— Лорд, — я склонила голову перед ним, оказывая те почести, краткость которых извиняла лишь обстановка вокруг нас, — мы повинуемся тебе…

Он вновь оборвал меня и заговорил резко, почти зло:

— Я не твой лорд, и ты мне не подчиняешься. Ты делаешь свой выбор свободно и добровольно. Я могу предложить тебе и твоим людям сильную крепость в качестве убежища, и ту помощь, какую может оказать вам один человек. А я не новичок в ведении войны.

И мы вернулись с ним к моим людям. Все они были охвачены трепетом и разбежались. Я смотрела на него и видела на его лице горькую улыбку. И я понимала, ощущала ту горечь, которая владела им в это время. Но как это получалось, что я разделяла с ним его чувства, я не понимала. Все подчинялись его приказам беспрекословно. Он свистнул и сразу с горы прискакала лошадь. Тут же на нее была усажена Мартина. Других наших лошадей мы загрузили припасами, и он повел нас за собой! Мы пришли в прекрасное место — крепость на озере. К ней вели два моста, но один из них был разрушен, а второй при помощи специального механизма поднимался и опускался. Через пространство, которое образовывалось после поднятия моста, не мог пройти никто. Кроме того, эта земля некогда обрабатывалась: там росли фруктовые деревья и колосья, с которых можно было собрать зерно. Теперь мы могли оставаться здесь довольно долго, пока не наберем провизии для путешествия и не окрепнут люди. Мое доверие к этому странному человеку росло. Он не говорил, как его зовут, возможно, как и Мудрые Женщины, полагая, что если назвать другим свое имя, то любой может сделать его своим слугой. Про себя я называла его лорд Янтарь, по цвету его глаз. Пять дней он был с нами, следя за тем, чтобы все было в порядке. Затем сказал, что едет на разведку. Он хотел убедиться, что ализонцы не проникли далеко вглубь страны, и что они еще не скоро нас побеспокоят.

Ты говоришь так, как будто ализонцы и твои враги, — удивилась я. — Но ведь на вас они не нападали, это нам приходится спасаться.

— Страна моя и я уже дрался за нее. И снова буду драться, пока не вышвырну их в море, из-за которого они приплыли.

Меня охватило непонятное возбуждение. Что могло это означать для моего несчастного разбросанного народа? Ведь эти люди, обладающие Могуществом, хотят прийти к нам на помощь в нашей смертельной борьбе за свободу. Я хотела спросить его об этом, но он заговорил сам, вероятно прочтя мои мысли.

— Ты думаешь, что для их уничтожения можно использовать Могущество, — печаль в его голосе вновь удивила меня.

— Не возлагай на это надежд, леди Джойсан. Тот, кто вызывает могущество, не всегда может управлять им, так что лучше его не вызывать. Но вот что я тебе скажу: я уверен, что это самое безопасное для вас место. Если ты благоразумна, то вы останетесь здесь до моего возвращения.

Я кивнула ему в ответ.

— Так мы и поступим, лорд, — и тут мне ужасно захотелось протянуть ему руку и коснуться его руки, дать ему понять, что я хочу снять с него ношу, которая тяготит его душу. Но это было бы бессмысленным действием и я не поддалась своему капризу.

По выражению ее глаз я понял, что между нами ничего не может быть, но это был удар лишь для меня. Теперь я осознал, что напрасно лелеял в своей душе надежду, что я все-таки больше человек, чем чудовище. Я правильно поступил, не выслав ей свой портрет, хотя она просила меня об этом. Теперь она никогда не узнает, что Керован — это я. То, что Джойсан приняла меня за одного из Прежних, имело две стороны. Во-первых, это не давало ей возможности задавать вопросы, так как я всегда мог уклониться от ответа. А во-вторых, она была вправе ожидать наличия некоего Могущества, и его отсутствие я тоже должен был приемлемо объяснить. Но в течение первых нескольких дней я чувствовал себя относительно спокойно, так как работы и забот было предостаточно. Лагерь, в котором ютились беглецы, представлял собой довольно жалкое зрелище. Среди беглецов имелось всего четыре весьма условных воина: два человека преклонных лет, причем один без руки, а другой — без глаза, еще совсем зеленый юноша, наверняка никогда не державший в руках оружия, и раненый пастух. Остальные — женщины и дети, правда, среди них были те, кто в случае появления противника могли встать плечом к плечу с воинами. Это были в основном крестьяне, но среди них находились две леди — старая и молодая. Старая была в состоянии шока. За ней постоянно приходилось присматривать, чтобы она куда-нибудь не ушла. Джойсан сообщила, что сын этой леди убит, но она отказывается верить в это и все время ищет его. Об Икринте она рассказала мне странные вещи, почти такие же странные, как и те, что случились в Ульмдейле. По всему было видно, что один из их рода, тоже призвал Могущество сил на крепость и под ее обломками погибло множество врагов. Однако нападение противника не было неожиданным и Джойсан надеялась, что многим удалось бежать на запад. Их целью был Норсдейл, но сейчас у них не было проводника. Кроме того, одна из женщин недавно родила и не могла принять участие в трудном и длительном переходе. И вот тогда я подумал о крепости на озере, которая дала бы защиту и возможность передохнуть и набраться сил измученным людям. Только это и мог я сделать для моей леди — дать ей крышу над головой и относительную безопасность. То, что она носила мой подарок, ничего не значило. Она носила его не потому, что испытывала ко мне какие-то чувства, а потому, что эта вещь была действительно красивой. Младшую из двух леди, Инглиду, которая была родственницей Джойсан, я невзлюбил. Она смотрела на Джойсан из-под полуопущенных ресниц с нескрываемой ненавистью, хотя моя леди ничем не проявляла к ней недоброжелательности. Что произошло между ними раньше, я не знал, но понимал, что Инглиде доверять нельзя. Что касается самой Джойсан, то я гнал от себя эти мысли, так как у меня не выходило из головы то выражение, с которым она впервые взглянула на мои копыта. Хорошо, что я решил не скрывать от людей своего уродства. Лучше уж сейчас испить эту горькую чашу, чем потом, когда будет поздно. Джойсан была прекрасной девушкой, вполне достойной быть женой любого лорда. Я понял это, когда они шли под моим руководством к крепости на озере. Хотя она очень устала и много раз падала духом, но с достоинством несла тяжкую ношу ответственности за своих людей. Несла и не жаловалась… Ее мужество было таким же большим, как и ее любвеобильное к людям сердце. Если бы я был, как все остальные люди… Теперь я часто вспоминал видение, когда она держала на коленях голову умирающего юноши. В прошлом это было или в будущем? Я не имел права спрашивать ее об этом. Я потерял это право после того, как не признался ей, кто я такой. Я мог бы провести их в Норсдейл, а затем… Теперь я был человеком без владений, и мне было легко расстаться со всем. Я мог бы присоединиться к воинам какого-нибудь лорда или удалиться в пустыню, где влачили существование те, кого изгнали из долин. Но перед тем, как распрощаться, я должен был обеспечить Джойсан безопасность.

