Разрываясь от выбора между правым и левым направлениями, он прекрасно осознавал, что от его решения зависит безопасность женщины. Во стольких смыслах.

Он ясно осознавал, что даже если сможет соорудить некое подобие укрытия, что-то способное оградить их от солнечного света в течение всего дня, ее отсутствие будет замечено и возникнут вопросы, когда она вернется на закате. Как она ответит им, не усложнив свою жизнь раз и навсегда, он не знал.

Он выбрал право… в теории, он хотел поступать правильно по отношению к ней, такое направление он и выбрал.

Когда они вышли к хорошо подстриженному, ухоженному кусту… и веренице идентичных собратьев, стало очевидно, что они на пути к главному зданию. Он не повел ее до конца.

Он дошел до первых клумб, а потом отпустил ее руку и прошипел, чтобы она шла быстро… очень быстро.

Его время тоже было на исходе.

Кор лишь мгновение наблюдал, как она бежала вперед, а потом Лейла скрылась в тумане, и он более не слышал даже ее шагов.

Словно она исчезла навсегда.

Какая-то его часть хотела сесть там и позволить солнцу спалить его, но он заставил себя двигаться вниз, пока не уперся – буквально – в дорогу в виде глубокой борозды.

Хотя он видел всего на пять футов впереди себя, поверхность дала ему возможность двигаться вертикально по неровной земле. Он бежал со всех ног, и гравитация была ему подругой, его беспокоило одно – что кто-то поедет в гору и заметит его в свете фар.

Но этого не произошло. Он спустился вниз и, наконец, вырвался из земель, покрытых туманом, сбивающим с пути.

Но его не отпускал тот ужас, который он ощутил, когда впервые проник во мглу. Что, если Лейла не успела вовремя? Что, если кто-то заметил ее и начал задавать вопросы? Что, если…

Он проверил телефон – безуспешно – а потом был вынужден закрыть глаза и сосредоточиться, молясь, чтобы хватило сил и концентрации для дематериализации.

Ему удалось исчезнуть лишь потому, что не мог умереть в незнании, что стало с Избранной.

Кор снова достал телефон, ведомый надеждой на то, что она звонила, и он пропустил звонок, когда спускался с горы. Увы… нет.

Он приблизился к двери в колониальном стиле, от слабого сияния в небе покалывало кожу, как бы предупреждая, а глаза увлажнились… но все исчезло как только он вошел в дом.

Чтобы стать свидетелем вопиющей пьянки.

Для полноты картины не хватало женщин. В воздухе витал запах рома и джина, всюду раздавался искренний смех, наполненный мужской агрессией, присущей празднованию победы.

– Ты возвращаешься! – закричал Зайфер. – Он возвращается!

Вопли были достаточно громкими, чтобы поднять соседей на ноги, живи кто поблизости с ними. Но, в их ситуации, они просто пронеслись по дому.

– И у нас есть новости, – сказал Тро с удовлетворением, приправленным алкогольным опьянением. – Коронация назначена на полночь следующего дня. В библиотеке Икана. Разумеется, мы приглашены.

Его подмывало послать всех к чертям. Но он возобладал над своим голосом. С кивком, он скрылся на верхнем этаже.

К счастью, солдаты привыкли, что он любил раздумывать в одиночестве… и они оставили его в покое.

Он закрыл дверь своей комнаты, лишь приглушая шум первого этажа, но не полностью пресекая его. Однако он привык мысленно отгораживаться от своих людей.

Подойдя к кровати, он сел на ком спутанных простыней и покрывал, разоружился и достал сотовый. Держа его в ладонях, он смотрел на экран.

Он не мог связаться с ней: каким бы телефоном она ни пользовалась, номер был зашифрован.

Кор откинулся на кровать и уставился в потолок, зная, что пустота была откровением.

Мысль, что Избранная могла быть мертва, и он не узнает об этом, ранила его так сильно, что казалось, будто его личность разбилась на две части.

И больше никогда не станет целой

Где он?

Слоняясь по кухне Эссейла, теребя то малое, что она упаковала наверху, Сола непрестанно оглядывалась через плечо, ожидая, что он выйдет из-за угла и попытается уговорить ее остаться.

