Еще два пешехода, что переходили по мосту с противоположной стороны, как только упряжка остановилась, кинулись к ней. Скорее всего, узнать, не нужна ли помощь. Ну и из простого любопытства, наверное, тоже.

Еще два человека, извозчик и пассажир, ехали следом. Они остановились, и возница побежал к упряжке, едва не угодившей в серьезную передрягу. Второй, выпрыгнув из саней, отчего-то дернулся идти в обратную сторону, но тут же передумал и также пошел к упряжке.

Но самым любопытным было поведение шестого. Тот давно уж стоял при въезде на мост. Топтался себе, покуривая папиросу. Словно ему просто нечем себя занять. Но едва случилось происшествие, развернулся, впрыгнул в стоявшие невдалеке сани и спешно скрылся в переулке, ведущим к Преображенской площади.

– Двое, что подъехали следом, точно из полиции! – сказал Петя. – Присматривали за господином Козловским.

– Вот только их обхитрили, они даже вмешаться не могли. А того господина, что курил-курил да вдруг скрылся, заметили?

– Заметил, Даша.

– И что на его счет думаете?

– То же, что и вы. Это он все подстроил, хотя ума не приложу, как! Ну и скрылся с места преступления. Старался не слишком привлечь внимание к своему бегству, но поспешно.

– Бедная лошадка никак не успокоится, – сказала я.

Оба возницы и Андрей Андреевич всячески пытались успокоить ту из лошадей, что повела себя столь неожиданно, но она вздрагивала и взбрыкивала задними ногами.

– Что же такое там произошло? Может, тот господин с папиросой сумел напугать лошадь? – предположил Петя.

– Одну из двух? – удивилась я.

– Да, не вяжется. Вдруг он колдун? Жалко, Алексей Тывгунаевич[54] далеко, он бы это с ходу распознал.

– Петя… – собралась возразить я в том духе, что колдовство только в сказках бывает, но тоже вспомнила про нашего знакомого шамана и не договорила.

– Нужно об этом подумать на досуге. О возможных причинах, – сказал Петя.

– А мне вот кажется странным, что полицейский не стал гнаться за подозрительным типом. Дернулся было, да передумал.

– А как ему за седоком угнаться?

– Я не совсем про это. Он не вдогонку кинулся, просто желал рассмотреть хоть что-нибудь. И не стал отчего-то.

Больше ничего интересного не произошло. Разве что полицейский в цивильном, из тех саней, что подъехали следом за упряжкой господина Козловского, некоторое время побродил по месту, где стоял курильщик, и даже что-то там поднял. Я отчего-то не придала этому значения, решила, что подобран окурок, чтобы узнать, какую марку папирос курил тот шустро сбежавший господин. Лошадь удалось успокоить лишь минут через десять. После чего упряжка тронулась своим путем. Правая из лошадок едва заметно прихрамывала на заднюю правую ногу. Чуть-чуть! Так что мне могло просто показаться.

Полицейские в цивильном тоже поехали. Следом за упряжкой, но дав ей отъехать подальше. Куда она направляется, они знали, ждать, что следом за первым произойдет второе покушение, было бы странным, так что правильным было не мозолить глаза господину Козловскому. Он, по словам Дмитрия Сергеевича, куда сдержаннее сестры, но кто знает, каков он, когда его разозлят?

Мы с Петей обо всем этом говорили довольно долго, но толку от такого обсуждения оказалось мало, и мы сменили тему. Для начала обсудили то, что умудрились самым что ни на есть случайным образом оказаться свидетелями этого происшествия. Даже не происшествия, а, можно почти с полной уверенностью сказать, покушения. А там и вовсе о другом заговорили, потому что нам всегда есть о чем поговорить помимо преступлений. Пусть они частенько становились против нашей воли излишне популярны в наших беседах.

Вечер мы провели у Полины. Было очень шумно и весело, даже расходиться не хотелось. Но пришлось.

Уже прощаясь, Петя сказал вдруг:

– А вот при следующем покушении не окажемся ли мы вновь поблизости?

– То, что следующее покушение будет, и я не сомневаюсь. Равно как и в том, что мы окажемся далеко от того места. Таких совпадений просто не может быть два раза кряду. До завтра!

