Отделения банков запылали, следом за ним начали поджигать магазины, гостиницы и дома родственников подсудимых. И теперь тысячи людей шли к самому средоточию зла, туда, где было сердце этих ненасытных упырей. Жидкий заслон полиции, который не собирался умирать за чужое добро, был смят в считанные секунды. Озверевшая толпа разлилась по коридорам гигантского здания, куда отдельные смельчаки пришли на работу. Те, кто поумнее, сбрасывали строгие деловые кители и пытались раствориться в толпе. Остальных нещадно били. В директорском крыле людское море разбушевалось окончательно. Одуревшее от ужаса начальство вытащили из их кабинетов и забили насмерть. Некоторых выбросили из окон. Озверевшее стадо в бессмысленной злобе превратило великолепный особняк в руины, потому что на прощание кто-то поджег здание. Выйти успели не все. Несколько человек задохнулось в дыму, заблудившись в бесчисленных коридорах. Некоторые разбились, выпрыгивая из окон горящего здания.

Довольная, рыкающая толпа медленно покатилась в свои нищие кварталы, лелея робкую надежду, что документы на их кредиты сгорели в веселом пламени пожаров, уничтоживших ненавистные банки. Даже десятая доля в год, как написано в законе, давно превратилась в треть, потому что каждый шаг в проклятых банках стоил денег. Счет открыл — плати, деньги внес — плати, деньги снял — тоже плати. И что такое ежемесячное обслуживание счета, и почему оно такое дорогое? Этого никто не мог понять. Знали только, что если ты взял в долг в банках Или, либо Эгиби, то отдашь втрое. Ведь все твои деньги будут уходить на проценты и какие-то непонятные комиссии.

Заводы удалось отстоять, потому что рабочие сорвали вывески и не пустили толпу. Это же теперь княжеское имущество! И без работы никому не хотелось оставаться, потому что в толпе погромщиков шли люди, которые были наняты ушлыми конкурентами. Когда еще такая возможность представится.

В течение месяца большая часть газет в Империи была закрыта. Правительства испугались того влияния, которое оказало печатное слово на умы людей. Остальные издания либо легли под князей, не смея печатать ничего без их одобрения, либо были куплены за гроши теми же князьями, которые стали жестко контролировать информацию, что шла в массы.

Все крупные холдинги, объединяющие разнообразные активы, раздробили, а пакеты акций мажоритарных собственников были принудительно проданы. Игру на бирже, как таковую, запретили полностью, обложив такой массой ограничений, что спекулянты пошли искать себе хлеб попроще. Никому не хотелось попасть на виселицу по обвинению в финансовых махинациях.

Жизнь вошла в свою колею, но эта жизнь стала какой-то неспешной, однообразной и без огонька. Так, светлая и чистая любовь двух юных сердец остановила технический прогресс почти на двести лет. Ведь для того, чтобы сделать что-то новое, нужно деньги, очень много денег. А они все оказались в государственном казначействе, которое расставалось с ними крайне неохотно. А еще нужны такие люди, как Фархад Или, талантливые и не ведающие границ возможного. Просто этим людям нужна узда, как и писал великий Пророк. А вот через двести лет были снова накоплены деньги, и выросли новые Фархады Или, и узда для них уже была наготове, ведь князья не дремали. И прогресс начал набирать обороты, порождая новые проблемы, которые тоже, как выяснилось, предсказал великий провидец. Пусть будет светлым его покой на той стороне.

На следующий день. Ардашир.

— Я предупреждаю, ваше величество, что его манера общения может шокировать. Мы для него, в общем-то, просто далекие потомки. Он и относится к этому соответственно, — сказал Ардашир своему императору.

И они зашли в покои Пророка, который сидел на террасе и щурился на заходящее солнце. В руках его была чашка кофе, который он пил с видимым наслаждением.

— Слушай, внук, я за кофе тебе готов простить то, что меня конями разорвали. Я его даже не знаю, сколько лет, не пил.

— Рад, что тебе понравилось, — ответил Ардашир. — Это специальный сорт, его очень сложно достать.

— С кем это ты? — заинтересовался Макс. — Судя по важной физиономии и нарядному кителю, это еще один мой потомок. Угадал?

