Вторая оседланная лошадь стояла по ту сторону мостика.

– Господа! Моей спутнице зажало ногу. Помогите высвободить, – произнес неизвестный мне мужской голос.

Наши мужчины стали спускаться в овраг. Кроме Никиты, конечно, который от досады стукнул по веткам ближайшей ели, и на него свалилось немало снега.

– Ну как же тяжело быть инвалидом! – сказал он, отряхиваясь и отфыркиваясь. – Ни в чем толком участие не примешь.

– Господа! Обождите чуток! – сказал Антон Парфенович, и все сочли за благо прислушаться к опытному человеку, то есть замерли, кто где стоял. – Видите, тут и конику ногу защемило, неровен час вздернется от боли, если мы его шевелить станем. Тут все просто, доску оттянуть, и нога высвободится. Только сзади не заходите.

Лошадь из капкана между доской и остальным настилом моста освободили моментально, а следом чуть приподняли лошадь и вытащили всадницу. Прямо по снегу оттащили ее немного в сторону, не дай бог, лошадь начнет подниматься да не сможет, вновь на нее навалится. А поднимать женщину на ноги, не зная, что с ней случилось, было бы тоже неразумно.

– Что с вашей ногой? – спросил заботливо спутник всадницы.

– С ногой все в порядке, – почти весело отозвалась та. – Чего не могу сказать о руке. Я очень сильно ударилась ею при падении.

Всадница была очень красивой женщиной. Жгучая брюнетка – кажется, безо всякой краски для волос – тонкие черты лица, изящно очерченный рот с чуть припухлыми губами. И алая амазонка[56] была ей к лицу.

На таком фоне ее спутник, облаченный в епанчу с дорогой отделкой из бобрового меха, бриджи армейского покроя, высокие сапоги со шпорами и очень модный картуз на меху казался отчего-то пажом при знатной даме. К тому же еще и ростом ей уступал значительно.

– Давайте мы вас, мадмуазель, отнесем в наши сани и доставим в больницу, – предложил полицмейстер, но предложил таким тоном, что ослушаться было невозможно. Это Сергей Николаевич делать умел отменно.

– Дозвольте о животном позаботиться? – спросил Антон Парфенович.

– Конечно, – разрешил Сергей Николаевич. – На одну пострадавшую нас более чем достаточно.

– Тем более что нести меня нет нужды, с ногами у меня все в порядке, – сказала женщина и даже нашла силы улыбнуться. – Вы только помогите мне выбраться из этой ямы.

Сергей Николаевич с зятем осторожно помогли всаднице подняться на тропу и повели ее к месту, где стояли наши сани. Петя мигом исчез под мостиком.

– Что там? – спросил его наездник.

– Там, Андрей Андреевич, следующая картина: очень похоже, что гвозди, державшие край доски, проржавели едва не в труху. Чему бы, несомненно, можно было поверить, если бы в других досках они не выглядели много новее.

– Э? Так, может, только эти гвозди и проржавели? – спросил Никита, пусть пока ничего и не понимавший, но почуявший, что присутствует при очередном расследовании.

– Сейчас проверим! – Петя окончательно скрылся под мостом. – У доски с другого края та же история.

Он вылез по ту сторону и дернул доску на себя. Та тут же отделилась от остального помоста.

– Экие настырные людишки! – произнес Андрей Андреевич. – Никак не уймутся!

– Вас предупреждали! – сказала я.

– Да, предупреждали, – не стал спорить господин Козловский. – Но я и вел себя предельно осторожно. Да только как этакое предугадаешь? Невозможно же каждый следующий свой шаг предварять проверкой дороги!

– Вам повезло. Дважды, – заметила я.

– Зато не повезло моей новой знакомой. Возможно, сломала себе руку.

– Андрей Андреевич! Вы сказали – вашей новой знакомой? – спросил Петя. – Вы, вероятно, с ней познакомились лишь сегодня?

– Так и есть, – ответил наследник миллионов. – Приехал кататься, она приехала с той же целью. Отчего было не прокатиться вместе?

– Тем более, что дама весьма и весьма привлекательна, – заметила я. – Настолько, что забываешь об осторожности.

– Сударыня! – ровно, но не терпящим возражения тоном заговорил господин Козловский. – Ваши намеки неуместны, у меня нет сомнений в порядочности госпожи Волгиной.