Но он уже сделал это, разве нет?

В душе.

Блин, воспоминания об их близости впервые не вызывали возбуждения. От них ей хотелось плакать.

– Я не понимаю, зачем нам уезжать так рано, - сказала ее бабушка, поднявшись на кухню из подвала. – Еще даже не рассвело.

На бабушке было желтое домашнее платье, но она приготовилась к поездке – надела парадные туфли и взяла сумочку в тон, с ремешком из искусственной кожи. Позади нее стояли охранники Эссейла, похожие как две капли воды, у каждого по чемодану в руке… и они не выглядели счастливыми. Хотя, да ладно, их лица едва ли созданы для веселых ужимок.

– Вовэ, нас ждет двадцати трех часовая дорога. Нам пора выдвигаться.

– Остановок не будет?

– Нет. – Она не могла рисковать, когда с ней бабушка. – Ты сможешь сесть за руль в середине пути, днем. Ты же любишь водить.

Ее бабушка издала звук, который остальные могли бы принять за громкое и звучное «Ять».

– Нам стоит остаться здесь. Здесь хорошо. Мне нравится эта кухня.

Женщина была в восторге не от кухни. Черт, ее бабушка может готовить и на газовой туристической печке, безо всяких вопросов… и ей уже приходилось.

Он не католик, хотела сказать Сола. На самом деле, он наркоторговец-атеист. Скоро станет главным поставщиком…

«А если она беременна?» – внезапно задумалась Сола. Ведь она не принимала таблетки два дня. Не будет ли это…

Чистым сумасшествием, как порой выражаются.

Встряхнувшись от грез, Сола застегнула чемодан на колесиках и просто выпрямилась.

– Ну? – поддела ее бабушка. – Мы едем или нет?

Будто знала наверняка, чего хотела Сола.

Или кого, если быть точней.

У Солы не осталось гордости, чтобы сохранять невозмутимый вид, пока она снова осмотривалась по сторонам, изучая выход из обеденной зоны, арку, через которую можно было подняться наверх или в кабинет, узкий холл перед лестницей в подвал. Везде пусто. И не было слышно громких шагов по ступенькам, топота на втором этаже, будто кто-то торопливо натягивал рубашку, чтобы спуститься на уровень ниже.

Не считая душа.

Как он мог не проводить ее...

В это мгновение ее бабушка сделала глубокий вдох, и плоский золотой крестик, который всегда висел над ее грудью, поймал отблеск потолочного света

– Мы едем, – услышала Сола свой голос.

И с этими словами она подняла свой чемодан и направилась к задней двери дома. Снаружи, возле самого дома стоял Форд «Затеряйся в толпе». Договор аренды заключен на другие документы Солы, предназначенные для экстренных случаев. Никто в Колдвелле не знал о них. А в бардачке лежала еще одна пачка документов, для ее бабушки.

Она открыла замки с помощью пульта, а потом – багажник. Люди Эссейла, тем временем, придерживая ее бабушку под руки, помогали ей спускаться по лестнице, несли ее чемодан и пальто, которое она, очевидно, отказывалась надевать в качестве протеста.

Когда они усадили женщину на пассажирское сиденье и поставили ее багаж на заднее, Сола окинула взглядом заднюю часть дома. Как и раньше, она ожидала увидеть Эссейла, а возможно, надеялась на это. На то, что он выбежит через главный зал, чтобы успеть встретиться с ней до отъезда. Или на то, что он поднимется из подвала и выбежит через подсобку. А может на то, что он на скорости вылетит из-за угла, спустившись с лестницы…

В этот момент произошло нечто странное. Каждое окно в доме начало еле заметно мерцать, стекла между оконными и дверными откосами еле заметно подмигивали.

Что за…

Ставни, подумала она. Окна накрывали ставни, такое движение невозможно заметить, легко упустить… если не смотреть в то мгновение, когда они начинают опускаться. А после? Словно ничего не изменилось. Мебель по-прежнему хорошо видна, свет включен, все нормально, привычно.

Еще одна охранная фишка, подумала Сола.