Вторжение началось в Год Огненного Тролля, а первых успехов мы добились в Год Леонарда. Но мы не гордились этими успехами. Мы потеряли уже столько, что никакие победы не могли компенсировать эти потери. Мы стремились лишь к тому, чтобы вышвырнуть пришельцев обратно в море, откуда они явились. Все южное побережье уже находилось в их руках и через три порта постоянно поступали все новые и новые отряды. Но к счастью, те металлические чудовища, которыми они нанесли первый и сокрушительный удар, больше не прибывали, иначе мы не могли бы устоять перед ними и уже давно откатились на север и запад, как перепуганные кролики. Мы взяли пленников и от них узнали, что эти металлические чудовища не принадлежат ализонцам. Их делают в другой стране, которая расположена рядом с Ализоном и сейчас воюет на другом конце мира. А целью вторжения к нам Ализона было подготовить путь для нападения более могущественной армии. Ализонцы, несмотря на их высокомерие, казалось, сами боялись тех, чье оружие они применили против нас. Они угрожали нам страшной местью, когда та держава закончит войну и обратит на нас всю свою мощь. Но наши лорды поняли, что сейчас не время думать о том, что будет после. Наш долг сейчас — защитить свою родину и изгнать наглых пришельцев из долин. Я уверен, что в душе все мы не сомневались в нашем близком конце, но о сдаче на милость врагу никто не помышлял. Судьба пленников, попавших в руки наших врагов, была ужасна. Смерть казалась милосердием по сравнению с участью пленников. Я вернулся из разведки, а в лагере меня с нетерпением ждал посланец одного из лордов — лорда Имгри. Усталый и голодный, я схватил кусок хлеба и вскочил на лошадь. Прибывший сообщил, что получено послание с помощью костров и щитов. Лорд, расшифровав его, срочно послал за мной. Передача сообщений с помощью костров и отражающих свет щитов широко применялась в нашей стране, но какое отношение я имел к сообщению, мне было не ясно. Но я так устал, что мои мозги отказывались соображать. Из всех лордов, которые входили в совет, лорд Имгри был наименее приятным. Он стоял как-то в стороне от всех остальных. Но был весьма хитер и умен и именно ему мы были в большей степени обязаны своими успехами. Его внешность, казалось, полностью соответствовала его характеру. На его лице постоянно было холодное выражение. Я никогда не видел его улыбки. Для него люди ничего не значили, но относился он к ним бережно, всегда заботился, чтобы все были сыты, устроены на ночлег. Сам он тоже делил с ними все трудности походной жизни, и все же ни с кем близко не сходился, даже с другими лордами. Имгри уважали, боялись, охотно подчинялись ему, но я не верил, что его любили. Вскоре я уже был в его лагере. Моя голова кружилась от недостатка сна и от длительной езды верхом. Я старался не шататься, когда сошел с коня. Было делом чести — предстать перед лордом Имгри с такой же холодной невозмутимостью, с какой он встретит меня и которая никогда его не покидает. Он был не стар, как мой отец, но, как казалось окружающим, никогда не был молодым. Создавалось впечатление, что с самой колыбели он все планировал и предусматривал, если и не свои действия, то изменения ситуации вокруг него. В грубом крестьянском доме в камине горел огонь. Перед ним стоял лорд, вглядываясь в пляшущие языки пламени, как будто стараясь что-то прочесть в них. Его люди расположились вокруг дома. Только оруженосец сидел на стуле возле огня и начищал шлем грязной тряпкой. Над огнем висел котелок, распространяя вокруг себя аромат, от которого у меня потекли слюнки, хотя прежде я бы с презрением взглянул на такой скудный ужин. Когда я закрыл за собой дверь, лорд повернулся и посмотрел на меня острым проницательным взглядом, который был его главным оружием в борьбе с окружающими. Усталый, измученный, я собрал силы и твердо встретил его взгляд.

— Керован из Ульмдейла, — он не спрашивал, он удостоверял.

Я поднял руку, приветствуя его, как приветствовал бы любого лорда.

— Я здесь.

— Ты опоздал.

— Я был в разведке и поехал сюда, как только получил послание, — спокойно ответил я.

— Так, так… И что же ты узнал?

Сдерживая себя, я рассказал, что мы видели во вражеских тылах.

