Куда больше меня сейчас интересовала Лира. Процесс ассимиляции души эльфийской святой с телом истинного вампира шёл куда медленнее, чем у первой вампирочки, Миасы. Та уже активно бегала по замку Аста и в огромных количествах пила кровь покупаемых истинным вампиром людей и нечисти. Юная даже по человеческим меркам эльфийка приняла свою новую сущность очень быстро и, похоже, по полной наслаждалась растущей мощью. А вот Лира до сих пор была прикована к кровати. Она уже могла вставать и ходить, опираясь о стены, но до полного возвращения сил, похоже, нужно было ждать ещё не меньше месяца. Аста такое развитие событий немного тревожило, но я высказал вполне резонное замечание, что ритуал вполне мог на разных людей действовать по-разному и в иных сроках адаптации не было ничего странного, чем глава кровососов вполне удовлетворился. В принципе я и не соврал, лишь умолчал о святой сущности эльфийки.

Её, правда, в Лире с каждым днём становилось всё меньше. По крайней мере в тем моменты, когда она с жадностью вгрызалась в запястья служанок, святости в ней не ощущалось ни на грамм. После, когда я отрывал её от пиршества и она осознавала, что наделала, Лира искренне раскаивалась в содеянном и даже просила у своих жертв прощения, но я видел, что с каждым разом её сопротивление становится всё слабее и слабее. Может быть Лире и было больше шестидесяти лет, когда я её убил и захватил её душу, но большую часть этого срока она провела в тепличных условиях. Она хотела быть достойной титула святой девы, старалась выполнять свои обязанности, помогать своему народу, но ей всё ещё не хватало опыта и, главное, твёрдости характера. Ненавидеть меня ей было просто и было за что, признаю, в том числе и за превращение в вампира, но вот ненавидеть саму себя в достаточной мере, чтобы раз за разом стойко переносить искушение кровавой амброзией было для неё куда сложнее. Тем более что она понимала: назад уже ничего не вернуть и единственным выходом была смерть. Вот только умирать без надежды на возрождение Лира боялась, я это чувствовал. И это было нормально, что уж там, страх небытия был одним из столпов существования, не то что живые, даже мёртвые не могли его избежать. Да что там, даже Король не мог.

В результате святая дева медленно, но неотвратимо приближалась к точке невозврата. И сегодня, вернувшись из Пустого кряжа, я собирался подтолкнуть её к краю.

От Автора: спасибо, что продолжаете читать мои книги. Помните, что ваши оценки, отзывы комментарии, при чём даже не обязательно положительные — это невероятная мотивация для меня писать как можно лучшие истории.

— Как сегодня себя чувствует моя святая дева? — довольно улыбаясь, я вошёл в комнату.

Лира полулежала в кровати, глядя на меня полными злобы глазами и, естественно, ничего не отвечая. В этом не было ничего нового, такой взгляд я встречал каждый раз и уже привык. В каком-то смысле так было даже интереснее, наблюдение за тем испарится эта злоба, принесёт ещё больше удовольствия.

— Ты сегодня уже ела?

Она снова промолчала, но я и так знал ответ на этот вопрос, потому что сам приказал ничего не давать эльфийке, пока буду на Пустом кряже. Её ломка должна была достигнуть максимума. Взяв одно из широких кресел, что стояли у стены, я поставил его напротив кровати и сел, глядя на Лиру. Несколько минут мы провели в тишине.

— Чего тебе надо?

— Ничего особенного, просто хотел тебя увидеть, — я развёл руками.

— Так я тебе и поверила! — огрызнулась эльфийка, приподнимаясь на подушках.

— Можешь верить во что хочешь. Если ты не хочешь меня видеть, то я сейчас же уйду. Но если ты меня прогонишь, я лишу тебя крови на месяц, — брови Лиры дёрнулись, едва заметно, но я смог уловить это.

Подобная угроза вряд ли сработала бы в самом начале, когда она только обратилась, но теперь алая амброзия уже прочно закрепилась в качестве её одержимости и ещё тридцать дней без крови стали бы для неё настоящей пыткой.

— Сиди сколько хочешь, — буркнула святая дева, после чего убрала из-за спины пару подушек, легла, повернулась на бок и закрыла глаза, делая вид, что не замечает меня. Как ребёнок, ей богу.

