– Ух! – сказал Уваров. – Ну и семья у вас! Я тут едва голову не сломал, размышляя, как всех обезвредить, а вы без моей помощи. На раз, два, три!

– А я, оказывается, не забыла Володиных[66] уроков! – чуть удивленно, но очень спокойным голосом произнесла маменька. – Как, Даша, неплохо получилось?

Понятно, что я не стала укорять маменьку за то, что она едва не помешала моему плану.

– Главное, что господину Уварову понравилось! – засмеялась я.

– Нет-нет! – не согласился господин Уваров. – Больше всех вот этому бандиту понравилось! Теперь он точно битый! Эй, Битый! Я же тебе намекал, что не стоит дальше с Ольгиным дел иметь? Намекал? Авторитет свой воровской забоялся растерять? Ну и где он твой авторитет? Милейшая барышня, аристократка, между прочим, тебя так уделала, что и сказать невозможно!

– А ты прав… хоть и полицейским оказался, – неожиданно согласился Битый, вставая с трудом с пола. – С неудачниками связываться нельзя.

От этих слов господин Ольгин заскулил по-собачьи и спрятал лицо в руки.

– Поплачь еще! – хмыкнул Битый. – Привезут тебя в холодную, а ты весь заплаканный.

И хохотнул нервно.

– Мария Степановна! Пелагея! – повернулась я к хозяйке и к нашей кухарке.

– Что, Дашенька?

– Не испугались?

– Да с чего бы? – ответила Мария Степановна. – Мы вот с мужем до того, как в Сибирь приехали, на Кавказе служили. Вот где страхов и ужасов насмотрелась и натерпелась! А тут еще господин этот Уваров нам шепнуть сумел, что он из полиции и чтоб мы не боялись. А если ты про стрельбу, так меня ею никак не удивить.

– Кстати, Дарья Владимировна! – воскликнул господин Уваров, связывающий за спиной руки Самсону, – вы где же револьвер добыли, если его при вас не было, как пришли?

– Был он при мне. В сумочке! Никто ведь обыскивать не удосужился! Но, чтобы достать, пришлось сесть за стол да под скатертью его вынимать. А так стоя было бы правильнее остаться.

– Давай теперь ты руки за спину! – велел Уваров Битому, закончив связывать Самсона и Ольгина.

– Не могу. Сломана рука-то!

– Вот, маменька! – сказала я с легкой укоризной, но и со смехом в голосе. – Вы с дедушкой все время меня попрекали сломанными пальцами, а сама совсем руку бандиту сломала. Могла бы аккуратнее!

– Да я ведь обещала! Если он тебе угрожать станет… – чуть растерянно отозвалась маменька.

И тут все засмеялись. Даже Ольгин, пусть у него смех был горше горькой редьки. Один Самсон, пребывающий в беспамятстве, не смеялся. Остановил нас лишь стук в двери.

Открывать пошла я.

– Здравствуйте, Дмитрий Сергеевич! Добрый вечер, дедушка Алексей! Проходите, пожалуйста.

– У вас тут все благополучно? – произнес запыхавшийся судебный следователь.

– Конечно!

– Слава тебе, господи! А мы уж…

Но тут двери в столовую распахнулись, и из нее вышел господин Уваров.

– Здравствуйте всем! Разрешите доложить?

– Э-э-э… Ты, Сережа, о чем?

– О завершении операции. Все пойманы, все связаны. Да вы сами полюбуйтесь.

– Да-да, проходите, пожалуйста, – поддержала я господина Уварова, – что ж вы на пороге встали. Антону Парфеновичу войти не даете и дом выстужаете.

Наконец все трое прошли в прихожую, а там и в столовую.

– А я-то волновался! – сказал едва ли не жалобно Дмитрий Сергеевич. – И Алексей Тывгунаевич тревогу поднял.

– Поздно, однако, – закачал головой шаман. – Не сразу почувствовал. Совсем плохой стал.

– Да вы не досадуйте на себя! – успокоила я эвенка. – Вы, верно, и то, что все хорошо завершится, чувствовали, вот и не спешили. А мы тут вчетвером чудесно управились.

– Да я вижу, – пробормотал следователь. – Побоище устроили. Ваша работа, Дарья Владимировна?

Он указал на все еще недвижимого бандита по прозвищу Самсон.

– Никак нет, ваше высокоблагородие! – ответила я. – Это господин Уваров.

