– Моей жизни? Какой такой жизни?

– Я знаю, что будет дальше. Бенлуи покинул сцену, и тебе придется искать новый источник… и ты решишь эту проблему так, став главным поставщиком не только для Колдвелловских посредников, но и на всем Восточном побережье.

– Тебе неизвестны мои планы.

– Но я знаю тебя. Доминирование – твоя натура… и это неплохое качество. Только если не пытаешься избежать всего… – она провела рукой между ними, – …этого.

– Тебе не обязательно быть частью моего бизнеса.

– Все обстоит иначе, и ты понимаешь это. – Она посмотрела на него. – Это может быть верно, будь ты, например, юристом, но это не так.

– Для тебя лучшее решение – это оставить меня?

Забавно, что-то внутри нее отметило, что он говорил так, будто они были парой. Но реальность развеяла этот лучик солнца.

– Думаешь, что можешь сменить сферу деятельности?

Последовавшее молчание однозначно ответило на её вопрос.

– Я не могу понять причин твоего кардинального решения, – ответил он раздраженным голосом.

– Меня похитили из собственного дома, против моей воли удерживали и чуть не изнасиловали. – Он отшатнулся так, будто она его ударила, и Сола выругалась. – Это просто… просто пришло время вести законную жизнь. У меня достаточно денег, чтобы первое время не думать о работе, и есть другое жилье.

– Где?

Она отвела взгляд.

– Не здесь.

– И ты даже не скажешь мне, куда уезжаешь.

– Думаю, что ты поедешь за мной. А я слишком слаба в настоящий момент, чтобы сказать «нет».

В воздухе появился неожиданный запах, и Сола оглянулась, вспоминая о пробниках парфюма, которые попадаются в журналах. Но дело не в этом… в доме были лишь они, ни одного освежителя «Глэйд» не видно в поле зрения.

Он пересек дешевый ковер и навис над ней.

– Я не хочу, чтобы ты уезжала.

– Может показаться, что я совсем рехнулась, но я рада. – Она поднесла платок к глазам и промокнула их. – Я не хочу чувствовать это в одиночку.

– Я могу оградить тебя от своего бизнеса. Ты ничего не узнаешь об операциях, поставках, распространении, расчетах.

– Но пока я буду твоей подружкой или кем там еще, я буду под прицелом. И моя бабушка тоже, если останется жить в твоем доме. У Бенлуи есть семья… не в Штатах, в Южной Америке. Рано или поздно, его тело всплывет, либо заметят его отсутствие, и может, они не узнают о тебе. Но могут и узнать.

– Ты думаешь, что я не в состоянии защитить тебя? – спросил он надменно.

– Я думала, что способна позаботиться о себе. И что до твоего дома? Ты в курсе, я проверяла его, признаю, что это крепость. Но разное может случиться. Кто-то может проникнуть внутрь. Кому-то могут… причинить вред.

– Я не хочу, чтобы ты уезжала.

Она подняла глаза, и, встретив его взгляд, поняла, что никогда, ни за что не забудет, как он смотрел на нее, стоя в центре ее небольшой спальни, руки на бедрах, лицо нахмурено, окруженный смятением.

Будто он настолько привык добиваться своего во всех жизненных ситуациях, что происходящее сейчас не укладывалось в его голове.

– Я буду скучать по тебе, – сказала она сорвавшимся голосом. – Днями и ночами, постоянно.

Но она должна думать головой. Влечение между ними было очевидно с самого начала… а когда он пришел ей на помощь, то вывел происходящее на новый уровень, эмоциональная связь закалилась в печи ее ужаса и боли. Проблема в том, что это не может стать основой для прочных отношений.

Черт, да она же познакомилась с ним, выслеживая его по заказу наркоторговца. Он преследовал ее за нарушение границ. В другую ночь они следили друг за другом… и в итоге она наблюдала, как он занимался сексом с другой женщиной, ради всего святого. А потом чуть не случившаяся трагедия и выносящий мозг секс стали обоюдоострым мечом ее выздоровления.

Сола прокашлялась.

– Мне просто нужно вырваться из этого. И как бы ни было больно… именно так я и поступлю.

