После банкета, отпустив всех командиров, Серпилил приказал Гаврилову и Иваницкому остаться. Их двоих он ошеломил сообщением, что вечером они вместе с тридцатью наиболее отличившимися бойцами и командирами вылетают на самолетах в Москву, где их примет сам товарищ Сталин. До вечера они должны подготовить и представить ему на подпись наградные листы на тридцать человек. Награды: от ордена Красной Звезды до Героя СССР. На остальной личный состав наградные листы можно подготовить позже. На самих Гаврилова и Иваницкого представления к наградам сделает штаб армии. В самолетах с ними полетят корреспонденты, которые будут продолжать их пытать.

После банкета штабы сводного артиллерийского и стрелкового полков срочно готовили представления. Лимит наград командиры поделили по справедливости. 17 наград — полку Гаврилова, 8 наград — артиллеристам, 3 награды пограничникам и 2 — разведбату.

Иван Васильевич поинтересовался у Серпилина, входят ли в число тридцати награждаемые посмертно. Павел Федорович ответил, что представления раненым, оставшимся в партизанских отрядах, оставшимся в крепости, и посмертные можно сделать позднее, а сейчас нужно тридцать наград — живым, которые будут на приеме у товарища Сталина.

Времени на подготовку наградных листов было в обрез, ведь нужно было поднять журналы боевых действий и боевые донесения подразделений, упакованные во вьючные тюки. Пришлось срочно озадачить штабы этой работой. Впрочем, персонально кандидатуры на награды Гаврилов назвал сам. Всё было еще свежо в памяти.

Посоветовавшись для верности с Музалевским, на звание ГССа приказал готовить младшего лейтенанта Клячкина и бронебойщика Яковенко. Клячкин командовал обороной восточного равелина и затем отступил с горсткой бойцов в куртину. Потом Клячкин командовал обороной южной оконечности Кобринского укрепления и снова с последними уцелевшими бойцами переправился через Мухавец в Волынское укрепление. В обоих случаях младлей оказался последним уцелевшим командиром, но не растерялся, а, оборонялся до последней возможности, затем возглавил уцелевших бойцов и с боем вывел их из окружения. Яковенко 25 июня, находясь в восточном равелине, обездвижил четыре танка противника, которые затем были расстреляны артиллерией. Потом оборонялся в южной части Кобринского укрепления, подбил еще один танк и вышел в Цитадель с группой Клячкина.

К ордену Ленина представил начштаба Музалевского, комбатов Лаптева, Галицкого и Фомина, командира минометной роты Дремова и зенитной роты Баландина, К ордену Боевого Красного Знамени представил командира пограничников Кижеватова и еще трех командиров и четырех бойцов. Троих бойцов представили к Красной Звезде.

Иваницкий сделал представление на ГССа — командиру минометчиков капитану Жарикову, двоих — к ордену Ленина, троих — к Знамени и двоих — к Звезде. Озадачив штаб подготовкой наградных листов, Иваницкий подошел к Гаврилову со сложным вопросом касательно старлея Мозжухина, добровольно оставшегося в крепости прикрывать артиллерией прорыв гарнизона. Подвиг, безусловно заслуживающий Геройской звезды. Гаврилов позвонил Серпилину. Павел Федорович поддержал идею и приказал готовить на него представление сверх выделенного лимита.

К вечеру все бумаги подготовили, подписали и утвердили в штабе армии. По приказу командарма всем представленным к наградам выдали новую форму в хозчасти дивизии. После ужина, на четырех грузовиках вместе с корреспондентами выехали на аэродром Дятловичи, где базировалась армейская разведывательная эскадрилья. Там их уже ждали два дугласа. Взлетели как только окончательно стемнело.

За 9 дней боевых действий график работы Верховного Главнокомандующего более — менее устоялся. Ежедневно, в 13–30 он принимал Начальника Генерального штаба с докладом о текущем положении на фронтах. В 01–30 по четным дням в кабинете Верховного заседала Ставка ВГК, а по нечетным, в это же время — заседал ГКО. Заседания Политбюро и других руководящих органов проводились по мере необходимости.