— Значит, они двигаются по Калдеру. Да, реки для них весьма удобный путь передвижения. Но я хочу поговорить об Ульмдейле. Пока они высадились только на юге, но с тех пор, как пал Эрби…

Я попытался вспомнить, где находится Эрби, но настолько устал, что с трудом смог представить в уме карту. Эрби был порт в Вестдейле.

— Вестдейл? — уточнил я.

Лорд Имгри пожал плечами.

— Если он еще не пал, то непременно падет в ближайшем будущем, и тогда перед ними откроется путь дальше на север. Если они захватят и Ульм и высадят там большие силы, то мы будем раздавлены, как тараканы.

Этих слов было достаточно, чтобы заставить меня забыть об усталости. Я привел с собой небольшой отряд, но потеря каждого человека — это чувствительный удар по Ульмдейлу. А с тех пор, как мы вступили в войну, потеряли пятерых, а трое тяжело ранены и вряд ли когда-нибудь смогут взять в руки оружие. Если враги нападут на Ульмдейл, то мой отец и его люди не отступят, но им не устоять перед бронированными чудовищами, которых двинут против них ализонцы. Значит погибнет все, что было мне родным и близким. Пока я говорил, лорд Имгри взял блюдо, положил туда кусок дымящегося мяса из котла и сделал приглашающий жест, указывая на стол.

— Ешь. Мне кажется, что сейчас это тебе нужнее всего.

Его приглашение не отличалось гостеприимством и лаской, но меня не нужно было долго уговаривать. Оруженосец приподнялся и уступил мне стул. Я скорее упал, чем сел на него, схватил мясо, которое еще было очень горячим, и стал греть замерзшие руки, перекидывая его с ладони на ладонь.

— У меня уже давно не было вестей из Ульмдейла. Последний раз… — я перебрал в памяти прошедшие дни. Мне казалось, что я все время был усталым до изнеможения, промерзшим до костей, голодным как собака…

— Сейчас тебе нужно отправиться на север. — Имгри снова подошел к огню и стал говорить, не смотря на меня. — Мы не можем выделить тебе отряд. Пойдешь в поход с оруженосцем.

Я был горд, что он считает меня способным проделать опасное путешествие без вооруженного эскорта. По всей вероятности, мои рейды доказали, что я вполне зрелый воин и не нуждаюсь в опеке.

— Я могу поехать один, — коротко сказал я и начал пить бульон прямо из тарелки, так как ложку мне не дали. Он согревал меня и я наслаждался вливающимся в меня теплом и сытостью.

Лорд Имгри не стал возражать.

— Хорошо, поедешь утром. Я сам сообщу твоим людям, так что можешь спать здесь.