Лучше сделать объявление здесь, внизу, подумал Роф, заходя в столовую вместе с Джорджем.

Занимая свое место во главе тридцатифутового стола, он ждал, когда все соберутся. Ни за что на свете он не станет проводить такого рода собрание, усадив задницу на трон своего отца. Этому не бывать. И нет причин исключать кого-то из домочадцев. Это касалось всех.

И никаких предварительных встреч. Он не нуждался в совещании тет-а-тет с Ривом и Сэкстоном, на котором он бы узнал подробности, чтобы потом сидеть и выслушивать, как новости сообщат всем остальным. Ему нечего скрывать от своей семьи, и ничто не сможет облегчить услышанное.

Сняв очки, он потер глаза и подумал о другой причине, почему был рад, что он не наверху… слишком близко к Бэт. Фритц заверил его, что она в кровати и обедает, но одно он знал точно о своей шеллан: даже по окончании жажды, она вполне могла спуститься вниз, чтобы увидеть его и воссоединиться с внешним миром.

А если выходка Глимеры непосредственно касалась его шеллан? Ей незачем слышать об этом прямо сейчас. Видит Бог, он сможет сообщить ей позднее…

– Присаживайтесь, – пробурчал Роф, возвращая очки на место. – Ты тоже, Зи.

Он почувствовал колебания Фьюри, стоящего на пороге комнаты вместе со своим близнецом, и в последовавшем неловком молчании покачал головой. – И не нужно целовать кольцо, хорошо? Просто дайте мне немного пространства.

– Конечно, – пробормотал Фьюри, – Как скажешь.

Значит, их предупредили. Либо так, либо выглядел Роф на столько же плохо, как и чувствовал себя.

Пока остальные постепенно подтягивались, друг за другом или небольшими группами, он по запаху мог определить, кто и в каком порядке вошел. Никто не произнес ни слова, и Роф представил, как Фьюри жестами говорит им «заткнитесь и держитесь подальше».

– Я справа от тебя, – сообщил Рив. – Сэкстон рядом со мной.

Роф кивнул в их направлении.

– Все в сборе, – через некоторое время объявил Тор.

Роф постучал пальцами по столу, голова гудела от печальных, тревожных запахов… и тишины.

– Рив, говори,– потребовал он.

Послышался тихий звук отодвигаемого по ковру стула, а затем Король симпатов и глава Совета Глимеры завозился с чем-то… хлопок… сопровождался усиливающимся напряжением.

Затем пергамент, большой кусок… развернули. Что-то многочисленное коснулось стола.

Фамильные ленты, подумал Роф.

– Я не собираюсь читать это дерьмо, – проворчал Рив. – Это не стоит моего времени. В заключении лишь добавлю, что они все поставили на этом свои печати. Для них Роф больше не Король.

Неиссякаемый источник гнева вырвался из глоток домочадцев, голоса перемешивались и поднимались к потолку, но мнение у всех было одинаковое.

И как ни странно, именно шеллан Бутча, Марисса, которая была, несомненно, самой утонченной женщиной в доме, подвела итог лучше всех:

– Чертовы сукины дети.

При любых других обстоятельствах Роф рассмеялся бы. Черт, он никогда не слышал, чтобы она ругалась. Не знал, что она может произнести такое своими безупречными губами.

– Каковы основания? – спросил кто-то.

Роф прорезал болтовню двумя словами:

– Моя жена.

Последовала абсолютная тишина.

– Женитьба была совершенно законной, – заметил Тор.

– Но Бэт не чистокровная вампирша. – Роф потер виски и подумал о том, чем они с Бэт занимались последние восемнадцать часов. – И, значит, таковыми не будут и наши дети.

Господи Иисусе, что за бардак. Настоящий гребаный бардак. Шанс мог быть при отсутствии у него детей… а затем трон перешел бы к его ближайшему родственнику. Например, к Бутчу. Или к ребенку, который родился бы у Брата и его жены.

Однако в настоящий момент… расклад был иным, не так ли?

– Никто не чистокровен…

– …сейчас не Средние Века…

– …мы должны вытащить их всех…

– Это чертовски нелепые…

– …почему они впустую тратят время…

Роф прекратил хаос, ударив кулаком по столу.