— Скажи мне… — начал я.

— Нет! — он отвернулся от меня. — Я уже много сказал и больше ничего не скажу. Я не могу видеть, какой выбор сделаешь ты, и я не могу ни единым словом повлиять на твой выбор. Иди с миром. — Он поднял руку и нарисовал в воздухе какой-то знак. Я отшатнулся, так как его палец оставлял в воздухе светящийся след, который быстро исчезал. Я понял, что кое-какие изыскания в области наследия Прежних увенчались успехом. Его знак обладал Могуществом.

— Ну, тогда до встречи, дружище, — попрощался я.

Ривал не взглянул мне в глаза и стоял, подняв руку в прощальном жесте. Теперь я знаю, он понимал, что это наша последняя встреча и, возможно, сожалел об этом. Он сожалел, что сообщил мне о своем видении. Кто захочет знать свое будущее, знать, что на пути его ожидает столько опасностей? Во время нашего путешествия Яго много разговаривал со мной. Он рассказы вал мне об обитателях дома моего отца, давая каждому меткую характеристику, чтобы я мог составить о них свое представление, и знал, что можно ждать от любого из них. Я видел, что он поучает меня как ребенка, чтобы я, по своей глупости, не сделал какую-нибудь роковую ошибку, которая могла бы привести меня к катастрофе. Мой старший брат был привезен в Ульм еще ребенком и вырос здесь до того возраста, когда его можно было посвящать в воины. Для этого он уехал к ближайшим родственникам матери. Но в прошлом году он вернулся и подружился с Роджером, женихом сестры. Я хорошо понимал, что он никак не может быть настроен благожелательно по отношению ко мне. Да, его следует остерегаться. У моей матери были сторонники в доме и Яго весьма деликатно перечислил их мне, дав краткие характеристики и описав положение, которое они занимают в доме. — Но на стороне отца находилось гораздо больше людей и среди них высшие офицеры, маршал и многие другие. Это был род, разделенный на два лагеря, но внешне все выглядело нормально. Я внимательно слушал наставника, изредка задавая вопросы. Может, это сам Яго решил просветить меня, а может, это была идея отца, который хотел предостеречь меня перед тем, как я появлюсь в кругу друзей и врагов. Мы приехали в замок на заходе солнца. Яго протрубил в рог и перед нами распахнулись ворота замка. Я заметил знамена Апсдейла и Флатингдейла под нашим грифоном. Они развевались на высокой башне. Я понял, что два гостя, приглашенные отцом, уже здесь. Значит, я с самого начала окажусь под взглядами, как любопытными, — так и враждебными. Мне предстояло сыграть свою роль, чтобы все поняли, что я далеко не дурак. Смогу ли я это сделать? Я еще и сам не знал этого. Мы спешились и охранники отсалютовали нам мечами. Мой отец в мантии поверх камзола выступил навстречу нам из глубокой тени портала главного входа. Я опустился на колено и отвел меч так, чтобы он мог положить руку на его рукоять в знак дружелюбного приветствия. Затем он полуобнял меня и поднял на ноги. Мы вошли в главный холл, где уже был накрыт праздничный стол, и бегали слуги, разнося блюда, вина, закуски и кубки. Здесь, среди приглашенных, находились два пожилых господина в мантиях. Отец предложил мне познакомиться с ними. Это были лорд Саврон из Апсдейла и лорд Уинтоф из Флатингдейла. Я чувствовал на себе их любопытные взгляды, однако я знал, что в кольчуге и в сапогах я не отличаюсь от их сыновей, это давало мне силу держаться спокойно и невозмутимо. Сейчас никто не назвал бы меня монстром. Они восприняли мое появление, как обычную встречу, будто я не был в Ульме всего пару часов, а не всю жизнь.

Так как я все еще считался ребенком, и не представлял из себя ничего важного, то быстро покинул общество старших и удалился в ту часть замка, где жили молодежь и холостяки. Как наследнику, мне выделили отдельную комнату. Она была совершенно пустой, если не считать жесткой кровати, двух стульев и маленького стола. Здесь было гораздо меньше комфорта, чем в моем жилище у лесника. Слуга принес мой багаж, и я заметил, что он с открытым любопытством разглядывает меня, когда ему кажется, что я не смотрю на него. Затем он предложил мне принести горячую воду для умывания, и когда я согласился, явно обрадовался возможности поближе рассмотреть монстра, а потом рассказать все своим товарищам. Пока он отсутствовал, я скинул кольчугу, камзол и остался в одной рубашке. Он проскользнул в комнату с тазом, от которого поднимался пар, поставил его на пол и сняв с плеча полотенце, положил его рядом. Я решительно расстегнул рубашку и снял ее, оставшись таким образом голым до пояса. Пусть видит, что у меня все в порядке. Яго говорил, что если на мне сапоги, то никто не сможет сказать, что я урод.

