Кайлон! Кимок! Я закрыла глаза, представила их себе, самых близких моему сердцу, моих «вторых я», и чуть слышно запела слова, такие древние, что значение их утратилось, но звучание собирало некоторую энергию. Положив доску на колени и держа ее правой рукой, я коснулась ее гравированной поверхности пальцами левой руки и повела их сверху вниз сначала по красному ряду, потом по золотистому, а затем — насильно заставляя их двигаться — по черному. Я три раза повторила эту процедуру. И ответ пришел. Пальцы неожиданно остановились на неровной поверхности, словно погрузились в нее и тоже стали деревянными. Я открыла глаза, чтобы прочесть сообщение. Золото! Если можно верить, золото — жизнь, и не просто жизнь, а хорошо устроенная для тех, кого я так старалась достичь. Как только я в это поверила, прикосновение к доске сразу же стало слабее, и я смогла убрать пальцы. Тяжелый груз, который я носила, спал с меня. Я не могла не верить, что все прочла правильно! Ну, теперь насчет моего собственного будущего. Бегство… Как? Когда? Это было сложнее. Я не могла составить четкую картину в мозгу, как делала это относительно братьев. Я могла только построить сильное желание очутиться где-то в другом месте и ждать ответа. Снова мои пальцы прилипли, на этот раз почти у самого низа красной колонки. Значит, бегство возможно, но сопряжено с опасностью, и произойдет не очень скоро.

В полотнище моего входа кто-то поцарапался.

— Ясновидящая, мы идем, — раздался голос Айфинга.

Неужели моя контрмагия потерпела неудачу? Нет, если бы он пришел, как муж, он не назвал бы меня так и не стал бы ждать снаружи.

— Тот, кто идет, может войти, — ответила я формулой Утты. Я сдернула полотнище с кола. Айфинг был не один: за ними шли три воина, главные члены племени, действовавшие в качестве неофициальных советников. В ответ на мой приветственный жест они опустились на колени и сели на пятки передо мной.

— Мы должны идти. Нужда в мясе…

— Так, — согласилась я. Затем я снова применила формулу Утты. — Куда направится народ?

— Мы пришли спросить об этом тебя, ясновидящая. Мы желали бы снова идти на восток ниже берега моря, где был наш дом до того, как по воде пришли убийцы. Не принесет ли это нам зло?

Так и есть, просьба о предвидении, а у меня только доска и пальцы. Придется сделать возможное и надеяться на лучшее. Я взяла доску. Они уставились на нее с удивлением, как на что-то новое.

— Разве ты не смотришь в шар Света? — спросил Айфинг. — Утта всегда…

— У тебя то же самое копье, тот же меч, что и у Туана, стоящего рядом с тобой? — спросила я. — Я не Утта, и не пользуюсь тем же оружием, каким пользовалась она. — Видимо, это показалось им логичным, потому что они только жестикулировали, но вопросов не задавали. Я закрыла глаза и постаралась как можно яснее представить себе путешествие. Но тут тоже было трудно нарисовать мысленный образ. В конце концов, я решила, что для лучшего результата надо фиксировать внимание на себе. Вот в этом и была моя ошибка. Я пробежала пальцами по доске, и они быстро остановились. Я открыла глаза. Пальцы находились на середине правой колонки.

— Такое путешествие перед нами, — сказала я. — Есть некоторая опасность, но не самая большая. Предупреждение не сильное.

Айфинг удовлетворенно кивнул.

— Пусть будет так. Вся жизнь состоит из опасностей того или иного рода. Но у нас есть глаза, чтобы видеть, и уши, чтобы слышать, и есть разведчики, которые отлично пользуются тем и другим. Значит, на восток, ясновидящая. Мы двинемся через два дня на заре.

