Я долго изучал его и, чем больше смотрел, тем более знакомым казалось мне это лицо, хотя и не смог сказать, почему и откуда. И несмотря не то, что мы были окружены этими причудливыми изображениями, теперь у меня не было ощущения, что за нами следят. Впервые за время нашего путешествия у меня поднялось настроение.

— Почему здесь столько изображений? — удивился я. — Чем дальше мы продвигаемся, тем их становится больше.

Ривал проглотил кусок хлеба и, собравшись с мыслями, ответил:

— Возможно мы приближаемся к очень важному месту — святилищу, или городу. Может, это часовые… Годами я собирал и анализировал рассказы торговцев, и никто из них не забирался так далеко по этой дороге.

Я заметил, что он возбужден и ждет какого-то важного открытия, самого важного из тех, что он сделал за долгие годы путешествий по этой Пустыне. Он быстро поел, так как нетерпение уже овладело им, так же как и мной. Мы решили не задерживаться под этим гигантским подбородком и поскакали дальше. Дорога продолжала извиваться между холмами и изображения стали более сложными и замысловатыми. Ривал остановился перед одним из них и трепетно воскликнул:

— Великая Звезда!

Всматриваясь в изображение, с трудом я выделил взглядом пятиконечную звезду. Она была так искусно замаскирована в лабиринте линий, что найти ее было довольно сложно.

— Великая Звезда? — произнес я с непониманием.

Ривал соскочил с лошади, подошел к утесу и начал ощупывать глубоко высеченные линии, как бы желая, чтобы его пальцы подтвердили истинность того, что видят глаза.

— Насколько я знаю, это способ вызова одного из самых Могущественных, но кроме изображения от ритуала ничего не осталось. Никогда раньше я не видел такого сложного рисунка. Я должен перерисовать его.

Он достал рог с чернилами, перо, кусок пергамента и принялся за работу. Я изнемогал от нетерпения, наблюдая, как он любовно и аккуратно прорисовывает каждую черточку, то и дело сверяясь с оригиналом.

— Я разомнусь немного, — сказал я.

Ривал что-то хмыкнул в ответ, не отрываясь от работы.

Я поскакал, сделал поворот и… конец дороги! Передо мной возвышалась каменная плита и никаких намеков на дверь или ворота. Мощеная дорога кончалась перед этим утесом. Не веря своим глазам, я смотрел на такой неожиданный и бессмысленный конец нашего путешествия, на которое мы возлагали столько пламенных надежд. Дорога начиналась ниоткуда и кончалась в… Зачем же тогда вообще она была нужна? Каким целям служила? Я сошел с коня и ощупал пальцами каменные плиты. Это был настоящий твердый камень — дорога находилась лишь за мной, упираясь в камень. Я прошел сначала в одну сторону, затем в другую, пытаясь обнаружить хоть какой-то смысл во всем этом. С каждой стороны находилось по колонне, как будто они охраняли какой-то вход, портал. Но самого портала не было! Я подошел клевой колонне и дотронулся до нее и тут Же заметил у ее подножия что-то непонятное. Полузасыпанный песком какой-то блестящий предмет. Я опустился на колени и сначала пальцами, а затем кончиком ножа выцарапал находку из каменной расщелины. В моей руке находился странный поблескивающий предмет. Это был шар, маленький блестящий шар. Вероятно, он пролежал, среди этих грубых камней довольно долго, и все же на нем не было видно ни единой царапины. Внутри шара я увидел изображение грифона, как будто сделанного искусным ювелиром-резчиком драгоценных камней. Грифон был гербом нашего рода. У него одна нога с когтями была поднята, а клюв раскрыт, словно он хотел изречь какую-то мудрость. Прямо над головой грифона в шаре находилось золотое перекрученное кольцо, как бы звено цепи. Я стоял, держа шар в руке, и свет его становился все сильнее. И я мог бы поклясться, что шар нагревается. Тепло, исходящее от него, было мне приятно. Я держал шар на уровне глаз, чтобы повнимательнее рассмотреть грифона. Теперь я видел, что глаза его сделаны из красных камней, и эти глаза вспыхивали, хотя на них не попадали лучи солнца. Казалось, они жили своей жизнью. У Ривала я видел множество различных обломков, но впервые мне попалась такая вещь — совершенно целая и неповрежденная — за исключением остатка цепи, но это легко можно было восстановить. Отдать ее Ривалу? Но когда я смотрел на грифона, чувствовал, что он предназначен именно мне, что эта находка не просто мое везение, шар сделан для меня. Но я не знал, какова цель этого подношения. Может, действительно ко мне через мать проникла примесь крови Прежних и поэтому шар так странно знаком мне. Я принес шар Ривалу. Когда он взглянул на него, на его лице выразилось безграничное удивление.