— Перед тобой император Салманасар четырнадцатый, собственной персоной! — торжественно сказал Ардашир.

— Ого, ну садись, император! Кофе сам себе наливай, мне вставать лень, — заявил Макс, приветствуя чашкой кофе ошарашенного таким приемом Салманасара.

— Я предупреждал, — сказал Ардашир, получающий истинное наслаждение от вида растерявшегося повелителя миллионов людей.

— Очень рад нашему знакомству, — чопорно сказал Салманасар.

— Я очень сомневаюсь, что ты этому рад, — заявил Макс, смакуя кофе. — С чего бы тебе радоваться? Ты же, наверное, как Ардашир, думаешь, не прикончить ли меня по-тихому. Уж больно много проблем от меня может быть.

— Мнэ-э, — глубокомысленно сказал император. Врать он не мог, честь не позволяла, а сплести удобоваримую словесную конструкцию государь еще не успел.

— Вот видишь, я прав. Не бойся, не будет от меня проблем. Мне назад нужно, много незаконченных дел осталось. Еще четыре с небольшим года, и я отсюда уйду. Мы же только Ассирию завоевали, забот полно. Ахемен там без меня дров наломает, ему лишь бы воевать.

— Вы имеете в виду Ахемена первого? — с придыханием спросил император.

— Его! — кивнул Макс.

— А он, и правда, был так силен, как говорят легенды? — император напоминал школьника на экскурсии в музее.

— Да, здоровый конь! Быка валял запросто, — подтвердил Пророк.

— А князья Дайаэ, и правда ведут свой род от эламских царей? — задал император, давно мучивший его вопрос.

— Да я уже Ардаширу рассказывал. Разбойник вавилонский его предок, мы ему княжество за услуги подарили, помог он нам сильно, — ответил Макс. — И он сильно старше последнего царя был. У него сын был ровесник его. Проверьте годы жизни, они не сойдутся.

— Я знал, — с просветлевшим лицом сказал император. — У него же почти получилось! Он, видимо, подделал те документы.

— Ты в архивах поищи, — посоветовал Макс, — последний царь Элама был Хумбан-Нимена. У него много детей было, но до юношеских лет только один сын дожил. Шуттур его звали. Он, скорее всего, молодым умер, потому что пьет беспробудно, как отец. Или, точнее, пил… Я его лет с пятнадцати вообще трезвым не видел.

— Я обязательно найду, — с одухотворенным лицом ответил Салманасар. — Ты не представляешь, как мне помог. Он же меня припёр к стенке. Казна ему задолжала огромные суммы, и я уже готов был внести этот вопрос на голосование Великих Семей. Тогда его могущество еще больше выросло бы.

— Обращайся! — отсалютовал ему чашкой Макс.

— Слушай, дедушка, помоги нам, — с серьезным лицом заявил Ардашир. — Нужно пару пророчеств расшифровать. Мы же тебе не чужие, все-таки.

— А хрен с тобой, помогу, — махнул рукой Макс. — Я сегодня добрый, это из меня еще Гульбахар не выветрилась. Чудо, а не девчонка. Просто солнышко.

— Да, мы все эту историю знаем, всем бы таких детей, как она, — ответил император.

— Так чего вы их в эту школу суете? Я точно знаю, моя жена такой ужас в жизни бы не создала. Она почти как Гульбахар по характеру. Соскучился я по ней, — грустно сказал Макс.

— Ка… какая жена? Ты что за проходимца мне подсунул? — взвился император. — Да я тебя в порошок сотру!

— Успокойся! — весомо сказал Ардашир. — Он прав. Директриса Ясмин была женой Пророка, а не Дарья. Ошибка вкралась в старые тексты. Мы это знаем, но молчим, не хотим скандала. Я сам удивился, когда он это сказал.

— Правда? — изумлению императора не было предела. — Тогда в закрытую секцию передай материалы. Это же сенсация будет в узких кругах.

— Портреты остальных моих предков отдашь? А то у меня первых тридцати поколений не хватает, — начал торговаться Ардашир.

— Только копии, — протянул руку император. — И с тебя все, что найдешь по князьям Дайаэ.

— Договорились, — пожал руку Ардашир.