Мне не хотелось ехать на восток, все дальше от той части Эскора, которая так много значила для меня. Даже если бы я сейчас могла разбить рунные цепи и убежать, между мной и Долиной лягут многие лиги неизвестной земли, полной ловушек, хитрых и умных. Но магия Утты не оставила мне выбора, и, когда Вупсалы выступили, пошла и я. Я старалась лишь запомнить дорогу для будущего. Пока мы жили возле горячих источников, мы, вернее, я, забыли о зиме. Выйдя оттуда, мы шагнули из начала лета в середину зимы. Сани и собаки Утты ушли вместе с ней, но Айфинг, согласно обычаю, обеспечил меня и новыми санями и двумя хорошо выдрессированными собаками и прислал ко мне служанку своей старшей жены, чтобы она помогла мне собраться. У меня еще не было служанки из племени, и я не просила о ней, потому что не хотела шпионских глаз, когда собралась овладеть былыми способностями. Но теперь я видела, что Висма и Аторфи избавились от большой работы. А поскольку возня с палатками была для меня внове, мне пришлось просить кого-то в помощь. Как ни мало было племя, в нем были касты, установленные очень давно. Некоторые семьи были свободны от приказов Айфинга и других лидеров, другие же семьи повиновались. Самые низшие, такие, например, как Висма, были пленными или их потомками. Я смотрела на эти семьи с новым вниманием, когда мы поехали, и поглядывала на девушку, которую могла бы взять в свою палатку. Мой выбор колебался между двумя женщинами. Одна была вдова, живущая в палатке сына. У нее было тупое, попорченное временем и обстоятельствами лицо, и двигалась она почти так же, как рабы Колдеров по рассказам моей матери. Я не думала, что любопытство все еще живет в ней, и решила, что она, по всей вероятности, будет честна со мной, если я возьму ее из палатки, где она смиренно делала всю тяжелую работу. Другая была молодая девушка, казавшаяся довольно послушной. У нее была искалечена нога, что, по-видимому, не мешало ей в работе, но лишало надежды на замужество, разве что ее взяли бы третьей женой, то есть более служанкой, чем супругой. Но, возможно, она была для меня чересчур сообразительна. Я уже научилась вести собак голосовыми командами, к которым их приучили со щенячьего возраста, и, как только все было уложено на сани, я заняла свое место в цепочке сразу же за санями домочадцев Айфинга. Мужчины выстроились с флангов, охраняя тяжело груженные сани, а иной раз и прикладывая силу, чтобы подтолкнуть их. Но мы недолго шли по песку, жаре и камням, поднявшись вскоре по склону в лед и снег другого мира. Когда собакам стало легче тянуть сани, наш эскорт отошел к основной массе путешественников, сделавшись защитной преградой для нас на случай нападения. Мы снова ехали по пустынной стране, где не было признаков прежних поселений, какие легко замечались в западной части Эскора. Я снова удивлялась этому. Ведь эта местность, даже несмотря на зимние штормы, казалась пригодной для огородов и ферм и могла хорошо кормить население. Но нам не встречались ни следы полей, ни развалины, свидетельствовавшие, что здесь когда-то были земли и замки Древних.

На второй день путешествия мы пришли к реке. На ней лежала корка льда и только в самой середине тянулась широкая, темная полоса. Здесь я впервые заметила, что мы не в дикой местности: через реку был перекинут мост, его опоры все еще стояли, но в середине их не было. С каждой стороны у моста стояло по две защитные башни, достаточно большие, чтобы разместить в них гарнизон. Одна из башен была нетронута, а три остальные сильно пострадали, покосились, и у них отсутствовали крыши и часть стены. На нашем берегу между двумя башнями стояла каменная арка с так глубоко вырезанным на ней узором, что его можно было разобрать. Этот символ я уже видела в рунных свитках Утты — перекрещенные меч и жезл. На другом конце моста снег лежал ровно и гладко, что указывало на наличие мостовой или хорошей дороги. Но племя сочло неосторожным воспользоваться этим преимуществом. Хотя я и не заметила на рунах ничего от Теней, мы сделали большой крюк, чтобы не приближаться к этим покосившимся стенам. Видимо, Вупсалы давно усвоили, что такие места могут оказаться ловушкой для неосторожного, и принципиально избегали всевозможных остатков прошлого. Я смотрела на мост и этот намек на дорогу и гадала, куда она ведет или вела когда-то, и что означают эти символы на воротах. Я же считала, что этот символ имел не рунное значение, а был когда-то геральдическим девизом народа или семьи. В Эсткарпе давно уже не употребляли таких опознавательных знаков, но некоторые из Старой Расы, бежавшие от колдеровской резни в Карстен или в пограничные районы, пользовались ими. Реку мы не переходили, а на этой стороне, похоже, не было и следа дороги. Мы шли параллельно реке, которая текла сначала на восток, а затем повернула к северу от теплой долины. Я подумала, что эта река впадает в восточное море, которое искали мои спутники.