Когда беглецы из Икринта устроились в крепости и научились пользоваться разводным механизмом моста, я нашел Джойсан и сказал, что мне необходимо съездить на разведку. Это частично являлось правдой, но у меня имелась и другая цель — я должен был справиться с собой. Иногда мне казалось, что она как-то странно смотрит на меня, как будто чувствует, что между нами есть связь. И тогда мне страшно хотелось сказать, кто я. Но этого нельзя было делать, и я решил удалиться до тех пор, пока не возьму себя в руки. Вероятно, в ее глазах я выглядел настоящим монстром. Но она посчитала меня одним из Прежних и принимала мое уродство, как нечто само собой разумеющееся. Но как мужчина… нет, я не был для нее мужчиной. Покинув крепость, я направился к северо-западу. Это была дикая страна, хотя совсем другого рода, чем Пустыня. Однако я не нашел здесь остатков строений Прежних, как ожидал. Три дня я изучал путь, по которому мы должны были идти в Норсдейл. Конечно, я не знал туда дороги, но общее направление чувствовал. Дорога была трудной — широкие долины сменялись узкими ущельями, окаймленными остроконечными утесами. Да, здесь быстро не пойдешь, и постепенно я стал склоняться к тому, что лучше пересидеть в крепости на озере до весны. На четвертый день я наткнулся на свежие следы. Это был небольшой отряд — человека четыре. Они были на лошадях, но не на грузных, на которых ездили ализонцы, а на легких пони, которых предпочитали наши люди. Тоже беглецы? Возможно… Но сейчас было такое время, что приходилось быть осторожным и все проверять. Джойсан сказала, что все беглецы из Икринта рассеялись по долинам, может быть, и эти из Икринта. А если так, то мой долг разыскать их и сопроводить в крепость. И я последовал за ними со всеми предосторожностями. Следы были оставлены несколько дней назад. Дважды я натыкался на место, где они устраивали лагерь, точнее отдыхали, так как я не обнаружил кострища. По следам было видно, что они не бегут, а точно знают, куда идут — движет ими цель, а не страх. Причем двигаются они, если не учитывать отклонений при обходе препятствий, прямо к крепости на озере. Обнаружив это, я забеспокоился. Четыре человека это, конечно, не много, но если они хорошо вооружены и застанут людей Джойсан врасплох… А это вполне могли быть преступники Пустыни, стремящиеся к наживе. И я бы не сбился с их следа, если бы не буря. Она пришла в тот же вечер. Конечно, это был всего лишь безобидный дождичек по сравнению с той бурей, что обрушилась на Ульмдейл. Но ветер и дождь все же секли мне лицо, так что пришлось искать укрытие. Пока я пережидал бурю, в моей голове теснились беспокойные мысли. У меня не проходило ощущение, что это враги. Я долго жил на границе с Пустыней и отлично знал, как поступают преступники со своими жертвами. Но мне ничего не оставалось делать, как надеяться на то, что Джойсан будет следовать моим советам и не позволит пришельцам застать их врасплох. Икринт не знал набегов из Пустыни. Они могли принять любого пришельца долин, как друга. К утру буря стихла, но следы исчезли. Я был слишком встревожен, чтобы искать их. Необходимо срочно скакать в крепость и выяснить, что же там происходит. Но дорога заняла у меня два дня, хотя я нещадно погонял Хику, совершенно не давая ей отдохнуть, и когда я въехал в долину, уже находился в таком состоянии, что был готов увидеть картину кровавой резни. Мне что-то крикнули с одного из полей возле крепости, и это заставило меня замереть. Нальда и еще две женщины махали мне руками. Сцена была мирная, так что все мои опасения оказались напрасными. Женщины собирали созревшее зерно на расстеленные плащи.