Ещё около часа прошло в молчании, Лира заворочалась, перевернулась на другой бок, но глаз не открыла. Я никуда не торопился, хотел, чтобы инициатива исходила от неё. Прошло ещё два часа. И наконец святая дева не выдержала. Приподнявшись на локте, она посмотрела на меня, прикусила губу, явно борясь сама с собой, но в конце концов всё-таки спросила.

— Когда… когда я смогу ещё… поесть?

— Да хоть сейчас, — я спокойно достал из-за пояса Гуйар, имевший форму кинжала и поднёс его к запястью.

— Нет, я не буду! — в глазах Лиры вновь вспыхнули огоньки злобы.

— Как хочешь. Но и другой крови ты тогда больше не получишь. Я предлагаю сделку. Возьми всего одну каплю и я навсегда от тебя отстану — сможешь делать что хочешь и идти куда хочешь.

— Ты серьёзно?

— Абсолютно. Меня, конечно, не назвать человеком чести, но сейчас я совершенно честен. Развернусь, выйду из комнаты и ты больше меня никогда не увидишь.

Больше минуты она молчала, не решаясь ни на один из выборов. Но в конце концов накапливавшаяся десять дней жажда и возможность избавиться от моей тирании одержали победу над принципами.

— Идёт.

— Вот и умничка, — я сделал аккуратный надрез и на бледной коже выступила бардовая капля.

Хоть я и мог вернуть большую часть тёмного пламени из крови обратно в энергетический центр, какая-то часть оставалась, так что моя кровь имела более тёмный, чем обычная, цвет. Аккуратно охватив её Усилением, я отправил капельку в чуть приоткрытый ротик Лиры. Поначалу её лицо скривилось, словно она съела лимон целиком, но я знал, что это была лишь игра, попытка показать мне, что она может с лёгкостью выдержать мои издевательства. Однако уже через несколько секунд всё резко изменилось.

Естественно, я делал всё это не наобум. Я уже давно к Миасе, юной вампирочке, чтобы подтвердить кое-какие предположения. У меня уже давно было два вопроса. Во-первых, почему кровь Аста для обычных вампиров казалась в разы вкуснее крови обычных людей и нечисти? И во-вторых, почему жажда истинных вампиров была сильнее, чем у их по-настоящему мёртвых собратьев.

Второго ответа я, к сожалению, пока что не нашёл. Дело могло быть в десятках причин, от банального стечения обстоятельств до наличия в самих истинных вампирах энергии крови, что могло неким образом резонировать с их жаждой. Но вот с первым вопросом я смог более-менее разобраться.

Для начала, стоило помнить, что вампиры были видом нежити наиболее близким к живому во всём мире мёртвых. Высшие вампиры в своей человеческой форме ничем не отличались от обычных людей, они имели пульс, их тело было тёплым, как у живых и даже в их ауре не было и намёка на энергию смерти. Конечно, это был своего рода обман и тот же Лиорат вполне мог добиться ровно того же, используя свои знания, но его маскировка была именно что результатом применения магии, тогда как у вампиров подобные изменения шли из самой их сути, им не надо было учиться превращаться и походить на людей. Исходя из этого можно было предположить, что жажда вампиров до крови, в которой содержалась наиболее концентрированная и простая для усвоения энергия жизни, могла быть своего рода тягой к чему-то немёртвому. И на самом деле к таким выводам пришёл не только я, но и многие исследователи, в том числе и из самого вампирского рода, труды которых я прочёл в библиотеке замка Аста, пока разбирался с подготовкой к ритуалу.

Если принять это за рабочую гипотезу, то следующий мой вывод был прост и логичен. Кровь истинного вампира была вкуснее, потому что в ней содержалась не только энергия жизни, но и энергия крови. Да, Аст, а теперь и Лира строго говоря были нежитью, их сила основывалась на энергии смерти. Но внутри их тел благодаря таинственному ритуалу, придуманному древними некромантами, оставались две другие силы в качестве поддерживающих элементов, нечто вроде деревянных подпорок, не дающих обрушиться каменным стенам. И именно комбинация двух этих энергий делала их кровь для других вампиров похожей на райский нектар. Но тогда на что был бы похож вкус моей крови, в которой содержались не две, а целых четыре энергии, отличных от энергии смерти?