— Поищи мне рубашку, — попросил я его, кивнув на дорожные мешки. Он все еще смотрел на меня. Что он надеялся увидеть? Безобразное тело? Я взглянул на себя и заметил, что не снял еще грифона. Перекинув цепь через голову, я положил шар на стол и начал мыться. Взгляд слуги перекинулся на грифона. Я продолжал смывать грязь с тела. Пусть думает, что это мой талисман. Люди часто носят талисманы, а здесь эмблема моего рода, так что ничего необычного в этом нет. Он нашел рубашку и держал ее, пока я надевал цепь. Затем он затянул на мне камзол и подал пояс с ножом. После этого он ушел, вероятно торопясь рассказать все своим друзьям. Я снял грифона с шеи и сжал шар в руке. И как обычно, ощутил приятную теплоту. С этой теплотой ко мне пришло ощущение мира и покоя, как будто этот шар, сделанный задолго до того, как первые наши люди пришли в эти долины, ждал все века того момента, когда он ляжет в мою руку. Но сейчас меня ждало тяжкое испытание, о котором я не переставал думать с того момента, как узнал, что мне предстоит приехать в Ульм. Это испытание — встреча с матерью. Что я могу сказать ей, и что она скажет мне? Через то, что стояло между нами, навести мосты было невозможно. Я стоял, сжимая кристалл, и думал о том, что я сделаю или скажу, когда наступит момент встречи. И внезапно, как будто кто-то заговорил вслух, но это прозвучало только во мне, как будто я заглянул в окно, на котором раздвинули шторы. Я понял, что никакая встреча не будет для нас приятной, не сделает нас менее чужими, чем мы были до сих пор. Но я не ощутил никакой потери, напротив, с меня как будто сняли ношу и я стал свободным. Мы не были связаны ничем, и я ничего не был ей должен — она сама так пожелала. Мне надо вести себя с ней, как с любой леди высокого ранга, оказывать ей формальную почтительность, ничего не требуя взамен. Шар в моей руке начал слабо светиться, но холодящий ветерок из приоткрывшейся двери заставил меня поспешно спрятать его. После этого я повернулся к вошедшему. Это был высокий юноша, высокий настолько, что мне приходилось смотреть на него снизу вверх. У него была мощная шея и плечи, широкая челюсть. Волосы его были очень густы и топорщились во все стороны. Вероятно, ему стоило немалых усилий расчесать эту копну соломенных волос, на его толстых губах играла ухмылка. Его камзол, расшитый золотыми узорами, туго стягивал выпуклую грудь, и он непрерывно приглаживал складки, как бы желая, чтобы все обратили внимание на его одежду. Он был огромен, но не заполнял собой весь дверной проем, так как рядом с ним стоял второй человек, небольшого роста и худощавый. Сначала я удивился. Форма его лица с очевидностью говорила о том, что он принадлежит к нашему роду, и цвет волос — более темный, чем у первого, тоже был как у меня. У него было невыразительное сонное лицо, но я сразу предположил, что за этой бесцветной физиономией скрывается острый ум. Из этих двоих он наверняка представлял для меня большую опасность. Я сразу понял, что это враги. Описание Яго отличалось абсолютной точностью. Гигант был моим сводным братом, его звали Хлимер, а второй — по имени Роджер, кузеном-женихом Лизаны.

— Приветствую вас, родственники.

Улыбка на лице Хлимера стала еще шире.

— О, он не покрыт шерстью и у него нет когтей, насколько можно видеть. Интересно, в чем заключается его безобразие, Роджер? — он говорил так, как будто я был бессловесным существом, которое ничего не слышит и не чувствует. Но если он собирался подобным образом вывести меня из себя, то повел себя весьма глупо. Моя оценка его умственных способностей, которую я сразу ему дал, подтвердилась. Не знаю, продолжал бы он дальше в том же духе, если бы был один, но тут заговорил Роджер. Он не подхватил эту тему, а ответил на приветствие. Ответил почтительно и с уважением, ничем не показывая свое истинное отношение ко мне.