— Тогда действуйте.

Они кивнули и вышли.

Три хана — три правителя Белой, Синей и Сибирской орды. В новой иерархии своего государства король приравнял их к герцогам. То есть, поставил достаточно высоко, чтобы уважить. Не вровень с королями и тем более императорами, как было в оригинальной истории, ибо считал это абсурдом. Но достоинство герцогское им даровал, приравняв к нему статус хана. А вместе с тем наделил гербами в рамках проводимой политики унификации.

Черный волк на белом фоне, золотой волк на синем и белый на черном, соответственно. Через что Сибирскую орду стали при его дворе именовать Черной[3]. Да и время от времени начали проскакивать новые названия — герцогства. Ну и совсем в кулуарах ханов именовали не иначе, как «королевской стаей» или «королевскими волками».

Иоанн еще когда только выдвинулся к Полоцку отдал приказ собирать татарскую конницу, что грабила Литву, в единый кулак. Кого получиться. И вот теперь, похоже, пришел черед воспользоваться услугами вассалов.

Сколько вел войск Казимир никто не знал.

По слухам, с ними шли швейцарцы, ломбардцы, фламандцы и даже часть имперской латной конницы. Не говоря уже собственном войске короля, польских рыцарях, отрядах союзных магнатов и литовской шляхте, кое-как собранной под его знамена. В общем — очень солидно и представительно. Только в конкретных числах сколько непонятно. Поэтому Иоанн принялся готовиться к худшему и строить полевые укрепления, прекрасно представляя откуда скорее всего выйдут войска противника.

Ничего особенного — простой невысокий вал. И на нем позиции для стрелков и артиллерии. Причем шел этот вал довольно широким фронтом. Кое где в нем, правда, пришлось делать проходы для конницы, да и вообще — контратак. Само собой, перегородив эти проходы мантелетами. Но в целом, выглядел он весьма монолитно и внушительно. А главное — скрывал от глаз неприятеля войско. Поди — разбери, сколько его у короля?

А за валом, метрах в сорока, он собирался поставить еще одну цепочку укреплений. Пожиже. Своего рода люнеты, то есть, небольшие, незамкнутые позиции, отгороженные от фронта изломанным уголком земляного вала. Достаточно высоким, чтобы с ходу его нельзя было форсировать. Но не настолько, чтобы стрелки не могли стрелять поверх него из аркебуз.

Кроме того, в самом центре своих полевых позиций, Иоанн решил разместить кулеврины, сняв их с осады. Били они далеко и достаточно часто. Поэтому оказали бы неоценимую помощь при отражении натиска.

То есть, Иоанну в сложившейся обстановке оставалось только одно — копать и ждать. Надеясь на то, что у страха глаза велики и что Казимир и в самом деле не ведет на него чудовищную армию. Во всяком случае — не настолько большую, чтобы легко его опрокинуть и смять.

Но это совсем не значило, что король не готовился спешно отступать в случае чего. В том числе и наведя через Нерис понтонный мост, который можно было легко разрушить. Чтобы раз — и ты уже на другом берегу. Отходишь. А преследователи отсечены.

Конечно, если эта армия будет разбита, Иоанну придется туго. Очень туго. Ведь он сделал ставку ва-банк, собрав в единый кулак практически все, что у него имелось. Впрочем, в захваченных крепостях северо-востока Великого княжества Литовского у него сидели гарнизоны. Где-то по сотне-две аркебузиров, где-то больше, где-то меньше. И он мог в очень сжатые сроки собрать пару тысяч пехоты огненного боя. И этих сил, в целом, было вполне достаточно для обороны любого крупного города. Будь то Полоцк или Смоленск. Во всяком случае, он так предполагал.

Хотя о плохом король старался не думать.

У него в руках была регулярная пехота, кавалерия и артиллерия по своей выучке и дисциплине вполне достойная хороших рекрутских армий Нового времени. При этом в доспехах. Не самых лучших, но доспехах. И они были у всех и каждого. А значит, что? Правильно. В столкновении с частью средневековой феодальной, частью ренессансной наемной армиями, даже круто превосходящих русское войско численно, у него имелись заметные шансы на победу. На деле, то, конечно, любая случайность может оказаться фатальной. Но он пока ему везло.