— Сокровище… и оно только гное, — медленно проговорил он, как будто ему не хотелось произносить этих слов.

— Нашел его я, но сокровище принадлежит в равной степени нам обоим, — я заставил себя быть великодушным.

— Нет, это не может быть простой случайностью, что шар с грифоном нашел тот, у кого грифон герб рода, — он протянул руку и коснулся левой стороны моего камзола, где красовалась голова грифона. Он даже не стал брать шар в руки, хотя внимательно осмотрел его. — Эта вещь обладает могуществом, — высказался он, наконец. — Ты чувствуешь в нем жизнь?

Я чувствовал. Тепло, которое излучал шар, грело меня, и я не мог этого отрицать.

— Его можно использовать по-разному, — тихо проговорил Ривал, прищурив глаза. — Он может осуществлять связь между людьми, открыть дверь без ключа. Шар будет твоей судьбой и поведет тебя в загадочные места.

Хотя он никогда не говорил о своей способности к ясновидению, я понял, что сейчас он владеет какой-то тайной силой, позволяющей ему увидеть будущее шара, который я нашел. Я завернул шар в пергамент и спрятал во внутренний карман камзола для большей безопасности. Возле каменной плиты Ривал был так же удивлен, как и я. По всему было ясно, что портал место чрезвычайной важности, но ведь портала не было, как не было и входа куда-либо. В конце концов, мы удовлетворились тем, что нашли, и направились в обратный путь домой. За все время пути Ривал ни разу не попросил у меня шар с грифоном, чтобы посмотреть на него. Я тоже не доставал свою драгоценную находку, но постоянно думал о ней. В те две ночи, которые мы провели в Пустыне, мне снились странные сны, но я не смог ничего из них вспомнить. Однако у меня осталось страстное желание вернуться в мой единственный дом, так как там меня ждет дело чрезвычайной важности.

Несмотря на всю мою неприязнь к Инглиде, ее брат Торосс мне понравился. Этой осенью после нашего возвращения в Икринт, он приехал с небольшим эскортом в горы на охоту. Они хотели принять участие в большой охоте, после которой наши кладовые заполнились бы на зиму соленым и копченым мясом. Отличаясь от сестры как по телосложению, так и по разуму, он был стройным и хорошо сложенным юношей. Волосы его были более рыжими, чем у жителей долины. Он обладал быстрым и острым умом, и кроме того, отлично пел. Я слышала как дама Мат говорила женщинам, что Торосс должен всю жизнь носить с собой рог, чтобы собирать слезы девушек, вздыхающих по нему. Однако сам он не предпринимал ничего, чтобы заслужить их внимание. Он всегда был готов принять участие в чисто мужских развлечениях — скачках, фехтовании и был не последним среди мужчин. А для меня он стал другом, какого у меня никогда не было. Он обучил меня словам многих песен и показал, как подыгрывать себе на лютне. Иногда он приносил мне ветку с ярко окрашенными осенними листьями или же еще что-нибудь такое же безыскусное, но красивое. Правда, у него не хватало времени для подобных развлечений — ведь это был период, когда приходилось немало работать и запасать продукты на холодные дни. Мы сушили фрукты, шили теплые одежды и чинили то, что требует ремонта. Все больше и больше работы оставляла для меня леди Мат. Она говорила, что я уже не маленькая и мне нужно набраться опыта, коль скоро я буду хозяйкой в собственном доме, в доме моего мужа. Я часто допускала ошибки, но многому научилась, так как была горда и не желала, чтобы потом надо мной посмеивались в чужом доме. И я ощущала гордость, когда дядя хвалил блюдо, приготовленное моими руками. Хотя я была целыми днями занята и трудилась даже по вечерам, когда мы занимались одеждой, я все же не могла выбросить из головы мысли, которые разбудила во мне Инглида.