– Но путь выбирала она? – я позволила себе чуть улыбнуться, особенно по той причине, что вдруг поняла: мы с Петей ведем настоящий допрос!

Господин Козловский задумался.

– А вы ведь правы, сударыня. Более того, я несколько раз пытался предложить проехать другими тропинками, но Варвара Олеговна настояла.

– Вот видите!

– Приношу вам свои извинения. Постойте! – вдруг растерялся наш собеседник. – Мы же с вами незнакомы, но вы меня знаете? Откуда? Я бы счел вас за полицейских, переодетых в штатское, но ваш возраст…

– Вот видите, Андрей Андреевич, как нужно быть осторожным с людьми, – наставительно произнесла я, – никогда не знаешь, кем они окажутся при самой заурядной внешности.

– Пардон, сударыня, – широко и галантно улыбнулся Андрей Андреевич, – но ваша внешность никак не может быть названа заурядной!

– Благодарю за комплимент. Могу я вас еще расспросить?

– Несомненно! Мне наша беседа уже начала доставлять удовольствие.

– Вчерашнее происшествие… Зачем вы рисковали, прыгая на лошадь?

– Чтобы избежать большего риска, – словно удивившись моей непонятливости в столь очевидном факте, сказал господин Козловский. – Лошадь повела себя столь неожиданно, что необходимо стало остановить ее как можно скорее. А иного способа не было. Э… Вы, возможно, знаете, чем это было вызвано?

– Увы!

– Ох! – вздохнул наш собеседник. – Надеюсь, что полиция во всем разберется. Но… давайте все же познакомимся! А то я сгораю от нетерпения узнать, кто вы.

– Графиня Дарья Бестужева, – счел нужным взять на себя церемонию представления Никита. А может, ему просто стало скучно оставаться в стороне от непонятного разговора.

– Стоп, стоп, стоп! – воскликнул Андрей Андреевич. – Сударыня, не вы ли будете…

Я отчего-то ждала слов про находчивую и удачливую сыщицу, о которой ходят легенды, но, к моему удовольствию при самой крохотной толике разочарования, сказано было иное.

– … не вы ли будете дочь госпожи Бестужевой, выступающей в театре под именем мадам де Монсоро?

– Так и есть. Мы здесь на пикнике.

– Умоляю, представьте меня вашей матушке! Я не имею возможности пойти в театр, но хотя бы увидеть ее лично! Хотя бы сказать ей два слова!

– Хорошо! – рассмеялась я. – Мы вас сейчас представим.

– А с лошадкой все в порядке, только оцарапалась, – неожиданно услышали мы голос Антона Парфеновича, о присутствии которого успели забыть. – Так что можно идти, я ее сейчас из колдобины выведу, а вы, уж ежели в ту сторону намерены двигаться, своего жеребца переведите. А то могу за ними тут присмотреть. Ну что, в какую сторону нам с коником выбираться?

– Пожалуй, что в обратную. Я уж лучше пешком пройдусь. А вам буду очень благодарен, если вы за лошадьми присмотрите хотя бы с четверть часа. Ох, простите, господа! Я даже не удосужился выслушать ваши имена.

– Петр Александрович и Никита Владимирович!

– Очень приятно!

Господин Козловский влился в нашу компанию без малейшего стеснения для нас, словно был давним знакомым. Так что пикник продолжился вполне весело. Но через двадцать минут Андрей Андреевич откланялся и вернулся к злосчастному мостику. Господин полицмейстер попросил Петю проводить его до моста и велеть Антону Парфеновичу сопроводить того до конюшни. А мне шепнул потихоньку:

– Не привези я вас сюда лично, уж точно заподозрил бы, что сумели вы неким манером вычислить, где будет это покушение произведено.

– Да каким манером это возможно, Сергей Николаевич? – спросила я.

– Не ведаю, но давно знаю, что от вас можно ожидать всего, что угодно, чего себе и представить нельзя про обыкновенных людей.

Я так и не поняла, насколько эти слова были шуткой, а насколько правдой.

А еще подумала, что случайности бывают столь невероятными, что в них и поверить трудно, но они все равно происходят. Дважды покушались на господина Козловского. Так в первый раз мы все увидели своими глазами, а во второй оказались вблизи места происшествия. Тем, что Томск очень маленький город, такого не объяснить. Может, я в самом деле притягиваю к себе всякого рода преступления? Спросить бы Алексея Тывгунаевича, да он очень далеко!