– Ну это-то точно ваша? – Дмитрий Сергеевич ткнул пальцем в баюкающего руку и стоящего, по сути, на одной ноге Битого.

– Никак нет, – откликнулся на этот раз Уваров. – Это Ирина Афанасьевна.

– Э-э-э… – протянула маменька, – как-то так вышло, знаете ли.

– А господина художника кто повязал?

– Связывал я, – сообщил Уваров, – а вот обезоружил его Петр Александрович.

– Выходит, без вас на сей раз обошлось, Даша? – очень удивился Дмитрий Сергеевич.

– Да ну что вы, – засмеялся Уваров, – Дарья Владимировна здесь за самую главную была, все как по нотам разыграла. Ну и руку вот этому господину прострелила. Но только оттого, что иначе никак нельзя было!

– Сударыни, вы уж присядьте, пожалуйста, – попросил Дмитрий Сергеевич, – а то мне неловко садиться, когда вы стоите. А ноги меня держать не желают.

– Пойду-ка я ужин готовить. А то все некогда было, – сказала Пелагея, словно ужин приготовить ей помешали какие-то пустяки. И вышла на кухню.

– Сергей Владимирович! – обратился следователь к Уварову. – Там на улице наши люди. Пусть этих архаровцев отправят, куда они давно просятся. Да доктора чтоб не забыли пригласить, а то начнутся обвинения в жестокости полиции. А полиция, можно сказать, и ни при чем.

Минутами спустя всех посторонних вывели, а Самсона вынесли, пусть он и начал подавать признаки жизни. Мы наконец вздохнули свободно и получили возможность присесть.

– Тут этот Самсон самовар раскочегарил! – сказала Пелагея, заглядывая в столовую. – Все польза от злодеев! Нести?

– Ох! Несите, пожалуйста! – вздохнул Дмитрий Сергеевич.

– Так, может, чего покрепче тоже подать?

– А мы вот не станем отказываться! – ответил господин Уваров. – Никому не помешает силы подкрепить!

– Тогда, чтобы быстрее, я пельмени сварю. На всех варить?

– На всех! – очень дружно ответили мы.

Минутой спустя появился самовар, пирожки и всякие закуски. Мы тем временем успели достать и расставить посуду и приборы. Стало уютно, дымок, не до конца выветрившийся из самовара, перебил запах пороха, сделалось мирно, как и должно быть в таком доме.

– Теперь рассказывайте. Только по порядку, – потребовал судебный следователь, наконец успокоившись и обретая душевное равновесие.

– Да что тут рассказывать? – откликнулась Мария Степановна. – Вот только Тывгунаевич ушел к губернатору, как постучались. Мы решили, что он вернулся, а это они. Сказали, что почту принесли, Пелагея открыла. А они пистолетом в лицо, стало быть. Велели сидеть тихо. После вот Сережа мне шепнул, что он с полиции. А там пришли Дашенька с мамой и Петя, так я совсем успокоилась. И Пелагея свою сковородку в сторону отодвинула.

– Так Пелагея собиралась сковородкой драться? – удивился дедушка Алексей. – Такая смирная!

– Обороняться она собиралась, – хохотнул Уваров. – Мы с Битым вдвоем пришли, я, было, хотел его еще по пути скрутить, да засомневался, одни ли мы будем. Пришлось выжидать. И не зря выжидал! Объявился господин художник в сопровождении Самсоши Кемеровского.

– А еще Сергей Владимирович сумел револьвер Битого разрядить, а после мне об этом сказать, – подсказала я.

– Да дело нехитрое, – отмахнулся Уваров. – Он поутру, еще едва собираться начали, револьвер чистил и заряжал, да оставил на минуту. А мне того и нужно, подменить патроны на холостые – дело недолгое.

– Так у него револьвер незаряженным был? – удивилась маменька. – Может, я зря его?

– Не зря! – вежливо возразил Уваров. – Даже нестреляющим револьвером дамам угрожать никому не позволено! А вот поломать голову, как же мне против еще двоих действовать, пришлось. Ольгина я за опасного противника не полагал, но выстрелить с такого расстояния много ума не нужно. А Самсон стрелок отличный, пусть человек ума небольшого. Но пришла Дарья Владимировна и все быстро устроила. Отвлекла всех разговорами, Петю усадила рядом с Ольгиным, тот и не понял ничего, когда без револьвера остался. Меня не сразу признала, правда…