В первой половине следующего дня мы большой компанией отправились на пикник. Если перечислять в порядке важности или по возрасту, то начать нужно с господина полицмейстера и по совместительству дедушки Полины. Накануне Сергей Николаевич сам предложил совершить вылазку на природу и просто подышать свежим воздухом, благо у него выдался свободный денек. Поехали с ним его дочь с мужем и, само собой, внучка Полина. Петин отец Александр Сергеевич хоть и высказал желание поехать с нами, но дела ему не позволили. Зато у Пети были каникулы, а вопрос с вывозом декораций можно было отложить и на вторую половину дня. Был с нами и Никита. Он то со страдальческим видом опирался при ходьбе на палку, то напрочь о ней забывал. Впрочем, прихрамывал он всегда, а значит, нога у него и впрямь побаливала. Аня Королева присоединилась к нашей компании вместе со своей маменькой и со своим кавалером, армейским поручиком. Тот, если бы не мундир, выглядел, пожалуй, младше Пети, не говоря уже про еще более высокого Никиту. Ну и мы с маменькой с удовольствием поехали.

Понадобилось трое саней, чтобы доставить всех нас, и еще одни для припасов и прислуги.

Место было чудесное! По сути, в черте города располагался лес. Или парк. Но назывался он Михайловской рощей. Мне показалось, что более всего это был лес. Но в нем были проложены удобные дорожки и имелись полянки, расчищенные для пикников. И горки хорошо укатанные имелись. И места, где можно на лыжах кататься.

– Отчего мы по той дороге не поехали? – спросил Петя у Антона Парфеновича. – Было бы ближе.

– Да там, Петр Александрович, вон за теми елками, мостик через овражек. Верхами или пеше по нему проедешь и пройдешь, а для саней он узок, легко с него свалиться. Да еще, говорят, ненадежен. Идите уже кататься, а то Дарья Владимировна с Ириной Афанасьевной вас заждались.

Кучер с задка снял санки и подал нам. Ну, мы и побежали к горке.

Горка была куда круче и длиннее городских, дух порой захватывало, как подбросит на кочке. Несчастный Никита стоял наверху в одиночестве – съехать и он мог бы, пусть это было рискованно, но вверх подниматься ему было больно, – и комментировал наши спуски и падения.

– Приз за самый красивый переворот присуждается Полине и ее отцу Вячеславу Алексеевичу. При падении с санок они совершили по три кувырка, один изящнее другого. Приз за устойчивость достается Ирине Афанасьевне и Вере Васильевне, сумевшим обойтись без падений целых три раза. В гору быстрее всех карабкается господин поручик Фадеев, если, конечно, ему приходится тянуть пустые санки, а не с Анной Алексеевной в них.

В общем, и он сумел получить свою порцию удовольствия и нагулять аппетит. Когда нас позвали к столикам, мы даже наперегонки побежали. Для начала взрослые выпили вина, а молодежь горячего сбитня. А следом стали подавать с пылу с жару с огня костров шипящее и сочащееся соком мясо и не менее шипящие и сочные колбаски. Господа, это просто несказанное удовольствие: съесть кусочек пахнущего дымом мяса на свежем морозном воздухе, когда и простой кусок хлеба показался бы изысканным деликатесом, так нам захотелось есть после доброй дюжины спусков с горки на санях и подъемов в горку. Но нас прервали самым неожиданным образом. Из-за тех елок, за которыми располагался мостик через овражек, раздались лошадиный храп, женский визг и крик мужчины.

Первым опомнился Антон Парфенович, помогавший повару подавать горячее. Поставил очередную тарелку прямо на снег и побежал на крики. Следом побежали все мужчины. Ну и я тоже, хотя разумнее было остаться на месте, там сейчас и без меня народу было много. Но я была последней и никому не мешала. Правда, и разглядеть хоть что-то за спинами наших мужчин смогла не сразу.

Мостик, о котором рассказывал кучер Антон Парфенович, и впрямь был узок. Едва двоим конным разъехаться. А сейчас к тому же крайняя доска его настила отвалилась. Что и послужило причиной падения с него лошади и всадницы. Овраг под мостом и вправду был небольшим. От настила моста до снега – полсажени[55]. Но зато снегу было не менее той же полусажени. Он смягчил удар при падении и, кажется, обошлось без серьезных последствий, во всяком случае, все были живы, иначе как объяснить всхрапывания лошади и женские стенания.