30 июня заседание Ставки начал Верховный.

— Товарищи военные! Имеется важная и довольно-таки положительная информация для вас. Еще 25[37] июня присутствующий здесь товарищ Молотов направил правительству Финляндии ноту, в которой мы предупредили правительство Финляндии о том, что нам известно о дислокации шести дивизий немецкой армии на территории Финляндии. Мы сообщили, что любые враждебные действия немецких войск с территории Финляндии будут расцениваться нами как агрессия финской стороны. Аналогичным образом будут расцениваться и враждебные действия финских войск. На любые враждебные действия мы дадим адекватный ответ. Одновременно, мы через нашего военного атташе довели до сведения финской стороны, какой именно наш ответ их ожидает. Это будет массированная бомбардировка всех крупных городов полутора тысячами тяжелых бомбардировщиков и обстрел с моря прибрежных городов, включая их столицу Хельсинки, тяжелыми кораблями Балтфлота[38].

Финны долго думали, но сегодня, наконец, прислали ответ. Правительство Финляндии сообщает, что немецкие войска на финской территории имеют задачу оборону Финляндии от возможной агрессии англичан. Финское правительство приложит все усилия к тому, чтобы немецкие войска ни в коем случае не совершили враждебных действий против СССР. Тем более, финское правительство не допустит таких действий со стороны своих войск. Финны предлагают создать представительную двухстороннюю комиссию, которая будет немедленно рассматривать все инциденты, могущие возникнуть на границе между нашими странами. Финское правительство заверяет о решимости неукоснительно выполнять советско-финляндский договор сорокового года.

Товарищ Молотов! Что думает наркомат иностранных дел по поводу искренности заверений финского правительства?

— Мы думаем, товарищ Сталин, что, до тех пор, пока немецкая армия не достигнет каких-нибудь особенно крупных успехов на советско-германском фронте, мы вполне можем им доверять. Фины уже один раз попали под каток Красной армии, и теперь таскать для немцев каштаны из огня не намерены. Наша угроза их впечатлила. Особенно, возможный обстрел Хельсинки линкорами Балтфлота. Так что, если наши военные сумеют сдержать немцев на намеченных рубежах, то финнов можно пока не опасаться. Если же немцы прорвут главную полосу обороны, тогда финны могут отважиться.

— Вот и от товарища Кузнецова польза в войне образовалась. А то флот, пока что, себя никак не проявил! — Сталин не упустил случая вставить шпильку наркому ВМФ. — Никак не может на Балтике пресечь немецкие перевозки руды из Норвегии! И это при полном превосходстве Балтфлота на море! Тем не менее, мы теперь можем часть сил армии и авиации передать из состава Северного фронта товарищу Жукову. Товарищ Тимошенко, обдумайте этот вопрос и сегодня доложите мне, какие силы вы можете передать.

Понятно, что немцам очень выгодно спровоцировать Финляндию на войну с нами. Если немецкие войска все-таки сумеют организовать провокации с финской территории, мы не должны на них поддаваться. Ответного огня по финской территории не открывать. Товарищ Тимошенко, подготовьте соответствующий приказ войскам Северного фронта. Все инциденты немедленно расследуйте с помощью двухсторонней комиссии.

Товарищ Молотов, Вам поручаю немедленно заняться формированием двухсторонней комиссии.

А теперь послушаем товарища наркома обороны о ходе мобилизации и подготовке тылового рубежа.

Сообщение Тимошенко было кратким.

— Как вы знаете, мобилизации подлежат военнообязанные граждане до 1911 года рождения включительно на всей территории СССР общей численностью 4 200 000 человек, и до 1896 года рождения на территориях западнее линии старых укрепрайонов общей численностью 680 тысяч человек. В настоящее время весь намеченный контингент отмобилизован. 2 600 000 человек уже доставлено к местам прохождения службы. Остальные находятся в пути следования. Мобилизованные на вновь присоединенных территориях направляются во внутренние округа. Из внутренних округов 460 тысяч военнослужащих второго и третьего года службы направлены на комплектование танковых и мотострелковых дивизий тылового рубежа.