Иоанн вышел из штабной палатки и вдохнул жаркий летний воздух. Потер лицо. Прислушался. Где-то рядом ругались на тюркском языке. Не татарском. Из-за чего он понимал через слово.

Король улыбнулся. Это были его бойцы из роты королевских мушкетеров, что спорили относительно предстоящей битвы. Один сомневался, а трое его пытались усовестить и образумить, дескать, на стороне Иоанна стоит Аллах. И это несмотря на то, что мушкетеры, сформированные из тех самых сдавшихся в плен янычар, приняли христианство. Однако вот так — в нервной обстановке, они все одно возвращались к привычным им языковым формам.

Мушкетерами они были не только по названию. Король особым заказом изготовил для них настоящие мушкеты. Считай первые в мире[4]. Длинноствольные такие дуры приличного калибра. Фитильные, разумеется. А еще он оснастил ребят кирасами, благо, что после Ржевской битвы какое-то их количество досталось Иоанну в качестве трофеев. Да не просто так, а наварив кузнечным способом на кирасы упоры для мушкетного приклада, чтобы бойцам легче переносить могучую отдачу их игрушке.

Для перемещения он выдал им коней. Для личной защиты испанские эспады. Ну и в качестве вишенке обрядил ребят в те самые накидки, в которых разгуливали герои Дюма из советской экранизации. Только не голубые, а красные, как у гвардейцев кардинала. Но со все тем же неизменным белым крестом с лилиями на концах. Ну и небольшим восставшим золотым львом в левой верхней четверти.

Даже шляпы Иоанн им сохранил, изготовив специально подобие тех, что носили в фильме. С перьями и пряжками. Само собой, их носили не в бою, когда надевался шлем, а в обычное время. Но все же.

Так что, наш герой смотрел на этих молодцов, и каждый раз невольно пытался найти взглядом де Жюссака в исполнении Владимира Балона или еще кого-то из с детства знакомых персонажей. Красиво вышло. И смешно. Потому что, несмотря на все усилия короля, эти королевские мушкетеры все еще говорили на турецком языке. Отчего у Иоанна иногда возникал когнитивный диссонанс и этакие параллели с кинофильмом «Колхоз интертейнмент». Тем самым моментом, когда цыгане, переодетые в немцев, входили деревню…

[1] Левобережье Днепра в те годы представляло зону риска, находясь под постоянным ударом степи. Из-за чего населения там было мало, а города не отличались многолюдностью и размером.

[2] Тут нужно понимать, что литвины (как и литовцы) в данном контексте — это жители Литвы, а не национальность (которые еще просто не сложились). А жителями Литвы (Великого княжества Литовского) были в те годы те же самые русичи, что и к востоку от нее. Впрочем, века до XVI–XVII и тех, и других знали под самоназванием русины (впервые зафиксировано в Правде Ярослава). Современный термин «русины» изобретен в XIX веке в Австрии для обозначения, живущих на их территории потомков тех самых русин старой Руси, что некогда простиралась от Волги до Карпат.

[3] В китайской традиции со сторонами света связаны цвета. Белый — это запад, синий — это восток, черный — это север.

[4] Первый мушкет был изготовлен в районе 1499 года (может чуть раньше, но не сильно). Первое их более-менее представительное употреблению в битве — 1525 год — битва при Павии.

1476 год — 10 августа, окрестности Вильно

Гусары встретили передовой полк армии Казимира, неслабо так оторвавшийся от основных сил. Поэтому, если бы Иоанн решился, то смог бы его разбить. Но он не решился, потому что не знал где, сколько и кого. А главное — как далеко основные силы его неприятеля. Из-за чего гусары вели непрерывно рекогносцировку и патрулировали окрестности, но на рожон особенно не лезли.

Но вот, наконец, 6 августа 1476 года, к большому полю, выбранному Иоанном для битвы у города Вильно, начали подходить основные силы Казимира. Гусары, как и прежде мельтешили, собирая сведения. Только теперь уже намного осторожнее. А иностранные наблюдатели и представители, что находились при Иоанне, позволяли опознавать тех, кто пожаловал.