправду прибыл к ним в город. Тогда он просто предложит им остановиться в их дворце. А вдруг ему повезет, и он увидит Её? Ахемен ускорил шаг.

Дом оказался в районе средней руки, что удивило парня. Но разум уже отключился полностью. Он открыл калитку, и зашел в довольно запущенный сад.

— Эй! — удивленно сказал он. — Тут есть кто-нибудь?

— Как ты мог его отпустить одного? — резко спросила мать. — Он же помешался на этой девчонке!

— Да и мысли не было, матушка! — оправдывался наследник. — У нас же тут тишина и покой. Из преступности — только карманники. А Ахемен парень бравый, он голыми руками десяток положит.

— Это была ловушка, — сказала мать, с трудом сдерживая слезы. — Кто-то играет нами. Твоего брата нет уже сутки.

— Я послал телеграмму князю Бахтияру, — хмуро сказал князь. — Он в Карфагене, но княжна сегодня ночью пропала.

— Как это? — удивленно повернулись к нему жена и сын. Это было неслыханно.

— Вот так. Больше он ничего мне не пояснил, но уже выехал на патрульном катере к нам. И я сообщил в канцелярию императора о происшествии. Он с супругой оказался с визитом в Тире, и они тоже вышли сюда на яхте.

— Императорская чета прибудет к нам? — с ужасом спросила княгиня. — Но у нас ничего не готово. Мы еще никогда не принимали таких гостей.

— Он подчеркнул, что визит будет тайным, и встреча пройдет у него на борту. В городе ни он, ни императрица не появятся, — успокоил ее князь.

— Он что-то знает об этом, — уверенно сказала княгиня. — Сорайя точно не поехала бы в наше захолустье без острой необходимости. Она та еще гордячка.

— Когда же он успел об этом узнать? — изумился князь. — Я же только что сообщил ему об этом.

— Муж мой, — с горечью сказала княгиня. — Дети князей не пропадают одновременно. Я молю светлого Бога, чтобы они просто сбежали, и тайком заключили брак. Но у меня есть подозрение, что все намного, намного хуже. Потому что императорскую чету вряд ли заинтересовали бы похождения двух влюбленных идиотов из провинциальных княжеств.

Двумя днями ранее. Карфаген. Гульбахар.

Последнее письмо расставило все на свои места. Ее возлюбленный предлагал ей бежать и заключить брак. Его родители тоже против их союза, но если она ему откажет, то ему больше жить незачем. Он выстрелит себе в голову, или бросится со скалы, он еще не решил. Одно он знает твердо, что жить без нее он не сможет. И если в ее сердце есть хоть капля симпатии к нему, то она не позволит погибнуть тому, кто любит ее больше жизни. Обычное сердечко в конце письма было изображено пронзенным кинжалом со стекающими каплями крови. И вместо буквы А, письмо было подписано полным именем, Ахемен.

Гульбахар чуть не потеряла сознание от прочитанного, и у нее не осталось ни малейших сомнений. Она не позволит ему погибнуть, а потому к письму, которое пришло на следующий день, она была готова. Небольшая сумка с вещами, которую она собрала, влезла бы не в каждый товарный вагон, а потому она несколько часов потратила на то, чтобы вещей осталось столько, сколько она смогла бы унести. Это была титаническая работа, любая женщина потратила бы на нее неделю, но Гульбахар справилась за ночь. Очередное письмо появилось днем, что было крайне необычно. Видимо потому, что накануне княжна не сомкнула глаз, собирая вещи. По сравнению с предыдущими письмами, это было довольно сухим, и состояло из инструкций, что, как и когда ей нужно сделать. В полном соответствии с ними, она вылезла в окно и пошла в дальний угол сада, где стояла лестница, заботливо прислоненная к трехметровой стене, что окружала княжескую резиденцию. Собаки, которых выпускали на ночь, прекрасно ее знали, и не обратили на нее ни малейшего внимания. Гульбахар бестрепетно перелезла через стену, с другой стороны которой стояла точно такая же лестница и вскочила в зашторенную карету, что моментально оказалась перед ней. Ее ждали. Карета мигом домчала до берега, где она пересела в лодку, которой управляли молчаливые, но очень почтительные люди.

— Где он? — спросила она.

— Господин ждет вас, сиятельная. Мы будем на месте через несколько часов. Только пересядем на катер.

Ее пересадили на небольшую яхту, которая вхолостую выбрасывала облака темного дыма из труб, и она стрелой помчалась на север. Там Гульбахар ждала любовь всей ее жизни, она это знала точно.

В то же время. Ахемен.

Княжич очнулся от сильной головной боли. Судя по звукам, они плыли на быстроходном катере, или на яхте. Но куда плыли, и самое главное, почему, для него осталось загадкой. Голова после удара болела невыносимо, и его довольно сильно мутило. Он был связан на совесть, и мог лишь повернуться влево, где на полу, возле низкой откидной койки, стоял заботливо поставленный таз. Туда-то и отправился обед, который по странному недоразумению находился еще в желудке у княжича. Рвота облегчения не вызвала, зато вызвала новый приступ головной боли, который подарил Ахемену массу незнакомых ранее ощущений. Его частенько били в Сотне, но такого удара он еще не получал. Он со стоном закрыл глаза, чтобы успокоить эту проклятую боль. К его удивлению, так было гораздо легче. Если не шевелиться, и не смотреть на свет, то боль уходила куда-то далеко, напоминая о себе небольшими вспышками, которые были, впрочем, сильно слабее, чем раньше. По ощущениям, через пол дня катер остановился, а в каюту вошли рослые мужики, которые сгрузили его на носилки, замотав лицо.

— Здоровый кабан, мля… — просипел один. — Усраться можно, такого тащить.

— Заткнись, — грубо оборвал его второй голос. — Давай еще десять человек наймем, и с ними деньги поделим. Забыл, сколько нам платят?

— Да тащу, тащу, — пошел на попятную сиплый. — Но, до чего же тяжелый, падла.

С сопением и матом они вытащили Ахемена на свежий воздух, который резко ворвался в его легкие. Это было невероятное облегчение. После спертого воздуха каюты солоноватый морской ветер даже немного пьянил. Носилки с княжичем бросили на какую-то телегу, причем ему перед этим плотно забили рот вонючей тряпкой. Сверху забросали сеном и повезли. Ехали они пару часов, после чего с таким же сопением и поминанием демонов, которые подкинули им такую тушу, Ахемена перетащили в подвал, где бросили лицом вверх на широкую кровать.