Я провел ночь на полу в доме, закутавшись в плащ. А утром выехал, взяв два куска хлеба и усевшись на отдохнувшую лошадь, которую подвел ко мне оруженосец. Его лорд не попрощался со мной и не пожелал мне счастливого пути. Дорога на север не была прямой, и мне приходилось сворачивать на овечьи тропы и нередко спешиваться, чтобы провести лошадь за повод по крутым горным склонам. У меня был с собой горючий камень, так что я мог разводить костер, чтобы согреть и осветить заброшенные пастушеские хижины, где я останавливался на ночь. Но я так не поступал, так как опасался волков. Собиравшихся громадными стаями. Шла война и на месте боев им оставалось много поживы. Иногда я проводил ночи в маленьких крепостях, где перепуганные люди, открыв рты и замирая от страха, выслушивали последние новости. Изредка я останавливался в придорожных гостиницах. Путешественники не так жадно расспрашивали меня, как жители крепостей, но слушали очень внимательно. На пятый день пути после полудня я увидел Кулак Великана, самую высокую вершину моей родины. Над головой плыли густые облака, холодный ветер рвал одежду. Я решил ускорить движение. Каменистые тропы, по которым я скакал, весьма утомили лошадь, но воспользоваться другой, более легкой дорогой было невозможно, так как если бы я спустился к торговым путям, то потерял бы массу драгоценного времени. Я продолжал движение по горным тропам, внимательно всматриваясь в окружающий пейзаж, но это не спасло меня. Вероятно, они имели часовых на всех дорогах в долину, и я шел прямо в ловушку. Да, я шел в ловушку с беспомощностью овцы, которую ведут на бойню. Тут сама природа создала прекрасные условия для западни. Я ехал по узкой тропинке по самому краю пропасти. Неожиданно моя лошадь опустила голову и тревожно заржала, но предостережение запоздало. На мои плечи опустился сокрушающий удар. Я выронил поводья и обмяк, после чего свалился с лошади. Я не мог думать, а только чувствовал. И все же какой-то инстинкт, желание выжить, заставили меня пошевелить руками. Мой затуманенный мозг воспринял информацию рук, переработал ее, натужно скрипя, и я понял, что лежу лицом вниз, голова и плечи ниже остального туловища и весь я в гуще кустов. Тут я понял, что после падения с лошади, покатился вниз в пропасть, и эти кусты спасли, меня, остановив падение. Если напавшие смотрели на меня сверху, то они наверняка подумали, что я разбился насмерть. А может быть, сейчас они спускаются вниз, чтобы добить меня. Но я думал только о боли во всем теле и хотел переменить позу, чтобы мне стало полегче. Я долго барахтался, прежде чем осознал, что мне нужно предпринять. Но тут я вновь покатился вниз и на меня снова обрушился мрак. Второй раз я очнулся от того, что ледяная вода горного источника заморозила мне щеку. Я со стоном приподнял голову, пытаясь отползти от ручья, но руки не держали меня и я упал лицом в воду. От жгучего холода я задрожал еще сильнее, но вода прояснила мой разум и привела в порядок мысли. Сколько времени я находился без сознания, я не знал, но было уже темно, и этот мрак не был причиной моего тяжелого состояния. Поднялась необычайно яркая и чистая луна. Я с трудом сел, схватившись за голову. На меня напали, конечно, не преступники Пустыни, так как они наверняка постарались бы захватить кольчугу и оружие, а со мной покончить. И тут меня охватил ужас. Неужели подозрения лорда Имгри подтвердились так быстро? Неужели нападение на Ульмдейл уже свершилось и я наткнулся на отряд передовых разведчиков? Да, но западня была устроена так искусно, что я не верил, что это дело рук тех, с кем я воевал на юге. Нет, здесь было что-то иное. Я принялся исследовать тело и с радостью обнаружил, что все кости целы и серьезных повреждении нет. Но я был весь в ссадинах и с большой раной на голове, что было хуже всего. Возможно, от более серьезных последствии падения меня защитили кольчуга и кусты. Я весь дрожал от холода и нервного возбуждения, а когда попытался встать на ноги, то обнаружил, что ноги не держат меня. Я снова рухнул на колени и судорожно схватился за камень, чтобы tie полететь вниз. Моей лошади нигде не было видно. Может, напавшие на меня забрали ее? Где же она теперь? Мысль об этом заставила меня вытащить меч. И я лежал, тяжело дыша и положив меч на колени. Я был неподалеку от крепости. Если бы я мог встать и идти, то смог бы добраться до первых пастбищ. Но каждое движение приносило мне невыносимую боль. Дыхание со свистом вырывалось сквозь стиснутые зубы, и я прикусил нижнюю губу так сильно, что ощутил во рту вкус крови. Только тогда я взял себя в руки. Мне здорово повезло, что я остался жив. Но сейчас я был в таком состоянии, что не мог даже защитить себя. Выходит, пока я не окрепну и не наберусь сил, мне необходимо передвигаться очень медленно и осторожно. Я слышал лишь обычные ночные звуки — птицы, звери… Ветер совершенно стих и ночь была неестественно тихой. Она как будто выжидала. Но кого? Чего? Я менял положение тела, тщательно проверял свои мышцы и, наконец, встал на ноги и не упал, хотя земля уходила у меня из-под ног Стояла тишина. Только мирно журчал ручеек. Никто не смог бы подобраться ко мне сейчас и остаться незамеченным. Я сделал пару шагов вперед, стараясь твердо ставить ноги на каменистую почву и хватаясь руками за чертополох и сучья, чтобы не упасть. Затем я заметил стену. Луна заливала серебряным светом ее камни. Я направился к ней, постоянно останавливаясь и прислушиваясь. Вскоре я добрался до открытого пространства и опустился на четвереньки. Потом пополз между камнями, не теряя бдительности. Невдалеке я заметил стадо овец и эта мирная картина успокоила меня. Если бы здесь появились пришельцы, долина была бы уже разграблена. Но реальные ли это были овцы? У нас говорили о том, что многие пастухи видели стада фантомных овец, которые изредка даже смешивались с настоящими.